Чечня, как показало упорное сопротивление чеченцев, не стала частью России. Пока закавказские христианские анклавы Грузия и Армения принадлежали России, Чечне и ее соседям по Кавказу пришлось стать турецко-мусульманским анклавом. Но как только Закавказье ушло, Кавказ должен был отпасть. Он был нужен России лишь как связь с Закавказьем. Его отложение совершенно не опасно России. Естественные корни Кавказа – в тюркском мире, с которым он связан через Азербайджан по Каспию и через Абхазию по Черному морю. Чеченцы и прочие кавказские народы упорно сражались с Россией в 19 веке, не были ее союзниками во время войн 20 века и охотно отложились в наше время. Это показывает, что они были присоединены к России "по ошибке" – когда царские власти еще тешились иллюзорными планами воссоздания христианской Византии.
Чеченская кампания Ельцина напоминает "зимнюю кампанию" Сталина, войну с Финляндией 1940 года. (И тем, что обе показали слабость российской армии и ускорили приближение большой войны). В обоих случаях правитель России пытался вернуть под свою руку ушедшую часть Российской империи, не подумав, что ее уход не был случаем. Финляндия, находясь в составе империи более ста лет, оставалась частью другого суперэтноса, и ее потеря была закономерной. Сталин совершил ошибку, присоединив к СССР Западную Украину, Западную Белоруссию и прибалтов – эти земли оказались троянским конем в дни Горбачева, и способствовали распаду Советского Союза. Можно сказать, что Украина без западных областей и не подумала бы нарушать трехсотлетнюю унию с Великороссией.
Права России на Чечню не больше и не меньше, чем права России на Финляндию. Ельцинские власти подчеркивают, что Чечня входила в РСФСР. Это так, но различие между союзными республиками и автономными – надуманное. Так, независимая до 1944 года Тува была сделана частью РСФСР, а не отдельной республикой. Чечня находится на периферии России, она жила отдельно от России уже три года, и несомненно, могла жить независимо и дальше.
Геополитически и стратегически России ничто не угрожает со стороны Закавказья, и поэтому нет никаких причин удерживать Чечню и прочие республики Кавказских гор. Этим отличается положение на юге от дел на западе, где уход России из прибалтийских республик сопряжен с вполне реальной опасностью расположения войск НАТО на пороге России.
Но видимо, последнее доказательство тому, что Чечня – не Россия, было предоставлено армией. Своих так не бьют. Свой город так не уничтожают. Со времен Иоанна IV Грозного, разорившего Новгород, ничего подобного не знала русская история. В кровавой истории XX века расстрел Грозного стоит особняком: была Герника, разбомбленная немецкими летчиками, был Бейрут, обстрелянный израильтянами, но Грозный, медленно и методично, на глазах всего мира уничтожаемый авиацией, добавил к этому списку новую страницу.
"Если бы разгром Чечни произошел при коммунистах, все советологи объясняли бы это сатанинским, дьявольским характером марксизма, и говорили бы об этом все время. Сейчас, когда коммунизма нет, правительства Запада стараются не акцентировать внимание на войне на Кавказе. Вместо этого задумываются о русском характере, о русской жестокости, никак не связанной с марксизмом". Так пишет один из ведущих израильских идеологов профессор Авинери. Это очень обидно, но верно – Ельцину удалось показать звериный оскал новой России, затмивший все картинки советских времен. Ни вступление советских войск в Прагу, ни затяжная кампания в Афганистане не давали таких картин на телевизорах в гостиных Запада. (Российское телевидение ничего подобного не показывало).
Конечно, происходящее на Кавказе не имеет отношения к русскому характеру. Самый русский поэт XX века Сергей Есенин показывает подлинно русское отношение к проблеме Чечни. В его поэме "Пугачев" к казакам приезжает царский воевода и посылает их возвратить под руку русского царя – киргизов, которые "изменили Российской империи" и бежали, возвратить, пока они "всеми ладонями Китаю не передались". Но казаки отвечают ему: "за Россию нам, конечно, больно, потому что нам Россия – мать", но "киргиз нам не серый заяц, в которого можно, как в пищу стрелять" и "хорошо, что от наших околиц он без боли сумел повернуть". Русский народ – в отличие от имперских властей – не хотел никого удерживать насильно, и в "России – тюрьме народов" был не тюремщиком, но первым узником.
ИМПЕРСКОЕ ИСКУШЕНИЕ
Я горжусь своим сотрудничеством с редакцией "Дня" ("Завтра"), ибо они устояли перед чертовски трудным имперским искушением, искушением, которое сломило вчерашних единомышленников и союзников от Невзорова до Лимонова. Когда империя, твоя страна воюет вдали, есть искушение поддержать свой флаг, свою армию. Не устояли перед этим искушением многие замечательные английские поэты и писатели начала века, когда британская армия воевала в Южной Африке против буров. Это была мерзкая империалистическая война, в ходе которой были впервые созданы "стратегические деревни" (потом этот патент применяли американцы во Вьетнаме и Латинской Америке) и концлагеря (мало знающие антисоветчики пытались отдать копирайт Ленину). В концлагеря загоняли женщин и детей буров, а хороший британский поэт Суинберн, автор лирических нежных стихов, писал в 1901г., гордясь своей страной и армией: "Самок и отродье наших кровожадных врагов // никто, кроме нас, не пощадил бы, не побоялся бы уморить голодом или перебить".(Герой Джойса Стивен Дедалус назвал эти стихи одой во славу концлагерей).
Таким современным российским Суинберном стал Эдуард Лимонов, писатель, которого я знаю много лет и к творчеству которого я всегда относился с любовью и почтением. В своей газетке он призывает "господина президента Ельцина" "протянуть ему руку и положиться на него". Лимонов протягивает руку через трупы своих товарищей по осаде Белого Дома в октябре 1993 – только потому, что "господин президент" положил рядом с ними еще тысячи трупов чеченцев и русских.
Можно себе представить ситуацию, когда миришься с самым мерзким правительством своей страны, когда "Ганнибал у ворот", как говорили латиняне. Так люди, ненавидевшие Сталина, воевали за родину в Великую Отечественную Войну. Но тут совсем другой коверкот: России не грозит опасность, и войска Дудаева не стоят на Угре. Пока не приходится бежать к флагу и солидаризироваться с кремлевской кликой. Сейчас Лимонов показал всю правоту коммунистов, не поддержавших его на выборах – если он хочет, чтобы на него положился "господин президент", значит, на него самого положиться нельзя.
Лимонов призывает не бояться реакции Запада, потому что и Запад вел себя подобным образом: французы в Алжире и Новой Каледонии, англичане в Индии и Ирландии, американцы в Панаме, Гренаде и Вьетнаме. К этому можно добавить и израильтян в Ливане и Палестине. Факты верные, только вывод неверный, и когда-то Лимонов это знал. В своем первом и лучшем романе "Это я – Эдичка" он выступал против империалистической агрессии, против расистских преследований. В романе Лимонов встречается с американским белым шовинистом, эдаким американским Невзоровым периода чеченской кампании, восхищается им, но завершает: я окажусь в решающий момент на стороне ненавидимых им черных. Прошло без малого двадцать лет, и Лимонов изменил своему обещанию. Он оказался на стороне расистов.
И тут стала понятной его предыдущая книжка "Против Жириновского". Все ее двести страниц можно свести к одной мысли: "Братцы, а Жириновский-то – еврей!" И эту мысль Эдуард Лимонов позаимствовал у "Московского комсомольца". Именно эта газета, где немало евреев-сотрудников, писала о еврействе Жириновского почти ежедневно. МК, конечно, не устраивало не происхождение Жириновского – они никогда не напоминали нам о еврейском происхождении, скажем, Шабада или г-жи Сахаровой, или Гайдара. Их не устраивает еврей-антисионист, а Жириновский, со всеми своими недостатками – последовательный антисионист.
Во всем прочем Лимонов имитирует Жириновского, включая главный "прокол" Вольфовича, замеченный самим Лимоновым. В указанной книжке он справедливо пишет о влиянии сионизма на Жириновского, что его мечта об Индийском океане, его доктина захватнических империалистических войн – это попытка пересадить на российскую почву израильскую концепцию захватов и беспощадной колонизации. Сейчас и Лимонов взял себе на вооружение эту сионистскую идеологию самого шовинистического толка. Так некоторые израильские писатели-сионисты поддерживали ливанскую войну и блокаду Бейрута.
