Газета "Коммерсант" никогда не скрывала своей злобы к "этой стране" и в штыки встречала любое позитивное событие, происходящее в России. Впрочем, такая деструктивность, помноженная на махровую русофобию, свойственна абсолютному большинству "родных" СМИ, но "Коммерсанту" идейными вдохновителями погружения России во мглу отведена заглавная роль. Сразу оговорюсь, что делается газета отменно выученными, вышколенными и высокооплачиваемыми профессионалами. Нет, это не журналисты уровня Кондрашова, Меньшикова, Голованова, Пескова и других рыцарей пера, свято чтивших кодекс чести и порядочности. Профессионализм корреспондентов "Коммерсанта" в основе своей разрушителен и провокационен. Чем хуже стране их нынешнего обитания, чем труднее её руководству, чем тяжелее её ученым, строителям, армии, деятелям культуры и искусства — тем красочнее и радостнее шабаш на страницах газеты. Я положил себе за правило регулярно знакомиться с продукцией "Коммерсанта", и могу твердо заявить, что будущие историки получат богатейший материал для своих трудов по исследованию одного из самых подлых периодов в многострадальной судьбе России, оставленный "коммерсантскими" борзописцами. И особенно преуспевает в оплевывании русских средней руки искусствовед г-н Ревзин. Не посчастливилось ему, в отличие от студентов моего поколения, пройти школу у блестящих русских ученых с мировыми именами, которые во главу угла ставили высокий профессионализм, духовность и, конечно же, подлинный патриотизм, тот, что ревзиным видится "прибежищем негодяев". Нахватавшись верхушек, поначитавшись "умных" книжек, вскочил сей типичный образованец на беспородного конька ксенофобии и машет своим зазубренным мечом-кладенцом направо и налево, стремясь доказать самому себе ничтожность и второсортность русской нации и лапотность её культуры.
Первый материал г-на Ревзина, неприятно поразивший меня, касался вечера, состоявшегося в Российском фонде культуры по случаю 90-летия со дня рождения крупнейшего русского ученого Л.Н.Гумилева. Для Ревзина историк, географ и философ Лев Гумилёв ненавистен так же, как и его благородный мужественный отец Николай Степанович — блестящий поэт и бесстрашный воин.
Предложили мне тогда друзья и ученики Л.Н.Гумилева ответить пасквилянту. Но, как говорил Пушкин, вытирать плевки негодяев с барского платья — дело лакеев, а не хозяев. На дуэль Ревзина за то, что представил он меня "обрюзгшим мужиком в сивой бороде", не вызовешь. А скажешь правду о ревзинской физиономии, словно сосканированной с портрета его духовного подельника — вертлявого шоумена Швыдкого, и упекут тебя за разжигание национальной розни. Тогда я благоразумно промолчал. Но потоки грязи, которые вылил доморощенный искусствовед на Павла Третьякова и его детище — главную галерею России, в связи с юбилеем великого благотворителя и собирателя произведений искусства, не позволили мне снова смолчать. Мелким купчишкой, хозяином провинциального музейчика представил Ревзин одного из светлейших умов России, посоветовав нам, вместо Третьяковской галереи, почаще ходить в Музей изобразительных искусств на Волхонке. Там и Пикассо, и Матисс, и импрессионисты. А в Лаврушинском — так, мелочь пузатая. Прочитав мою отповедь разболтавшемуся образованцу в газете "Труд", Ирина Александровна Антонова спросила меня: неужели и вправду ругательные слова о Третьяковке прозвучали на страницах "Коммерсанта"?
— Милая Ирина Александровна, если я хотя бы один раз сфальшивлю, ревзины и швыдкие вчинят такой иск, что мало не покажется. На войне, как на войне. И война эта продолжается.
На рабочем столе в Тригорском — вырезка из "Коммерсанта" с новым осквернением священной памяти русского народа. На сей раз Ревзин позволяет себе "оттянуться" не более не менее, как на такой знаковой для нашей истории личности, которой был выдающийся философ и писатель Иван Ильин.
Читаем: "Вчера в Росохранкультуре состоялась передача возвращенных из Мичиганского университета в Россию книг из библиотеки философа Ивана Ильина — в дополнение к его архиву, привезенному два года назад Вексельбергом. Ещё г-н Вексельберг купил для России яйца Фаберже. Эти две вещи встали в ряд, как важные подарки России по случаю вставания с колен (sic!). Так вот, это надо осмыслить. В философии, котирующейся на уровне яиц Фаберже, есть привкус философского казуса! Но философски осмыслить не получается. Философом Иван Ильин считается по недоразумению.(!!!)… Судьба его так сложилась, что он писал для изданий белогвардейских офицеров в эмиграции… Как, скажем, с точки зрения этого офицера быть с ближним, которого он-то возлюбил, но он не платит ему взаимностью? А как быть государству, состоящему из этих офицеров, которое недостаточно возлюбили некоторые из граждан? Так рождается концепция Ильина о "противлении злу насилием", довольно, надо сказать, страшноватая… Размышление Ильина о смертной казни во имя любви к ближнему — довольно отталкивающий документ духовной жизни православного христианина".
Хочу задать вопрос г-ну Ревзину и его гарантам: что бы они сделали со мной, если бы посмел я хотя бы сотую долю подобных провокационных выпадов против лучших русских умов адресовать Шолом-Алейхему, Бабелю или Бродскому со Стругацкими? Так, кто же в России разжигает ксенофобию? Требуя от титульной нации соблюдения принципов интернационализма, настаивая на многоконфессиональности, вы насмерть стоите против преподавания в школах основ православной культуры и стараетесь очернить самое святое, что у нас есть, — веру в Бога, уважение к памяти предков и высокодуховную культуру. Я могу приводить сотни примеров вашей нечистоплотности и шулерской манеры даже тогда, когда речь идет о святых вещах.
Сейчас в Третьяковской галерее проходит выставка, посвященная открытиям и находкам в русской провинции, сделанным музейными работниками и реставраторами. Один из его разделов посвящен творчеству Ефима Честнякова, работавшего всю жизнь в костромской деревне Шаблово, неподалеку от Кологрива. Впервые мы показали уникальное творческое наследие выдающегося живописца, философа, писателя, драматурга и педагога в восьмидесятые годы прошлого века. Сотни тысяч зрителей выстраивались в очереди на выставки возрожденных из небытия холстов нашего талантливого современника (Ефим Васильевич умер в 1961 году) в Москве, Ленинграде, Костроме, Вологде, Петрозаводске, Париже, Флоренции, Турине и в других городах. Но такие искусствоведы, как Ревзин и его вдохновители, сделали всё, чтобы вернуть наследие Честнякова в небытие. Он жил и работал в одно время с Шагалом. Творил честно, талантливо и всеотдайно. Получив образование в Академии художеств, заслужив высочайшую оценку у Репина и других профессоров, не поехал, как ему советовали представители "Мира искусств", в Париж, а вернулся в родную деревню, чтобы служить своим творчеством воспитанию и просвещению детей. Недавно я видел по телевидению французский фильм о Шагале. Меня поразили слова, сказанные художником при расставании с Витебском: "Прощайте, мои местечковые земляки. Ешьте свою селёдку, а я уезжаю в Париж". Честняков же остался в Шаблове — там, где были его земляки. Он ни на йоту не отступил от своих духовных и творческих принципов. Не опустился до уровня бездарных росписей, сделанных Шагалом в Гранд-Опера и Метрополитен-Опере, которые кто-то из известных мастеров сравнил с "фрикасе из лягушек". Но за Шагалом стоят мировые капиталы, его работы продаются за бешеные деньги, как, впрочем, и сортирно-коммунальные инсталяции и навозные жуки бездарного Кабакова. Шагал обрел счастье земное, а Честняков — небесное. Посему ему и не дают ходу земные ростовщики и менялы.
Хотелось, дорогой читатель, поделиться с тобой своим возмущением новым телешоу "Познер", ибо жив курилка и старается реанимировать былую силу Горбачева, Чубайса, раздутого до уровня слона режиссера Захарова-Ширинкина, сравнившего Ельцина с Толстым, и о других изъявлениях либералов. Но не хватает уже сил "общаться" с этими "иных времен татарами и монголами". Все-таки мне уже семьдесят, а царь Давид измерял человеческий век именно этой цифрой, каждый же остальной день считал милостью и даром Божьим. Так позвольте мне этот дар использовать для созидательных дел, а их у меня — реставратора и хранителя культурного наследия — немало.
Владимир Богомолов — классический русский писатель, в отличие от пустобрехов и циников создавший нетленные шедевры, написал незадолго до смерти: "Я в последнее время стал с особенной остротой чувствовать и понимать то, что чувствовал уже давно; до чего я человек иного времени, до чего я чужд всем ее "пупам" и всей той новой твари временщиков, которая беспрестанно учит народ, с их точки зрения, "правильно жить", сами при этом хватают ртом и жопой, плотоядно раздирая Россию на куски… "Новое" уже крепко и нахраписто они внедряют в будни, и я физически ощущаю и вижу, как истончается и рвется хрупкая связь между людьми, властью и окружающим миром… Сегодня в России, скорее всего, по недоумству (ой ли? — С.Я.) чрезвычайно много сделано, чтобы нация и культура, в том числе художественная литература и книгоиздание, оказались в положении брошенных под электричку".
