– Надо внимательно подходить к вопросам собственности, а то разинете рот, и у вас не будет не только Сибура.
Сибур был чуть ли не самым любимым детищем газпромовских менеджеров. В его совет директоров входили Шеремет и Пушкин. Их поддержка и финансирование со стороны Газпрома позволили президенту Сибура Якову Голдовскому за три года скупить и консолидировать нефтехимические компании, занимавшиеся переработкой попутного газа, и превратить Сибур в интегрированный нефтехимический холдинг – крупнейший в стране. Контрольный пакет акций Сибура принадлежал Газпрому, но Голдовский говорил, что компании необходимо развиваться, для развития необходимо провести дополнительную эмиссию. Газпром вынужден был потратить на приобретение дополнительных сибуровских акций 800 миллионов долларов, но на самом деле эта дополнительная эмиссия была только первым ходом придуманной Голдовским многоходовой комбинации. Деньги, полученные от Газпрома во время первой допэмиссии, были нужны Голдовскому для того, чтобы проводить все новые и новые допэмиссии до тех пор, пока пакет Газпрома в Сибуре перестанет быть контрольным. Решающий этап этой игры Голдовский предусмотрительно начал за месяц до отставки Вяхирева.
Вероятнее всего, Миллер ко времени допэмиссии сибуровских акций, не разобравшийся еще во внутригазпромовских хитростях, не сообразил бы, что допэмиссия вовсе не предполагала, чтобы Газпром сохранил контроль над Сибуром, что 800 миллионов Голдовский планировал потратить на еще одну допэмиссию, но уже без участия Газпрома. Говорят, будто это Родионов разъяснил Миллеру план Голдовского. Родионов показал Миллеру, что после второй допэмиссии доля Газпрома в Сибуре размывается до 38 %, а контроль переходит к структурам Голдовского. И Родионов указал Миллеру на огромные долги Сибура, гарантом которых выступал Газпром.
В ноябре из Газпрома уволился Пушкин, а на его место Миллер пригласил депутата Госдумы Александра Рязанова, которого с Голдовским связывали непростые отношения. За четыре года до этого Голдовский, скупавший для Сибура газоперерабатывающие заводы, буквально выжил Рязанова с поста директора Сургутского газоперерабатывающего завода, после того как тот отказался продать ему 28 % акций ГПЗ. Несговорчивость Рязанова привела к тому, что ему пришлось провести ночь в тюремной камере. По рассказам самого Рязанова, РУБОП задержал его в аэропорту по обвинению в вывозе чужих денег, а затем в камеру к Рязанову пришел сам Голдовский и предлагал отдать акции в обмен на сохранение должности гендиректора.
Голдовский же объяснял, что якобы Рязанов взял у его компании деньги на покупку 34 % акций завода, но вместо акций вернул деньги. Тогда Голдовскому удалось добиться увольнения Рязанова. Уже будучи депутатом, Рязанов часто защищал интересы нефтяных компаний в их конфликтах с Сибуром.
Сейчас Рязанов утверждает, что, став заместителем председателя правления Газпрома, принципиально старался не вмешиваться в историю с Голдовским. Голдовский же говорит, что «не хочет снова ворошить эту неприятную историю».
«Неприятная история» развивалась примерно так: Миллер и Голдовский договорились, что Газпром участвует в выкупе уже размещаемой эмиссии, реструктурирует долги Сибура, но под залог сибуровских активов. Это восстанавливало бы контроль Газпрома над Сибуром. Но Голдовский нарушил неформальную договоренность и в канун Нового года попытался втайне сделать еще одну допэмиссию, четвертую по счету, и размыть контрольный пакет Газпрома в Сибуре. За эту свою хитрость Голдовский жестоко поплатился. После новогодних праздников, 8 января главу Сибура арестовали.
В тот день у Голдовского была назначена встреча с Миллером. Голдовский приехал в Газпром к тому подъезду справа от главного входа, где расположены лифты, предназначенные только для руководства. Охрана Голодовского осталась внизу, вооруженных людей в начальственный лифт не пускали. Голдовский вошел в лифт, нажал кнопку пятого этажа, но до кабинета Миллера так и не добрался. Голдовского арестовали в приемной, там, где лежит на полу более подходящий для спальни огромных размеров шелковый ковер. А Миллер даже не вышел из своего кабинета. Неизвестно, участвовал ли Миллер в установке капкана для Голдовского, но глава Газпрома всегда утверждал, что и сам был удивлен его арестом.
В тот же день был арестован и Шеремет, которого через три дня выпустили под подписку о невыезде. За Шеремета заступился Рем Вяхирев. Голдовскому пришлось задержаться в тюрьме на несколько месяцев, его держали в общей камере и не разрешали видеться с женой. В итоге Голдовский написал расписку, что передаст структурам Газпрома акции десятка нефтехимических предприятий. Эта расписка стала для него пропуском на волю.
Позже Голдовский рассказывал, что даже не предполагал быть арестованным в приемной Миллера. «Думал, в итоге договоримся о том, кто кого выкупит в Сибуре, – рассказывал он. – Хотя накануне меня предупреждали, что арест возможен. Но какая была альтернатива? Бежать из страны?»
Голдовский, который сейчас живет в Вене и в России не появляется, объяснял, что никого не пытался обмануть, просто с приходом нового менеджмента Газпрома концепция по Сибуру стала меняться. Причем Газпрому не надо было платить деньги – следовало лишь конвертировать займы Сибуру в его новые акции. «Я предложил Миллеру: давайте или вы мою долю в Сибуре выкупите, или я вашу, или распродадим все, разделим прибыль и закончим с этой нефтехимией, – вспоминал Голдовский, – Но Газпром никакого решения не принимал».
В то время, пока Голдовский сидел тюрьме, ревизоры контрольно-ревизионного управления Газпрома принялись за «Газэкспорт», который Путин заподозрил в слишком дешевых продажах газа на экспорт. «Нам повезло, хорошего чекиста прислали, – вспоминает один из бывших сотрудников „Газэкспорта“, – он тихонько сидел, изучал документы. Правда, любил очень выпить, и однажды так и заснул над проверкой».
Руководитель «Газэкспорта» сын Рема Вяхирева Юрий не стал изучать результатов этой проверки, а написал заявление об уходе по собственному желанию.
«Мое заявление об уходе было связано с тем, что я был не согласен с переменами, которые происходили в Газпроме и в „Газэкспорте“, – говорит он. – Но главной причиной было то, что я хотел показать пример своему отцу. Я считал, что чем раньше он уйдет из Газпрома, тем будет лучше для него. Ведь его там держали только для того, чтобы им же прикрывать ошибки, возникавшие из-за неспособности нового менеджмента управлять компанией».
Когда спустя несколько лет Голдовского спросили, почему он, в отличие от Юрия Вяхирева, с самого начала не согласился на предложение «уйти по-хорошему», он ответил: «Я сказал тогда, что я независимый бизнесмен. Я эту компанию создал, создал не для Газпрома, а для себя, для своих детей, почему я должен уходить?»
Не воруй в Газпроме
Голдовский – не единственный, кто создавал при поддержке Газпрома компанию для себя и своих детей. Так же поступал сам Рем Вяхирев и его ближайшие соратники.
Самым страшным преступлением Вяхирев считал воровство в самом Газпроме. «Не воруй в Газпроме», – наставлял он молодых сотрудников. И давал еще один наказ: «Сначала воруй для Газпрома, а потом – для себя». При этом он не считал воровством вовлечение родственников в «окологазпромовский» бизнес.
Схема была традиционной в начале 1990-х: учреждались дочерние компании Газпрома, а места среди учредителей постепенно занимали родственники и друзья Рема Вяхирева и его окружения. «Все вяхиревцы искренне верили, что честно заработали себе эти компании, – вспоминает один из бывших руководителей. – Только делали это как-то по-сермяжному. Оформляли акции на детей, жен, братьев и сестер».
Вяхирев не считал зазорным, что его родной брат Виктор возглавлял подразделение, объединяющее буровые компании Газпрома – «Бургаз», сын Юрий – экспортную «дочку» «Газэкспорт», дочь Татьяна была крупным акционером главного подрядчика Газпрома – «Стройтрансгаза», строительной компании с миллиардными оборотами, процветавшей на заказах Газпрома. Крупными совладельцами «Стройтрансгаза» были и двое сыновей Виктора Черномырдина.
«Стройтрансгаз» за 10 лет своего существования стал почти монополистом на российском рынке подрядно-строительных услуг для газовой промышленности. На его счету участие в таких крупных проектах, как «Голубой поток» и «Ямал – Европа». Объем работ компании в 2000 году оценивался в 1,3–1,4 миллиарда долларов, из которых более 70 процентов приходилось на долю заказов от Газпрома. «Стройтрансгаз» также являлся крупным акционером Газпрома. В 1995 году он получил от концерна 4,83 % акций в счет оплаты подрядных работ на 2,5 миллиона долларов. Таким образом, отпрыски Вяхирева и Черномырдина являлись еще и совладельцами крупного пакета акций Газпрома.
