Все спокойно и внимательно слушали это вступление, имеевшее скорее характер лекции, чем народной речи. Но Мендель воспользовался минутной паузой, которую сделал Давид и, встав, вежливо и громко сказал:
– К делу, пожалуйста! Какое отношение это имеет к Нейдорфу?
Давид спокойно ответил:
– Это вы увидите из моих дальнейших слов, друзья мои…Каждой новой машине в этом удивительном девятнадцатом веке являлась навстречу новая социалистическая мечта. Это столетие всегда представлялось мне огромной фабрикой, в которой колесами, винтами, поршнями служили несчастные люди. Из фабричных труб поднимались к синему небу дымные облака. Но эти расплывчатые, причудливые и неуловимые по очертаниям облака олицетворяли собою пленительные упования социалистов на будущее. И когда люди с тоскою смотрели на небо, они видели не прежнюю бездонную лазурь, а дымное серое небо будущей страны. Но были и более светлые облачка, как, например, знаменитое облако американца Беллами, который в своей книге «Через сто лет» – изобразил благородную идеальную коммуну. Там каждый может есть из общей чаши столько, сколько ему угодно. Там волк пасется бок о бок с овцой. Это прекрасно, это упоительно. Но тогда волки перестанут быть волками и люди – людьми. После Беллами явился романтик Герцка и написал свою утопию «Страна будущего», блестящую волшебную вещицу, напоминающую бездонную шляпу фокусника. Это были прекрасные мечты или, если хотите, воздушные замки, потому что гуманные авторы этих интересных трудов все одинаково заблуждались. Образованнейшие из вас – я знаю, что и в Нейдорфе, как тридцать лет назад в Катра, есть образованные крестьяне – поймут меня, если я скажу, что авторы этих утопий совершали pehtio principu. Они говорили только о том, что требовало еще доказательств, а именно: что у людей была уже зрелость и свобода суждений, необходимые для создания нового государственного строя. Они, быть может, не сознавали этого и они только не могли найти той точки, на которой Архимед хотел поставить свой рычаг. Они полагали, что машина – это самое необходимое, чтобы создать что-нибудь новое. Нет, для этого нужна только сила, всегда, во все времена только сила. Конечно, если я обладаю силой, я, при подспорьи новейших изобретений, наилучшим образом использую машинное производство. Мы обладали этой силой. Что нам дало ее? Нам дал ее жестокий повсеместный гнет, нам дали ее преследования, нам дала ее нужда. Это собрало рассеянных по всему миру и скрепило в союз. Потому что среди них были не только бедняки, но и богачи; не только юноши, но и старики; не только энтузиасты, но и образованные деятели; не только сильные руки, но и мыслящие головы. Народ, целый народ собрался, вернее, собрался вновь. И мы создали новую общину не потому, чтобы мы были лучшими людьми, но потому что мы были людьми с обыкновенными человеческими потребностями воздуха и света, здоровья и чести, свободы и спокойствия. И так как мы первым делом должны были строиться, то мы, разумеется, построили новейшие дома, а не подражали типам построек 1800 или 1600 года. Все это вполне ясно и понятно. В этом нет большой заслуги, мы ничего необыкновенного не совершили, мы делали только то, что в наших условиях было исторической необходимостью.
Запас терпения у Менделя снова истощился и он закричал:
– К делу, к делу!
– Я скоро кончу, – мягко ответил Давид. – Я хочу только описать начало нашей государственной жизни. Она невозможна была бы без того огромного социально-политического труда, сделанного в 19-м столетии. Многие евреи принимали участие в этом труде, но не одни только евреи. И то, что явилось плодом общих соединенных усилий, ни один народ не может считать своей собственностью. Люди, благодарные или любознательные, вероятно, пожелают узнать что-либо о пионерах на этом счастливом пути. Пальма первенства принадлежит англо-саксонской расе, потому что у англичан мы нашли самые совершенные в то время формы жизни, которые мы приняли и развили. Немецкая наука тоже сослужила нам большую службу. Кто желает получить более обстоятельные сведения, тому я советую прочитать историю кооперации в Англии, Германии и Франции.
Один молодой крестьянин высоко поднял руку, заявляя тем о своем желании говорить. Фридман заметил этот жест и громко спросил:
– Что скажешь, Яков?
Юноша покраснел, по-видимому, испугавшись своей смелости, и скромно ответил:
– Я хотел только сказать господину Литваку, что у нас в библиотеке есть история пионеров Рогдаля.
– Дайте ее прочитать Менделю, – ответил Давид. – Это прекрасная поучительная книга. Отважные рогдальские пионеры, как их называли, много сделали для вас, т.е. они сделали много для человечества, хотя они думали только о себе. Тем, что вы имееете возможность получать в ваших потребительных обществах наилучшие товары по самым низким ценам, вы обязаны рогдальским пионерам. Если ваш Нейдорф представляет собою теперь цветущую сельскохозяйственную производительную артель, то вы обязаны бедным мученикам из Рахалины в Ирландии. Они тоже не сознавали, какое великое мировое дело они совершали, когда они в 18З1 году, при помощи своего помещика, мистера Вандалера, основали первую новую деревню в мире. Да, прошло много десятилетий, пока ученейшие и умнейшие поняли идею Рахалина. Рогдаль со своими потребительными обществами гораздо скорее был оценен, чем рахалинская деревня на артельных началах. Когда мы основывали нашу Новую общину, мы, разумеется, ввели у себя тип новой деревни. Здесь, в Нейдорфе, нет ничего такого, чего не было уже в Рахалине. Вся разница том, что вместо мистера Вандалера стоит огромный союз, членами которого состоите и вы, а именно – Новая община.
Молодой крестьянин опять поднял руку. И когда оратор удивленно замолк, он тихо и скромно сказал:
– Не расскажете ли вы нам, господин Литвак историю о Рахалине и Вандалере?
– С удовольствием, друзья мои!.. В то время Ирландия была бедная страна с несчастным населением. Фермеры были полунищие, доходили даже до воровства и убийства. Но был один помещик, которого звали Вандалер, Его фермеры были самые безпокойные, распущенные в стране люди. В начале 1831-го года бедствие было очень велико. Поселяне из нужды совершили несколько ужасных преступлений. У мистера Вандалера был управляющий, которого рабочие ненавидели за его строгость; при одном столкновении он был убит ими. Что же сделал Вандалер? Нечто великое. Ему пришла в голову сверхчеловеческая мысль: не наказывать, не мстить, а сделать людям добро. Он созвал ожесточенных, измученных нуждою крестьян, соединил их в одну рабочую артель и отдал артели свое имение Рахалину в аренду. Цель этого союза состояла в том, чтобы они пользовались общим капиталом, поддерживали друг друга, жили в лучших условиях и прилично воспитывали своих детей. Хозяйственные принадлежности до тех пор должны были составлять собственность мистера Вандалера, пока артель выплатила бы стоимость ее. Для этого артель должна была свои чистые доходы вносить в запасной фонд. Артель имела собственное управление. Члены выбирали комитет из девяти человек.. Каждый из них заведывал особым отделом: один – сельским хозяйством другой – промышленностью, третий – торговлей, четвертый – воспитанием детей и т. д. Ежедневные работы распределялись комитетом. Работать обязан был каждый, соразмерно своим силам. Рабочая
плата, которую члены получали от артели, была очень скромная, причем из нее еще вычитывался известный процент на больничный фонд и пр. Они как будто были поденными рабочими фермера, но фермером они были сами. Мистер Вандалер оставил только за собою право высшего надзора за своим опытом. И опыт удивительно удался. Не говоря уже о том, что доходы у мистера Вандалера значительно увеличились, рабочие, жившие дотоле в огромной нужде, стали вдруг обогащаться точно по мановению волшебного жезла. Они работали с увлечением и успехом. Сознание, что они работали для себя, окрыляло их могучею силой. Те же рахалинские рабочие, которые убили своего фохта, без надсмотрщиков быстро и успешно справляли самые тяжелые работы. Они друг за другом присматривали. О ловкости и трудолюбии каждого рабочего велась запись, и в конце недели каждый получал то, что он действительно заслужил. Никакого равенства в заработке! Трудолюбивому больше, ленивому меньше!
– Браво! – крикнул кто-то в толпе, и несколько человек рассмеялось. Давид продолжал:
– Скоро установлено было, что рахалинские рабочие средним числом работают вдвое больше, чем рабочий из окрестных местностей. Между тем это была та же самая земля, те же люди, но они нашли спасительные средства: сельскохозяйственную производительную артель. Рабочая плата выдавалась не деньгами, а марками, которые имели меновую ценность в рахалинском магазине. Но все, что им нужно было, они получали в своем магазине, который тоже принадлежал артели. В магазине имелись товары лучшего качества по оптовым ценам. Историки пишут, что рахалинские жители получали в своем магазине все на пятьдесят процентов дешевле, чем в других магазинах. Каждый член артели был всегда уверен в заработке, а следовательно, в хлебе и в теплом угле. Инвалиды и больные получали поддержку и уход. По смерти отца артель принимала на себя заботы о его детях. Впрочем, я не стану излагать вам то, что вы можете узнать из книг. Я лучше пошлю вам для вашей библиотеки книги Веб-Потеро, Оппенгеймера, Леферта, Губера и других авторов.
