[…] Являясь потомками 50 миллионов украинцев, которые подвергаются резкой политики Русификации, проводимой настоящей советской власти, мы в Канаде имеем возможность и считаем святой обязанностью сохранить украинский язык и украинскую культуру за пределами нашей родной земли. [398]
Это сохранение также означало продолжение украинского национализма, что может быть проиллюстрировано изображением на обложке издания «Политика мультикультурализма. Украинско-канадский мемуар»[399], написанного активистом идей мультикультурализма, Манолой Л.Лупулом (Manoly Р. Lupul). На фотографии (рис. 1) изображено шесть человек. Трое из них сидят за столом, а трое других — стоят за ними. Двое из мужчин сидят, один в центре и один правее, у них в руках есть ручки, и они подписывают документ. Документ представляет собой договор между Канадским Институтом Украинских студий (КИУС) университета Альберты, академической институцией, созданной летом 1976 года, и Научным обществом имени Шевченко в Европе, в котором обе стороны договорились о сотрудничестве над «Энциклопедией Украины» в декабре 1976. [400]
Фото с обложки издания Манолы Лупула «Политика мультикультурализма. Украинско-канадский мемуар». Эдмонтон, Торонто: Канадский Институт Украинских Студий. 2005.
Рис 1.
Мужчинами, изображёнными сидящими на фото, являются, начиная с левой стороны: Георг Луцкий, Владимир Кубийович, Манола Лупул. Людьми, которые стоят, слева направо, являются: Петр Саварин, Антанас Фиголь и Иван Лысяк-Рудницкий.
Как уже упоминалось, Манола Лупул был автором издания «Политика мультикультурализма. Украинско-канадский мемуар», а также членом Совета Альберты по Мультикультурализму и первым директором Канадского Института Украинских студий (КИУС). Он решил расположить это изображение на обложке, которое, вероятно, символизировало для него важный момент, иллюстрирующий одновременно украинских активистов политики мультикультурализма и украинского национализма.
После Второй мировой войны, Иван Лысяк-Рудницкий был довольно открытым и либеральным историком на кафедре истории в Университете Альберты, а также заместителем директора КИУС. Он критически отзывался о Бандере, а также об украинском и других фашистских движениях. Во время войны, однако, Лысяк-Рудницкий, как и некоторые другие украинские интеллектуалы, писал националистические статьи для газеты «Краковские новости», украинской военной газеты. Хотя он никогда не принадлежал к ОУН-Б, он, однозначно, был некритически настроенным к националистическим и антисемитским течениям европейского фашизма, рассматривая нацистов как освободителей.[401]
Георг Луцкий был вторым заместителем директора КИУС. В Институте он руководил Отделением по разработке «Энциклопедии Украины», которое располагалось в Департаменте Славянских языков и литературы в университете Торонто (University of Toronto). [402]В опубликованных им в 1992 мемуарах Луцкий писал: «Я был одним из немногих мальчиков в нашей школе, которых украинский национализм глубоко не волновал.
Националистическая риторика казалась мне полным клише, что касается и различных националистических молодежных групп (Пласт и т. д.), я отказался от участия в них».[403]
Несмотря на эти заявления с 1937 по 1939 гг. Луцкий учился в Берлине и получал Стипендию от нацистской Германии. В 1939 году он уехал в Англию, где в 1943 году записался добровольцем в британскую армию и служил в разведке, отчасти выполняя работу, связанную с переводами.[404] В 1941–1945 годах Антанас Фиголь был представителем УЦК (Український Центральний Комітет — Украинского Центрального Комитета) в Берлине. С 1955 года Фиголь работал советником по экономическим вопросам в Научном Обществе имени Шевченко в эмиграции, Генеральным секретарём которого был между 1947 и 1963 годами бывший директор Украинского Центрального Комитета Владимир Кубийович.
Петр Саварин был членом Совета руководителей Университета Альберты и вице-президентом Прогрессивно-консервативной партии Альберты, а также один из ведущих деятелей украинской общины в Эдмонтоне. В 1983 году, через семь лет после того, как была сделана фотография, Саварин стал президентом Всемирного Конгресса украинцев и занимал эту должность до 1988 года. С 1982 по 1986 год он был ректором Университета Альберты. Во время Второй мировой войны Саварин служил добровольцем в 14-й гренадерской дивизии войск СС, известных также как Ваффен-СС «Галичина». В этом военном формировании он проходил обучение и внушение СС Гиммлера. После войны Саварин гордился своим СС прошлым. Он был представителем Ассоциации ветеранов Ваффен-СС «Галичина» в Эдмонтоне. Как представитель Ассоциации ветеранов в Эдмонтоне, он сделал своё СС прошлое важной частью своей украинской идентичности и, вероятно, воспонимал ее как вклад в канадский мультикультурализм.
Кроме того, он был, пожалуй, первым и единственным ректором Североамериканского университета с СС прошлым, который гордился им. [405]
Наиболее интересным аспектом этой картины, однако, является присутствие Владимира Кубийовича. Он не принадлежал к ОУН-Б, но активно сотрудничал с нацистами, в результате чего стал близок к Бандере в конце Второй мировой войны. С апреля 1940 по январь 1945 года он возглавлял Украинский Центральный Комитет (УЦК) в Кракове, который входил в состав Генерального правительства. Комитет ассоциировался с газетой «Краковские новости», которая не только перепечатывала немецкую антисемитскую пропаганду, но и размещала статьи, написанные украинскими интеллектуалами, которые соответствовали запросам немецких властей относительно написания националистических и антисемитских материалов. Действительно, Кубийович разместил статью в газету.[406]
Кроме того, он попросил руководителя Генерального правительства Ганса Франка, рассмотреть «весьма значительную часть конфискованного еврейского богатства, возвращённого украинскому народу». По мнению Кубийовича, оно принадлежало украинцам и в конечном итоге оказалось в руках евреев» только из-за безжалостного нарушения закона евреями и их эксплуатации украинского народа».[407]
Помимо того, что Кубийович взял шефство над «Краковскими новостями» и поощрял ведущих нацистов, чтобы те позволили украинцам принять участие в ариизации, он также поддержал создание Ваффен-СС «Галичина», которая в основном состояла из украинцев. Это подразделение воевало в июле 1944 года против советской армии. Часть этого подразделения также участвовали в антипартизанской деятельности и совершали преступления против гражданского населения.[408] В феврале и марте 1945 года, в то время как советская армия находилась примерно в 60 километрах от Берлина, Кубийович вместе с Бандерой, Мельником и Павлом Скоропадским использовал последний шанс сотрудничать с нацистами в УНК (Український Національний Комітет — Украинский Национальный комитет), который возглавлял Павел Шандрук. УНК мобилизовал около 75 000 украинцев в последнем крестовом походе с остальными фанатичными нацистами против Советского Союза.[409]
После разработки некоторых корреляций между украинским национализмом и канадским мультикультурализмом с помощью изображения на обложке издания «Политика мультикультурализма. Украинско-канадский мемуар» Лупула, мы подходим к культу Бандеры в Эдмонтоне, западная Канада.
Ритуальное прославление Степана Бандеры в Эдмонтоне
Произведение ритуалов имеет решающее значение для формирования коллективной идентичности; участники представления становятся коллективом. Ритуалы также влияют на мораль и ценности отдельных личностей, принимающих участие в них, тем самым преобразовывают культурное, политическое и социальное состояния практикующих групп.[410] Эмоции, которые вызываются во время исполнения ритуалов, могут также сильно влиять на когнитивные функции отдельных лиц, или заменять их.[411]
Благодаря той роли, которую играют эмоции в формировании нравственности и ценностей людей, ритуалы используются для формирования коллективной идентичности.[412] Ритуалы также могут быть использованы для обеспечения чувства ориентации и убеждения членов коллектива группы относительно правоты их политической, культурной и социальной направленности. Наконец, ритуалы также используются для придания символичности отдыху сообществ.[413]
Таким образом, изучение ритуалов, причастных к созданию мифа Бандеры, придает проницательности нашему взгляду не только на процессы, связанные с созданием политического мифа, но также на процессы создания общин — частей украинской диаспоры, которая «любила» Степана Бандеру, или сообщества в Советском Союзе, которое «ненавидело» его.
