Какие можно выделить основные национальные характеры? Грубо мир можно поделить на европейскую цивилизацию, мусульманскую цивилизацию, дальневосточную цивилизацию и дикие племена. Опять же, позволю себе отметить, что наличие в какой-нибудь африканской стране президента в костюме, автобуса на улице и проведенного телефона вовсе не означает, что страна эта не населена диким племенем, каким оно и было последние сотни тысяч лет и каким оно, возможно, и останется в неопределенном будущем. Опять же вам захочется заклеймить меня, но вы оставите эту мысль, едва прочтете следующее: я не считаю, что быть диким племенем плохо. Я не считаю, что сложность и напряженность сообщества дикого племени больше или меньше напряженности Манхэттена и лондонского Сити. Более того, я не считаю, что дикари уступают цивилизованному обществу в своем интеллектуальном или духовном развитии. Всё дело лишь в том, что плоскость их цивилизации лежит в отдельной, параллельной социальной вселенной и никаким образом с европейской или другой цивилизацией не соприкасается.
Я знаю одно племя, которое имеет в своем языке две с половиной тысячи слов, означающих разных кузнечиков. В нашей цивилизации для обозначения кузнечиков мы имеем только одно слово. Я знаю другое племя, чьи вековые поверья прекрасно соответствуют современным космологическим теориям и, более того, возможно, ушли далеко вперед от них. Ведь для того, чтобы приблизиться к истине, совсем не нужно ее искать. Ибо в поиске нередко находишь так много всего постороннего, что забываешь, зачем его затеял. Конечно, применяя к диким племенам наши комфортные мерки, мы считаем, что все они грязные придурки. Я знаю третье племя, живущее в дебрях лесов Амазонки, большую часть взрослых и детей которого постоянно съедают дикие звери, а они не могут додуматься купить ружье и жить счастливо. Вы скажете: может, они не хотят. Нет, они уже хотят. Добрые дяди и тети из нашей цивилизации давно объяснили им, какие они идиоты. Правда, денег теперь у них как не было, так и нет, и дикие звери едят их, как прежде. Вот вам пример столкновения цивилизаций. Когда более грубая и нечувствительная цивилизация внедряется во владения своей несчастной сестры, всегда происходит катастрофа. Вы скажете, что более слабая цивилизация погибает. Ничего подобного. Умерщвленная цивилизация ацтеков существует в нашем общечеловеческом сознании как несокрушимая фактическая глыба. Между тем жалкие разбойники Кортеса как были жалкими разбойниками, так ими и останутся. Да чего уж там говорить, таинственная мифическая Атлантида существует в общечеловеческом сознании, даже оставив на мировой карте не какой-нибудь, а Атлантический океан.
Итак, заключив, что в современном мире выделяются четыре основные панцивилизации, мы должны рассмотреть их более мелкое дробление. В европейской цивилизации можно выделить северную и южную линии. Границу я бы провел через север Франции, север Италии и резко закруглил ее через Австрию наискосок, захватив северные страны Восточной Европы, Прибалтику и Петербург. К странам южной линии я бы отнес все европейские общины, находящиеся ниже моей воображаемой границы, – греки, итальянцы, испанцы и балканские государства, по моему мнению, ближе к мусульманской цивилизации, чем к североевропейской, и это неудивительно. Столетия Османской империи оставили свой сокрушительный след. Конечно, многие греки несут в себе гены Платона, но кто нам сказал, что Платон был близок к североевропейской культуре? Тот факт, что вся современная западная философия базируется на Платоне, вовсе не делает Платона западноевропейцем. А вы почитайте его диалоги – это восточный, южный человек. В европейской цивилизации следует выделить отдельно североамериканскую линию, в которой превалируют Соединенные Штаты, а Канада стоит особняком.
Что характерно для североевропейской цивилизации? То, что в ней до сих пор существуют серьезнейшие внутренние противоречия, которые были сглажены и сглаживаются ныне наличием общего смертного врага. Сначала коммунизм, теперь исламский фундаментализм отчасти сглаживают эти разногласия. Представьте себе, что в один прекрасный день современная североевропейская цивилизация проснется в мире, где больше кроме нее никого нет. Ну, улетели остальные на суперзвездолете осваивать новую открытую планету где-нибудь у звезды Альфа Центавра, потому что спектральный анализ им показал, что там много оливок, риса, теплое море и нет североевропейцев. Поначалу североевропейцы будут крепиться и даже как будто обрадуются. Но через некоторое время им опять придется делить мир. Англия сцепится с Францией, Франция сцепится с Германией, Германия сцепится со всеми сразу, причем сделает это первой по уже заведенной традиции. Соединенные Штаты по традиции так же сцепятся со всеми, и мы получим очередную полномасштабную, долгожданную, классическую мировую войну. Сначала это будет война слов, потом, может быть, она так на словах и останется, однако мира между собой несчастным членам североевропейской цивилизации не видать, как собственных ушей.
Европейский союз, сформировавшийся для того, чтобы экономически противостоять натиску Соединенных Штатов, есть объединение противоестественное и навязанное национальному самоопределению отдельных европейских стран. Уже сейчас оно показывает резкие трещины на своем едва новонарожденном теле. Опять же, от того, что теоретики-экономисты, проконсультировавшись между собой, решили создать общеевропейскую валюту, суть национальных характеров государств не изменилась.
В Германии всё еще ходят по магазинам и сидят на лавочках престарелые гитлерюгендовцы, воспитанные в совершенно определенном духе в вопросе мировой роли Германии и благополучно передавшие это воспитание новым поколениям. Средства массовой информации и проистекающая из них официальная новейшая история делают над нами ослепляющий трюк, будто бы пал Берлин и в мозгах нескольких десятков миллионов немцев как будто переключили программу телевидения. Это полная блажь. Берлин не пал и никогда не падет в душах многих из них. И не принимать этого во внимание можно только намеренно, делая себя и окружающих близорукими и наивными. Германский национализм не пришел в Германию с Гитлером и не ушел из нее с ним. Это то, что определяет саму суть новообразованной германской нации, требующей реванша за затырканное бытие на задворках истории, в то время как английская и французская громогласные арии решали судьбы Земного шара. А вы поговорите с любым немцем на отвлеченную тему, и у вас наверняка останется странное ощущение насмешливо-презрительного отношения к себе, которое ощущается не в словах, а в самой ауре общения, из чего я могу заключить, что если я испытываю чувство ущербности, то мой германский собеседник, следовательно, испытывает чувство превосходства. Надо полагать, что объединенная Германия будет проявлять большую агрессивность на мировой арене. И я чрезвычайно обеспокоен ее объединением в начале 90-х годов двадцатого века. То, как проявляет себя эта страна в выпусках новостей и на международных конференциях, вовсе не позволяет получить представление о той упрямой национальной мысли, которая, как пружина, сжата и вогнана в головы немцев и которая рано или поздно распрямится взрывом насилия над другими народами. Двадцать пять лет мирной Европы в первой половине двадцатого века так же не давали твердой гарантии, что этот мир не является очередной передышкой между ставшими традиционными в последние несколько тысяч лет войнами без особых на то причин.
Англия играет странную роль на мировой арене. Америка выманила из этой страны самых активных, неугомонных и предприимчивых людей. Более того, от подобного процесса миграции населения пострадали Ирландия, Шотландия, Скандинавия, Нидерланды. С другой стороны, массовое переселение захватило не только активную часть населения этих стран, но и унесло на Запад целую волну малоактивных, низменно сориентированных людей. Причем явление это произошло в колоссальных масштабах. Миллионы людей переезжали в Америку. Безусловно, такое явление не могло не отразиться на современной роли этих государств и на том, какую роль они будут играть в будущем. В Англии я имел удовольствие на протяжении нескольких дней тесно общаться с типичным представителем престарелого, но еще активного поколения англичан. Меня чрезвычайно поразило сходство его разглагольствований с позициями израильских левых:
1. Правительство плохое, потому что не обеспечивает высоких пенсий, пособий по безработице, хорошего бесплатного здравоохранения.
2. Кому нужна Шотландия? Пусть самоопределяются.
3. Кому нужна Северная Ирландия? Она уже всем надоела.
4. Кому нужен Уэльс? (Когда мы были в Уэльсе, мой спутник весело пошутил с музейным служащим: «Принимают ли здесь иностранную валюту?» Шутка заключалась в том то, что он не считает Уэльс Англией).
