Гитлер испытывал в отношении Муссолини искреннее восхищение. Муссолини Гитлера презирал. «Этот Гитлер — существо свирепое и жестокое, — сказал он. — Он заставляет вспомнить Аттилу. Германия так и осталась со времен Тацита страной варваров. Она — извечный враг Рима».
Что же заставило Муссолини ввязаться во Вторую мировую войну на стороне Германии? Он мечтал объединить в составе Италии все земли, жители которых говорили по-итальянски или на диалектах, близких к этому языку: Корсику, Ниццу, Савойю. Когда-то первый король Италии отдал Савойю и Ниццу французам в обмен на поддержку в войне с австрийцами. Корсику Франция захватила в XVIII столетии. Если французам позволительно было требовать Эльзас и Лотарингию, отторгнутую немцами, почему нам, итальянцам, не разрешают вернуть Корсику и Ниццу? Где справедливость? Но миром правит не справедливость, а сила. Франция — союзник Великобритании. Муссолини намекнули, что о Корсике и Ницце он может только мечтать — у Италии и так достаточно курортов. Только после этого премьер-министр Италии раскрыл объятия Гитлеру — человеку, которого презирал, и сказал: «Итальянский фашизм обрел, наконец, друга, и он пойдет со своим другом до конца». Подозревал ли Бенито, что он связывается с плохим мальчишкой? Не просто с плохим, каких много в Италии, а плохим ПО-НАСТОЯЩЕМУ? Наверняка нет. Но именно этот плохиш сыграл в судьбе Муссолини поистине роковую роль. На все, что творили немцы, навесили итальянский бренд — фашизм, хотя к фашизму нацисты Гитлера не имели никакого отношения. Итальянская армия не оправдала надежд Муссолини. Это он выскакивал когда-то из окопов первым. Но его соотечественники были людьми из другого теста. Теперь об итальянцах ходила другая легенда. Когда в Северной Африке командир итальянской роты выскочил на бруствер, увлекая за собой в атаку, его солдаты просто зааплодировали: «Браво, капитано!». Поражения Италии следовали одно за другим.
Муссолини о союзнике: «Этот Гитлер — существо свирепое и жестокое. Германия так и осталась страной варваров».
ЕСЛИ БЫ НЕ ИТАЛЬЯНЦЫ. Это Муссолини мечтал быть новым римлянином. Итальянцам был не нужен никакой Рим. Потомки людей, как говорится, «понаехавших» в Италию отовсюду во времена Римской империи, они считали, что и так живут в раю. Италия охотно хлопала Муссолини, когда он выступал перед ней как политический артист. Тем более, что за свои авторские шоу добрый диктатор еще и приплачивал публике социальной защитой. Но стоило Муссолини попытаться вывести своих поклонников из зрительного зала на сцену истории, как его бросили.
Великому человеку изменили даже собственные товарищи по партии. Именно Большой фашистский совет 24 июля 1943 г., когда исход войны стал ясен, отстранил своего вождя от власти и дал королю арестовать его. И тогда Гитлер во второй раз сыграл роковую роль в судьбе выдающегося итальянского артиста. Десантники Скорцени освободили Муссолини из заключения, и дуче, срочно собрав остатки сторонников, создал марионеточную Итальянскую социальную республику. Из образца для подражания он превратился в младшего партнера германского фюрера. Не будь этой акции Скорцени, Бенито Муссолини не расстреляли бы при загадочных обстоятельствах весной 1945-го. Больших преступлений он не совершал и суда мог не бояться. Одним словом, спаси нас, Господи, от таких «друзей»!
В последний год жизни Муссолини вернулся к ремеслу, с которого начинал. Он писал мемуары и говорил: «Моя звезда упала. Я работаю, но все это — только фарс. Я жду конца трагедии — я не чувствую себя больше актером. Я последний из зрителей».
Клара Петаччи. Обожала Бенито и разделила с ним смерть.
28 апреля 1945 г. дуче был расстрелян партизанским отрядом, действовавшим по поручению британских спецслужб. Английские агенты присутствовали при казни. Черчиллю хотелось заставить замолчать человека, которого в 20-е годы он называл «самым великим законодателем современности». Муссолини слишком много знал. Но кто первым из итальянцев XX века приходит на ум, когда вы вспоминаете эту страну? Конечно же, Муссолини!
Его обожали женщины. Донжуанский список дуче вряд ли уступит великому Казанове. Любили настолько, что даже последняя любовница 62-летнего вождя Италии Клара Петаччи бросилась под пули, чтобы закрыть его от расстрельной команды. Наверное, он действительно был последним римлянином. Но проигрыш его был предопределен изначально. Уже на заре политической карьеры дуче знаменитый германский фельдмаршал Гинденбург предрек его конец: «Даже Муссолини не удастся сделать из итальянцев что-то большее, чем итальянцы».
Зато среди них он самый великий. Артист. Сполна заплативший за желание сыграть роль римлянина.
27 июля 2013 г.
В Америке тоже не все ладно
Остановившиеся колеса Детройта
Детройт — бывшая столица автопрома Соединенных Штатов — теперь красиво умирает. Город величиной с Киев на глазах превращается в руины. Детройт — одно из тех мест, которые знакомые американцы, скорее всего, отсоветуют вам посещать. Сорок лет назад он был не просто большим процветающим городом, а одним из символов Америки. Если Нью-Йорк — это там, где делают деньги в банках, а Лос-Анджелес — где снимают кино, то Детройт — родина ее автомобильной цивилизации. Детройтский автосалон, штаб-квартиры крупнейших автокомпаний (знаменитая «Большая тройка»), небоскребы, уютные спальные районы, застроенные кукольными домиками, роскошная архитектура индустриальной эпохи в старом центре, напоминающая наш сталинский ампир… Увы, все это, в основном, в прошедшем времени. Нет, автосалон по-прежнему проводят, и центральный офис «Форда» на месте — в пригороде Дирборн, только вместо почти двух миллионов жителей осталось всего 700 тысяч, спальные районы превратились в руины, на фоне которых голливудские киношники любят снимать «страшные» фильмы, а проезжая по улицам, можно мысленно перенестись в Древний Рим после захвата варварами. Пустые окна многоэтажных кирпичных зданий, заброшенные корпуса обанкротившихся заводов (самый знаменитый из них — «Паккард»), обгорелые стены.
Детройт. Когда-то крутой дом и крутые тачки. А теперь — смерть и разруха.
Конечно, и у нас можно встретить такое. Полуразрушенные коровники и мертвые села разбросаны по всей Украине. Но руины Детройта — грандиозны, как все в Америке. Это какой-то американский Сталинград, развалившийся без бомбардировок и войны, где вместо немецких штурмовых групп целые районы держат уличные банды чернокожих, навербованные из потомков рабочих остановившихся автомобильных заводов.
Центральный вокзал Детройта. Поезда сюда больше не приходят. Возить некого.
В 1935 году Детройт посетили наши земляки-одесситы — Ильф и Петров. Генри Форд как раз продал Советскому Союзу «под ключ» два автозавода — всем известный Горьковский и несколько менее известный АМО, переименованный потом в имени Лихачева. Первые советские ГАЗы и ЗИЛы — это, на самом деле, «Форды». Даже прославленная «полуторка» Великой Отечественной войны — это полуторатонный грузовичок Форд-АА образца 1929 года. Советский Союз продавал хлеб и лес, взамен приобретал новейшие технологические линии, а популярные авторы «12 стульев» писали по заданию Сталина книгу о своей поездке в США — «Одноэтажную Америку», в которой призывали советских людей учиться американской деловитости.
Зал ожидания вокзала. Просто древний Рим!
А это когда-то было театром. Теперь просто декорация для ужастиков.
В рамках этой поездки Ильф и Петров встретились с Генри Фордом. Старина Генри им понравился и даже показался похожим «на востроносого русского крестьянина, самородка-изобретателя, который внезапно сбрил наголо бороду и оделся в английский костюм».
Своего кабинета у Форда не было. Он «циркулировал» с утра до вечера по своим цехам и конструкторским бюро, держал все под личным контролем и крыл последними словами «иго торговцев и финансистов». По словам Форда, «фермер делает хлеб, мы делаем автомобили, но между нами стоит Уолл-стрит, стоят банки, которые хотят иметь долю в нашей работе, сами ничего не делая… Они умеют делать только одно — фокусничать, жонглировать деньгами».
«Форд ненавидит Уолл-стрит, — писали Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке». — Он великолепно понимает, что достаточно дать Моргану одну акцию, чтобы он прибрал к рукам все остальные. Фордовское предприятие — единственное в Штатах, которое не зависит от банков».
