Когда «заражаешь» больной организм здоровыми клетками, их победа не предрешена, но завязывающаяся схватка придает реформам совершенно новую динамику. Таких точек возмущения, как обновленная Одесская обладминистрация, в Украине должно стать как можно больше.
Еще одна такая точка — в Днепропетровской области. Губернатор Валентин Резниченко работает куда менее эффектно, чем грузинский десант в Одессе, но вполне эффективно. На одном из совещаний с участием Президента Резниченко, который с 1996 года вплоть до продажи UMH был одним из ключевых членов моей управленческой команды, упрекнул Саакашвили в том, что тот, мол, слишком любит «срезать углы», не принимая во внимание действующее в Украине законодательство. Позицию, и даже определенную ревность Резниченко можно понять: не поднимая особого шума, днепропетровцы мощно продвинулись вперед и в сфере прозрачных государственных закупок и в создании сервисов электронного правительства.
В конкуренции между разными реформаторскими командами не вижу ничего предосудительного. Похожее соревнование — кто проведет более быстрые, глубокие и радикальные преобразования в своей сфере — велось в 2004–2010 годах и между грузинскими реформаторами. Результаты, на мой взгляд, говорят сами за себя.
Олигархическая система обречена — и в политике, и в экономике. Это мне было ясно с самого начала. Победители «оранжевой революции» 2004 года не смогли установить справедливые правила игры, устранить привилегии отдельных игроков. Украина осталась закрытой страной — как для иностранного капитала, так и для собственных граждан. К числу привилегированных игроков относятся, кстати, не только те, кого называют олигархами, не только первая десятка богатейших украинцев из списка Forbes. На «закрытость» играют целые сегменты политического класса, руководители госпредприятий, бизнесмены средней руки, живущие за счет коррупционных схем и государственных преференций.
Провал Ющенко сделал возможным реванш олигархической коалиции во главе с Виктором Януковичем, однако и она оказалась неспособна управлять страной.
Сохранение олигархического господства означало бы повторение ошибок 2005–2009 годов — и последствия этого были бы просто фатальными.
Я исходил из того, что строить какую-то «антиолигархическую» стратегию бессмысленно. Нужно просто проводить рыночные реформы — выравнивать правила игры, устранять льготы и привилегии, которыми пользуются «избранные». Что видишь, то и делай — первое, второе, третье, четвертое.
Характерная картинка.
В администрацию приходит украинский миллиардер.
— Нагрузите нас какими-то задачами. Где помочь? Что сделать?
Наш ответ сводился к следующему:
— Нам помогать не надо. Помогай стране.
Этот пункт нуждается в расшифровке. Что значит «помогай стране»? Это значит — честно плати налоги, инвестируй, откажись от привилегий, которые душат конкуренцию и искажают стимулы для продуктивной экономической деятельности.
В августе 2014 года мне на глаза попалась видеореплика одного из российских «ястребов» — Сергея Доренко. В нем я увидел квинтэссенцию российского подхода: в Украине господствуют жадные олигархи, стоит немного подождать — и все передерутся со всеми.
Война всех против всех — не лучший сценарий, особенно если твою страну атакуют извне. Человек мирный, я предпочитаю действовать с помощью убеждения. Олигархическая система для меня неприемлема. Но неприятие системы не означает, что наиболее ярких ее представителей нужно любыми способами устранить из экономической жизни.
Деолигархизация как государственная политика начала проводиться осенью 2014-го. Она направлена не на борьбу с крупным капиталом, а на построение нового экономического порядка — прозрачного, рыночного, без привилегированного доступа кого бы то ни было к государственным ресурсам. Государство больше не должно служить главным источником обогащения, не важно как это происходит — через эксплуатацию госимущества, выстраивание монопольных конструкций, позволяющих извлекать сверхприбыли, или использование политических связей. Когда с этим будет покончено, в Украине не останется олигархов, а будут просто богатые и очень богатые люди, которые инвестируют в бизнес и честно платят налоги. Государство со своей стороны обеспечит им справедливые правила игры дома и поддержку на внешних рынках.
* * *
Те, кого в Украине называют олигархами, — продукт переломной эпохи. Они сыграли важную — и далеко не всегда негативную — роль в новейшей истории нашей страны.
Украина начала 1990-х — это осколок империи. Экономическая трансформация проходила в стране без сильных государственных структур, без права, без законов. Вся собственность принадлежала государству, при этом было ясно, что она должна перейти в частные руки, но на каких условиях и по какой цене, никто толком сказать не мог. В этот-то момент на историческую сцену и выходят бизнесмены-хищники. Собственность — все эти металлургические, нефтеперерабатывающие, химические гиганты социалистической индустрии, — валяется под ногами. В итоге она достается небольшой группе наиболее удачливых, трудоспособных, агрессивных бизнесменов.
Автор лучшей книги по новейшей экономической истории Украины Андерс Ослунд выделяет три поколения украинских олигархов[38].
Формирование первого завершилось к 1994 году. В нее входили бизнесмены, близкие к первому президенту Украины Леониду Кравчуку, — угольный магнат Ефим Звягильский, нефтетрейдер Вадим Рабинович, газовый трейдер Игорь Бакай. После того, как Кравчук проиграл президентские выборы Леониду Кучме, только Бакай сумел удержаться в фаворе. С Кучмой пришло второе поколение «хищников». Самым мощным олигархическим кланом середины девяностых стала группа Павла Лазаренко, наиболее заметной частью которой была корпорация «Единые энергетические системы Украины» под началом Юлии Тимошенко. ЕЭСУ на какое-то время монополизировала торговлю российским газом, что позволило ей взять под неформальный контроль многие металлургические предприятия. Другую сильную группу образовали владелец легендарного футбольного клуба «Динамо» (Киев) Григорий Суркис и будущий глава президентской администрации Виктор Медведчук. Серьезную экономическую власть приобрел советник Кучмы Александр Волков. Он зарабатывал деньги на торговле нефтью и нефтепродуктами. Тем временем, вдали от столицы, набирали силу «донецкие», которые позднее стали ассоциироваться с именами Рината Ахметова и Виктора Януковича, а в 1990-е были представлены такими фигурами, как Евгений Щербань и Ахать Брагин[39].
Лазаренко, занимавший в 1996–1997 годах пост премьер-министра, был не просто крупнейшим олигархом — он был главным олигархом, стремившимся контролировать всю экономику страны. Лазаренко почти реализовал модель, которую потом попытался воплотить Янукович.
«Отцом» третьего поколения олигархов был президент Кучма. Для него «свои бизнесмены» были одним из рычагов, с помощью которых государство могло управлять экономикой. «Своего» капиталиста можно пригласить на Банковую, поставить перед ним стакан с чаем или налить ему рюмку и сказать задушевно: «Ты, слушай, войди в наше положение. Давай вместе поднимать сельскохозяйственное машиностроение…» — пишет Кучма в своих мемуарах «После Майдана»[40]. — Или: «Понимаешь друг, нужны деньги на обновление Батурина. На строительство детской больницы… Реши как-нибудь этот вопрос, потому что это нужно Украине!» И он, свой капиталист, никуда не денется, будет работать не только на себя, но и на Украину! А с индусом такого разговора быть не может».
Выстраивая новую экономическую систему, Кучма действовал в полном согласии с одной из ключевых установок украинского истеблишмента — ни в коем случае не «продавать страну иностранцам». Это была не просто игра на публику — в глубине души украинская элита действительно была настроена на недопуск в страну «чужих». Эта стратегия активно проводилась в жизнь. Так, в 1995–1998 годах силовики и часть госаппарата сделали все возможное, чтобы не пустить в Украину криминальные группировки из России. Техас должны грабить техасцы.
Истоки нынешней коррупции, без которой олигархи не могли бы так долго чувствовать себя хозяевами положения, тоже уходят корнями в 1990-е. Негласный общественный договор между властной верхушкой и бюрократией, включая судей и прокуроров, гласил: мы грабим по-крупному, а вы у себя делайте, что хотите, мы вас трогать не будем. Только и нас не трогайте. Не дай бог вы начнете расследовать дело по какой-нибудь приватизации. А все остальное — пожалуйста, кормитесь.
Нынешние олигархи не были творцами этой системы, они просто научились эффективно ею пользоваться. В конце концов, именно отсутствие сильных правовых институтов и выводило на свет божий одно поколение украинских олигархов за другим. «Даже сегодня в Украине отсутствует адекватное корпоративное право, слабо защищена собственность, — писал Ослунд в 2008 году. — Судебная система функционирует плохо, судебные решения исполняются еще хуже. Следствие этого — слабое корпоративное управление, неразвитые финансовые рынки… Поэтому бизнесмены, сконцентрировавшие в своих руках права владения предприятиями, действуют более успешно, чем те, кому приходится иметь дело со многими миноритарными акционерами»[41].
