Саид-Эмин считает, что для решения религиозных конфликтов и национальных споров необходимо создать в стране Министерство по делам национальностей, как это было в советское время, есть оно и сейчас, в Чечне. Должна быть специальная федеральная структура, которая будет осуществлять государственную национальную политику России. Мне кажется, рано или поздно официальной власти придется признать правоту этих слов.
Любопытно, что у себя в Общественной палате Чеченской республики он поставил председателем комиссии по вопросам толерантности русского священника. Это поступок поистине мудрого человека, способного видеть перспективу.
Джабраилов исповедует ислам, но с уважением относится к другим вероисповеданиям, считая, что по-настоящему силен только верующий человек, вне зависимости от того, к какой религии он принадлежит. Я многому у него учусь и хочу, чтобы таких ярких людей среди общественных деятелей было больше.
Владыка Феофан
Владыка был первым членом Общественной палаты, с которым я познакомился морозной зимой 2006 года еще до формирования первого состава. Из короткой биографической справки мне было известно, что в миру его зовут Иваном Андреевичем Ашурковым, что в двадцать шесть лет он принял постриг и стал монахом, а сейчас возглавляет Ставропольскую и Владикавказскую епархию. Тогда он был епископом, но уже через два года стал архиепископом. Владыка держится очень свободно, охотно общается с журналистами, обстоятельно говорит, какой именно видит свою роль в Общественной палате, что хочет помимо всего прочего заниматься межрелигиозными отношениями, вопросами толерантности. Помню, первые полгода я чувствовал себя несколько неловко – не знал, как с ним правильно здороваться. За руку вроде бы неприлично, может сойти за панибратство и, что еще хуже, неуважение, кивать головой – мальчишество и то же самое панибратство. Владыка, человек чуткий, заметил, что я нередко тушуюсь, не знаю, как правильно себя вести и однажды, очень скоро, сам подошел ко мне и протянул руку. Так просто все и уладилось.
С момента создания в Общественной палате комиссии по вопросам толерантности и свободы совести владыка Феофан негласно стал первым помощником председателя Валерия Тишкова и занимался наиболее сложными делами по урегулированию межрелигиозных конфликтов, в том числе на Кавказе. К нему с большим уважением относились не только православные, но и мусульмане. Мне запомнился один эпизод, который произошел в Нальчике. Мы поехали вместе с владыкой и Николаем Сванидзе, (который на тот момент уже сменил Тишкова на посту председателя комиссии) на возведение колокола на храм, который строил Феофан. В окружении прихожан он спел «Многие лета», а потом на небольшом натянутом канате стал раскачивать колокол, до того как должны были начать подъем. Владыка оглянулся и крикнул плотному мужчине, одетому по-восточному: «Брат, давай со мной». И они вдвоем продолжили раскачивать колокол. Стоявшие рядом со мной люди сказали, что это мусульманин, он, в числе прочих, внес деньги на отлив колокола. Православный священник и мусульманин, схватившись за одну бечевку, создавали звучный колокольный перезвон. Сильное зрелище, но для Кабардино-Балкарии, мне кажется, это обычная картина. В другой раз православный священник поможет имаму местной мечети в строительстве.
Вместе с Каньшиным Феофан занимался проблемами армии. Поначалу я удивился, откуда у церковнослужителя такой интерес к этому, вроде бы он должен в большей степени быть пацифистом, противиться всякому насилию, даже в благих целях. Позже я узнал, что он после окончания школы служил в армии, так же как и его четверо братьев, поэтому все тяготы воинской службы знал и очень переживал за судьбу Вооруженных сил.
Особенно тяготило Феофана не плачевное социальное положение офицеров, он считал, что решение этого вопроса – дело времени, а все возрастающие случаи неуставных отношений между военнослужащими. Владыка ратовал и ратует за создание при воинских частях института полковых священников, так называемых военных капелланов, которые несли бы слово Божие в армию. Он твердо верит, что это поможет решить многие психологические вопросы между новобранцами и старослужащими, поможет искоренить дедовшину. Сложно с ним не согласиться, наверное, сейчас, как никогда назрела нужда в том, чтобы в воинских частях работали и психологи, и духовные наставники, Вопрос этот до сих пор открыт, он периодически обсуждается в обществе и муссируется средствами массовой информации. Представители других конфессий беспокоятся, что этот институт будет образован без участия их духовных наставников, но идея заключается в том, что представители традиционных для России религий должны вести эту работу совместно, естественно при доминировании Русской Православной Церкви. Моральный климат и общая атмосфера в воинской среде стали бы только лучше.
Кстати, в 2009 году первые военные священники, или, как эта должность называется в документах министерства обороны «помощники командира по работе с верующими», уже появились на зарубежных базах и в Северо-Кавказском военном округе. Наверное, не случайно, что одиннадцать военных священников выбраны из духовенства Ставропольской епархии, архиерей которой так ратовал за воссоздание института военного духовенства.
Владыка никогда не оставался в стороне от происходящих в стране социальных и политических событий. Не беря на себя роль политика, он смело и аргументированно высказывал свое отношение к наиболее острым проблемам. На моей памяти первым озвучил идею преподавания в школах истории традиционных религий и введения предмета основ православной культуры. У него, правда, тут же появились противники, считающие, что эта инициатива бесперспективна, школа должна оставаться светской, а церковь и другие религиозные институты не должны вмешиваться в систему образования. Полемика длилась года два или три. Даже в Общественной палате существовали диаметрально противоположные точки зрения. Уважаемый мною Народный учитель России Ефим Лазаревич Рачевский полагал, что идея еще очень сыра, нет необходимой педагогической базы для того, чтобы ее осуществить. Но в России, к сожалению, всегда так происходит – если не принять волевое решение, проблема запросто может потонуть в словах. После того как представители традиционных российских конфессий обратились к главе государства с предложением решить этот вопрос, Дмитрий Медведев поддержал идею. Ученики и их родители могут выбрать предмет изучения: основы православной культуры, ислама, иудаизма, буддизма. Для желающих изучать многообразие отечественной религиозной жизни может быть разработан общий курс по истории основных традиционных конфессий страны. Школьники, не желающие изучать этот предмет, получат возможность ознакомиться с основами светской этики. Три экспериментальных региона находятся в епархии владыки Феофана: Ставропольском крае, Чеченской и Карачаево-Черкесской республиках. Интересно, что в Ставропольском крае основы православной культуры выбрали семьдесят процентов четвероклассников – это самый высокий процент по России, а в Чеченской республике школьники и их родители остановили свой выбор на основах исламской и православной культур.
С владыкой Феофаном всегда было легко, он умеет общаться с людьми. Как-то этнолог и историк Валерий Тишков, рассказывая о деятельности Феофана журналистам, несколько раз называл его Всевышним. Феофан стоял рядом с ним, слегка улыбаясь одними глазами, давал понять: оговорился человек, ну что ж, со всеми бывает, ничего страшного в этом нет. Я потом попросил журналистов вырезать оговорку из интервью. Как говорится, не стоит упоминать Господа всуе, даже если рядом присутствует его земной представитель.
Олег Зыков
Олег Владимирович, по образованию врач, оставил кафедру наркологии Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, чтобы посвятить себя общественной работе. Когда Палата еще только создавалась, он в интервью телеканалу «Russia today» настолько горячо говорил о том, что в нашей стране слишком жесткие карательные законы для малолетних правонарушителей, что в России отсутствует полноценная система профилактики наркомании и алкоголизма. Пожалуй, именно тогда впервые прозвучало с трибуны словосочетание «ювенальные суды» (специализированные суды, которые рассматривают дела малолетних правонарушителей). Зыков ратовал за их создание. Везде и всюду: на публичных площадках и на закрытых слушаниях, в Госдуме и в Совете Федерации Олег Владимирович обращал внимание людей, принимающих решения, на то, что общие суды, вынося приговоры, относятся к несовершеннолетним так же, как ко взрослым, и назначают излишне большие сроки наказания. Даже во время выступления в Палате Дмитрия Медведева (в бытность его вице-премьером) Зыков не удержался и спросил, каково его мнение относительно введения в России института ювенальных судов. Медведев тогда несколько скептически отнесся к этой идее, но с тех пор много поменялось. Сегодня у идеи Олега Владимировича очень много сторонников, в том числе и в судейском сообществе. Она всерьез обсуждается на государственном уровне, и, кто знает, может быть, совсем скоро законопроект о ювенальной юстиции, принятый в первом чтении, но благополучно забытый, все-таки будет извлечен с пыльной полки и принят. Уже спустя два года ситуация начала сильно меняться, общество сумело донести до власти необходимость более широко применять альтернативные меры и внимательнее относиться к несовершеннолетним правонарушителям.
