Наступило 6 августа 1996 года, вот как описывает этот день в своем дневнике Лида Яндиева:
Грозный, 6 августа[76].
Утро, 7 часов. Включаю телевизор. Слышу тревожное сообщение: «В Грозный с трех сторон продвигаются боевики. Идут бои в районах Старопромысловского, Чернореченского и Аргунского шоссе. Группа боевиков из 45–50 человек продвигается к железнодорожному вокзалу». Приглушив громкость телевизора, вслушиваюсь: действительно, доносятся выстрелы и автоматные очереди. Решилась все-таки одеться и пойти на работу, но не решаюсь выйти, так как боевые действия проходят совсем рядом. Дом, в котором я живу, находится напротив правительственного здания. Прежде чем выйти из дома, решила позвонить. Звоню на телевидение — молчание. Звоню по отделам. Никто не берет трубку. Время уже 11 часов. Смело выхожу из дома. Вокруг никого, но выстрелы раздаются из разрушенных зданий. Обстреливают Дом правительства. Вокруг Дома правительства нет никаких солдат и БТРов, которые до сих пор присутствовали в достаточном количестве.
Захожу в Дом правительства. Здесь находятся несколько молодых ребят, ранее дежуривших на проходной. В руках у них автоматы, и, бегая от окна к окну, они отстреливаются. Окна в коридоре уже разбиты. Ребята возмущаются: зачем я пришла? В здании правительства оказались Хасимикова, Амин Осмаев, Руслан, секретарь по безопасности. Обстановка удручающая. Обстреливают Дом правительства интенсивно. Мне говорят: спуститесь в подвал или уходите куда-нибудь. К трем часам я, крадучись по стенкам, пришла домой. Обстрелы гранатометами слышались непрерывно. Начали применять ракетно-бомбовые удары. В комнате невозможно находиться, содрогается дом, буквально рядом рвутся снаряды. Всю ночь находилась в коридоре, сидя в кресле.
7 августа, 1996 г.
Еще горит свет, работает телефон и телеграф, есть газ. Военные действия усиливаются, так как стороны — федералы и боевики — находятся совсем рядом, боевики расположились во всех разрушенных и неразрушенных домах. Слышны крики «Аллах Акбар». На эти крики федералы бьют сильнее и чаще.
Из микрорайона позвонила Рая. По телефону она услышала тот страшный грохот военной техники и ужаснулась, что я сижу в таком аду. Но куда и как выбраться? Нет никакой возможности, так как дом находится в самом эпицентре боевых действий. В 11 часу утра отключается свет, нет газа и воды. Уши заложила ватой и сижу в коридоре. Наступают уже сумерки, а обстрелы только усиливаются. Неужели эти воюющие дикари XX века не устают, им не хочется отдохнуть, спать?
В половине 12-го ночи соседи выбегают на площадку, паника: в дом на 4 этаже надо мной попал снаряд, и квартира загорелась. Все собираются уходить, торопят и меня. Внизу горит газопровод, пламя уже ласкает перила моей площадки. Ничего не соображая, забегаю назад в квартиру, хватаю сумку и опять выбегаю. На площадке нет уже никого, огонь горит неистово, глотая все предметы. Не сообразив даже закрыть двери, я выбегаю в темноте на улицу во двор, идет сильная перестрелка, пускают осветительные ракеты. Бегом перебегаю улицу, добежав до арки, остановилась и стою, не соображая, что делать дальше. Переждав, пока осветительные ракеты угаснут, пробегаю во двор гороно, слышу мужской разговор — это сидят в домах боевики, тихонько, бесшумно добегаю до дома, где находятся мои внуки и Лариса. Поднимаюсь в квартиру. Они также находятся в коридоре. Но обстрелы были настолько сильные и частые, что нам пришлось спуститься в грязный, темный и полный комарами подвал. В эту ночь все дремали сидя, так как никто не успел что-либо спустить в подвал. Да и дремать-то особенно не пришлось: бьют со всех сторон, зная, что в этом квартале находятся боевики.
8 августа.
В подвалах народу много. У нас 18 человек, рядом — 28. Дети, женщины, мужчины. Боевые действия продолжаются ожесточенно. Нет возможности подняться в квартиру для нужды или взять что-нибудь из постели. Но все-таки урывками поднимались, а там уже квартиры без стекол, попадают снаряды и осколки. Кольцо вокруг Правительственного дома сжимается, боевики подошли вплотную, вокруг все дымится и горит. Федералы обстреливают со всех сторон. Вышла во двор между паузами, не музыкальными, разумеется. Напротив нашего дома, во дворе, кучка людей, подхожу к ним, чтобы посоветоваться: можно ли по их стороне пройти и посмотреть, не догорел ли наш дом. Они не решились поддержать мое стремление, и спустя несколько секунд меня осенила мысль: вдруг сейчас обстреляют, и я направилась тут же в свой подъезд. Не успела я войти в подъезд, как раздался мощный взрыв стоявшего рядом автобуса. Снаряд попал прямо в автобус, и он тут же загорелся большим, красным, всепоглощающим пламенем. В считанные минуты сгорел автобус, двух мужчин убило из тех, что стояли рядом со мной 30 секунд назад.
В этот день сгорело три машины и гаражи, вот так чуть не угодила на тот свет.
9 августа[77].
В подвале душно, сыро и темно. Много комаров. Проснулась рано, не спится. Каждый день встаешь и ложишься с надеждой: вот-вот все кончится, но конца нет. Кругом война, двор весь завален снарядами, деревья стоят оголенные, здания раненые и обгоревшие.
Загорелось очень красивое, старинное здание по пр. Революции, 4, горит Дом политпросвещения. Центр все время обстреливают. Загорелось здание Дома правительства.
Приходится все это созерцать под сильными бомбежками. Наш дом содрогается от каждого взрыва. Попадают прямые снаряды.
На лестнице, ведущей в подвал, смастерили печку и один раз в день варили супы. Этим занимаются мои внуки Мишустик и Зелим. Они мастера рубить дрова. Установили приемник и слушаем новости, но они все еще нерадостные.
Боевые действия продолжаются, подчеркивают, самые ожесточенные. Это мы ощущаем и на себе.
10 августа[78].
Никаких перемен. Идет ожесточенная война. Снаряды попадают прямо во двор, разрушен одноэтажный дом. Нет воды, газа и света, нет уже с 7 августа.
Люди встревожены и обеспокоены тем, что не видно конца этому кошмару. Наш дом содрогается от рвущихся рядом снарядов. Так мы просидели день за днем до 18-го августа. Подключился Лебедь. Ожидается перемирие.
18 августа[79].
Впервые смело выхожу из подвала и направляюсь к своему дому. Во второй раз вижу, как дотла сгорели мои жилища. На этот раз не осталось ничего: не успела спасти три альбома с фотографиями и даже документы. День солнечный, теплый. Направляюсь через разбитый до основания город к Первомайскому. Хочу увидеться с Фатимой Цолоевой. Из окон разбитых домов боевики интересуются: куда это я иду на прогулку? Советуют быть осторожной, а то эти федералы стреляют всех подряд.
Так оно и было. Расстреливали всех, кто попадался. В этом убедилась сама. Слава Богу, добралась до Фатимы благополучно. Обнявшись, наплакались, попили чай. Потом я испугалась и вернулась в свой подвал. Внуки с Ларисой были встревожены, что ушла, не сказав им ничего.
19 августа[80].
В последних известиях сообщили, что дают 48 часов, чтобы покинуть город. Все уходят из подвалов. Город пустеет. В первые сутки не решились.
Кругом встревоженные и перепуганные люди. Все куда-то бегут. Бомбежка и обстрелы продолжаются.
Мы тоже решили выбраться. Перебежками добежали до ул. Титова. Здесь мы разделились: Мишустик с Ларисой пошли к ее родственникам, а мы с Бусеком пошли на Карпинку к моим родственникам. Под бомбежкой переночевали здесь у чужих людей в домашнем подвале, а наутро вместе с другими беженцами на грузовике выехали обходными дорогами к 36-му участку. Наш грузовик обгонял колонны идущих пешком людей. Под палящим солнцем и сильным ветром доехали с трудом до перекрестка. Здесь мы с Зелимкой долго останавливали попутки и опять же с трудом доехали до Слепцовска. Уставшие, изможденные подвальной жизнью, стоим и опять голосуем. Водители берут дорого, пользуются случаем.
С большим трудом им удалось добраться до парламента Республики Ингушетия, который находился в Назрани. Было так много людей, что, казалось, придется ночевать здесь же, на площади. Но после кошмарных дней, проведенных в подвале, любые условия для ночлега, даже площадь, хороши… Устроились в отеле «Асса», Зелим от радости такой радуется, прыгает. Еще бы: здесь вода холодная и горячая, свет и телевизор. После жизни с комарами в подвале, испытывая все боевые действия со всеми их последствиями, мы оказались в раю. Первые дни отлеживались. Нас даже кормили в ресторане. Через несколько дней пошли на прием к Президенту Аушеву. Встретил хорошо. Дал распоряжение подыскать жилье, конечно, временно, так как беженцев в республике много.
В «раю» мы прожили до 2 сентября. Зелим уехал с Халимой и Гиреем в Грозный. Мне подыскали жилье, и сейчас, когда я пишу эти строки, сижу здесь во дворе МП «Красный Молот». Очень помог в этом хозяин этого предприятия Тангиев Али.
