Стоит заглянуть в Интернет, на форумы физиков-теоретиков, как становится ясно – теорию твисторов понимают и разделяют очень немногие.
По словам самого Пенроуза, его теория твисторов представляет собой математическую схему для нового осмысления структуры пространства-времени, в котором отдельные точки рассматриваются не как фундаментальное абстрактное понятие, а как «сечения» лучей света.
Пенроуз так выразился в разговоре с коллегой-физиком. Но если бы он перенёсся на пару тысяч лет назад, в античную Грецию, то с основоположником атомистики Демокритом из Абдеры он говорил бы иначе…
– Вот ты, Демокрит, считаешь, что мир состоит из атомов, неделимых частиц, обладающих истинным бытием…
– А ты с этим не согласен, чужеземец?
– Я вычислил, что основа бытия – световые лучи, я назвал их твисторами. На языке моей родины это означает «скручивающиеся». Атомы, а вернее сказать – точки пространства-времени, возникают, когда эти лучи пересекаются между собой, скручиваются. Основа истинного бытия – свет, состоящий из мельчайших частиц – фотонов.
– Тогда нужно назвать атомами эти фотоны, если ты, конечно, докажешь свою правоту.
– Там, откуда я пришёл, многие не верят в мою теорию и хотят запустить в небеса огромный механизм, который более точно проверит мои вычисления.
– Так вы там вычисляете устройство мира? Это мне представляется излишним и неблагородным делом. Мы, греки, постигаем Вселенную, просто размышляя о ней…
–Ты счастливый человек, Демокрит…
Талант Пенроуза оригинален и разносторонен.
В юности он увлекался занимательной математикой и придумал несколько забавных «невозможных» фигур – ставшую знаменитой бесконечную лестницу Пенроуза и треугольник-трибар.
Затем, уже будучи взрослым, он придумал также ставшую знаменитой мозаику Пенроуза, которой можно «замостить» любую плоскость, причём фигуры никогда не будут повторяться. В основе этой мозаики – простой ромб со сторонами, находящимися в «золотом сечении».
В 60-е годы Пенроуз вместе со Стивеном Хокингом заложил основы теории чёрных дыр. И затем принялся создавать свою теорию твисторов. Правда, через некоторое время отвлёкся, чтобы исследовать загадки человеческого разума.
Вместе с американским биологом Стюартом Хамерофом Пенроуз создал квантовую модель сознания. По их предположению в нейронах мозга есть мельчайшие микротрубки-тубулины (они экспериментально обнаружены), которые могут переходить в квантовое состояние. Процесс такого перехода и есть «момент сознания». Недостаток этой теории – её умозрительность, точь-в-точь как у Демокрита со товарищи, натурфилософов Древней Греции.
В этом смысле Пенроуза можно сравнить со знаменитым сыщиком Шерлоком Холмсом, который отличался от занудных трудяг из Скотланд-Ярда парадоксальным интеллектом и умением блестяще применять метод дедукции.
Добавим, что сэр Пенроуз славен не только своими теоретическими работами. Он широко известен как популяризатор науки. Его книги «Тень разума», «Новый ум императора», «Путь к реальности» стоят на полках многих любознательных читателей во всём мире.
И, кстати, Пенроуз сказал Демокриту чистую правду. Физики всего мира ждут результатов измерения реликтового излучения мощным космическим телескопом «Планк». Он обладает очень высокой чувствительностью, и если измерения «Планка» подтвердят теорию Пенроуза–Гурджадяна, то школьные учебники придётся переписывать. Если, конечно, астрономию вернут в программу российских школ.
В пропаганде нынче и классика нуждается
На вопросы "ЛГ" отвечает руководитель Бюро пропаганды художественной литературы СП России Алла Панкова
- Вокруг Бюро пропаганды литературы, отмечающего 25-летие, всегда концентрировалась так называемая трудовая интеллигенция – учёные, врачи, учителя, инженеры, но не литературная элита, для которой оно и по сей день остаётся «неформатом». Почему так, Алла Васильевна?
– Когда начался новый великий раскол, именно раскол общества, а не просто смена общественно-политической формации, наш литературный мир оказался настолько полярным, что люди – и писатели, и читатели – уже не могли уживаться друг с другом и тем более любить тех, кто думал и чувствовал иначе.
Надо сказать, начиная с 90-х произошёл ещё один процесс, процесс тяжёлый и неприятный – разночтение смыслов. Низкое и высокое поменялись местами. На смену глубинным, идейным, архиважным и принципиальным для судьбы страны размышлениям пришли ёрничанье и пошлость.
А ведь атмосфера человеческих отношений, она в русском обществе очень сильно регулировалась именно литературой.
Сбитая с толку читающая публика перестала понимать, где ложь, а где правда, в том числе и историческая, началось безобразное очернительство всего и вся, и это воспринималось как норма, как образец для подражания, а то и как достижение.
– Первой трибуной для выражения разных политических взглядов стали литературно-художественные журналы, публицистике отводились в них целые разделы. В 80-х эта традиция тоже ведь дала о себе знать?
– Традиция эта – исконно русская, когда писатели одних убеждений сосредотачиваются вокруг какого-то издания. Она сохранялась, как не покажется странным, и при однопартийной советской системе, жива и сегодня. Помнится, вечера журналов «Наш современник», «Москва», «Молодая гвардия», «Роман-газета», издательств «Современник», «Советская Россия» собирали целые стадионы.
Сейчас тоже не лучшие времена переживают писатели, их союзы. Литературная жизнь оттесняется на обочину общественной и политической. Авторитет писателя, влиятельность его слова утрачивают свои позиции. Мы пытаемся всеми силами противостоять этим деструктивным явлениям.
– И вы умудрились именно сейчас провести целую серию литературных вечеров в молодёжной аудитории, да ещё под девизом, к которому она, казалось бы, нынче должна быть равнодушной: «Я люблю тебя, Россия», в Институте стали и сплавов, где зал насчитывает более полутора тысяч человек. В ЦДЛ работает «Пушкинская гостиная», где вечера памяти поэтов и писателей проходят при аншлаге[?]
– Залы наши действительно с каждым годом становятся всё больше, а аудитория всё шире и разнообразнее. Однако чувство тревоги за будущее наших детей не оставляет. Всё это капля в море по сравнению с тем, что льётся на них с экрана телевизора.
Конечно, мы взаимодействуем с институтами, академиями, с колледжами, работаем со студентами, с военными, с приходами РПЦ, с библиотеками и управами Москвы. Огромную духовную поддержку нам оказывает настоятель храма Софии Премудрости Божией о. Владимир Волгин.
– И всё-таки, хотим мы этого или нет, но времена меняются, меняются общество и его запросы. Не отжили ли ваши прежние формы обращения к нему, те же поэтические вечера?
– Конечно, если раньше Политехнический собирал сотни поклонников поэзии на одного поэта, то сегодня одного только свободного общения поэта со зрителем недостаточно. Теперь требуется целый сценарий, чтобы заинтересовать слушателя. Поэтому уже на вечере, посвящённом столетию Андрея Платонова в 1999 году, мы впервые использовали видеоряд. Подготовили пронзительнейшие сюжеты к вечеру «Не умирай никогда». Это был абсолютно новый жанр в нашей работе: видеосюжеты не как иллюстрация, а как каркас вечера, на котором держится вся его драматургия.
– А вам не мешает слово «пропаганда» в названии вашего бюро?
– Понимаю, под «пропагандой» слышится звук барабанных палочек. Но на самом деле другого слова тут и не подберёшь. То, чем мы занимаемся, – просветительская работа, сегодня и есть пропаганда. Причём больше, чем когда-либо. Потому что в пропаганде и классика нынче нуждается. А ведь вся наша классика русская служит Воскресению.
– В последнее время вы всё больше внимания стали уделять и нашей классической музыке.
– А как можно, говоря о пушкинском «Борисе Годунове», не вспомнить о Мусоргском, о его оперном шедевре – «Борис Годунов»? Где пел Козловский, где пел Пирогов! И мы напоминаем об этом в своей программе. Также поэма «Руслан и Людмила» идёт рука об руку с Глинкой.
У нас проходили вечера памяти Гаврилина, Свиридова…
– За последние 20 лет мы перескочили, можно сказать, не из века в век, а из эпохи в эпоху. Приложимы ли такие высокие материи, о которых мы с вами говорим, к современной культуре?
– Смотря что понимать под современностью. Современность – категория философская. Наша современная литература – она и сейчас определяется как пушкинский период. На самом деле и Виктор Боков, и Валентин Сорокин, и Диана Кан, и Татьяна Глушкова… – всё это единый литературный процесс. В него прекрасно вписаны и поэты-песенники, и замечательные певцы, вечера которых мы тоже с удовольствием организовываем, – Татьяна Петрова, Надежда Крыгина, Стелла Аргату, Надежда Колесникова, Максим Трошин, Игорь Тальков, чей первый творческий поэтический вечер мы провели в зале МИСИС за несколько месяцев до его смерти. И он перед вечером сочувственно сказал: «Да вас же уволят! Я – не член Союза писателей». Он прекрасным был поэтом. На тот вечер собралось невероятное количество народа. Он читал свои стихи, пел их под гитару. И казался совершенно бесплотным.
