И просвета малого не видно,
Вертит осень грязным подолом.
Да по весям смурая Обида
Семенит, вздыхая о былом.
А над полем ангелы босые
Стерегут незримые врата
В чистую Небесную Россию,
На земле же русич — сирота…
Нацепили матушке оковы,
Опоя, в Хазары увели…
Неспокойно поле Куликово,
Тяжко стонут в поле ковыли.
Вышний мой, Тебе ли я не внемлю,
Светлый мой, Тебя ль не упросить?..
Павши ниц на попранную землю,
Я устал в бессилье голосить.
Я устал от века и до века
Пить смиренья горькое вино,
Две щеки всего у человека
И покуда третьей не дано.
Не отринь мя, праведное небо,
Даждь нам дождь на жухлые луга!
Даждь нам пламя праведного гнева,
Даждь нам меч, карающий врага!..
* * *
Звезда Полынь упала на поля,
Задумчивые нивы опаля…
Из края в край — безлюдье и безвесье,
Осенний дым, пустоты поднебесья,
Да ржавое камланье воронья.
Увы, уходит Родина моя
В холодное, дремотное безвестье.
Мой бедный край — крапива да былье,
Не скроет боли красок хороводье.
Незримое присутствие Господне
Не скрасит одиночество мое.
Я так любил, мой Бог, Твое творенье,
А ныне — страх иль хуже — отчужденье
Все явственней испытываю я…
Уходит тихо Родина моя.
И тщетно силится в сиреневую ночь
Душа моя смятенье превозмочь.
Душа вопит:
"О, Вышний мой, — доколе?!."
Не в радость жизнь…
Россия — поле боли.
Мой светлый Род, дай силы мне, живому,
Снести ту боль…
Безвидны и грустны
Плывут, плывут по морю луговому
Селений погребальные челны.
Лет десять, может двадцать — и умрет
Мой детский Рай,
Останутся языческие боги,
И одинокий Велес у дороги
Рябиновой жалейкою всплакнет.
* * * Проходят дни, стареем, брат, стареем.
Мы уж не те, что много лет назад.
И не бежим по солнечным аллеям
Сквозь наше детство —
яблоневый сад.
А он, как прежде, тонет в вешних травах,
Купается в сиреневом снегу,
Запоем пью его медовый запах
И досыта напиться не могу.
Стареем мы, и мир вокруг стареет,
Мелькают дни, похожие на сон…
Плесни, браток, быть может, отогреет
Больную душу горький самогон.
Пасхальный звон доносит теплый ветер.
Обиды наши канут, словно дым.
Помянем всех,
кто жил на белом свете
И грезил половодьем луговым.
В бездонные небесные творила
Уходят тихо наши старики.
Ах, сколько их, сердечных, примирила
Кладбищенская горка у реки…
Так что мы спорим, люди-человеки,
Зачем мутим раздором родники…
Мы — русские, и связаны навеки
Хорошим добрым словом — земляки.
* * *
О, Русь — деревня; над дубравой
Смердит, как пепел, воронье…
Как тяжек гнев Твой, Боже правый,
И отчуждение Твое!
Червем пронзая плод Господний,
Лукавый пленник чрева тьмы,
Незримый гений преисподней
Вползает в души и умы.
И мочи нет любить и нежить,
Очистить взор, взметнуть дубье,
Как будто дьявольская нежить
Испила силушки ее.
Разит Предвечный не Жалея,
Кружа над храмом без креста.
Полно пенять на иудея —
И мы — гонители Христа…
Крепись, храни тебя отвага,
Испей полынного вина:
Во покаяние, во благо,
Во славу ты изъязвлена.
Сплетая радужные нити
Над сухотравьем вековым,
Прольется ангел-утешитель
Призывным словом громовым.
Не смей роптать—восстань и веруй!
Воитель пламенный грядет,
Расколет мир на Русь и Нерусь
И верных в битву поведет.
* * *
По полю туман ковыляет,
Стелется у лона земли.
Песню об утраченном рае
Во поле поют ковыли.
Солнце золотой кобылицей
Бродит по медовым лугам,
Небо — зоревая водица,
Ластится к родным берегам.
Синеокий свет — колокольчик
Рано зазвенит у реки:
"Али позабыл ты, соколик,
Чистые свои родники…
Али заплутал ненароком,
Душу остудил на ветру,
Али на чужбине далекой
Нави угодил в кабалу?"
Я вернусь, тоской обуянный,
Вешним небесам помолюсь,
В поле на высоком буяне
В отчее гнездо притулюсь.
В радостной юдоли зеленой
Ветер зашумит боревой…
Белый гулевой жеребенок
Ласково кивнет головой.
* * *
Ночь, безлюдье, безнадежье,
Ни дымка, ни огонька.
Гой ты, дальняя дорожка,
Дале-дале далека!
Степь от края и до края,
А над нею Ра-река,
Лунной лодочкой играя,
Протянулась сквозь века.
Мне бы птицей обратиться,
Да найти реки исток,
Мне б из радужной криницы
Детства чистого глоток.
Там лелели пели Лели,
Пели Лели в облаках.
Колобродил пьяный Велес
С тонкой дудочкой в руках.
Над избой плели метели
Дивных песен кружева,
Над земною колыбелью
Ворковала Матерь-Сва.
Мне бы птицей обратиться,
С крыл смятенье отрясти…
Память, тихая сестрица,
Бесприютца приюти.
* * *
В этом городе слякоть и стужа,
В этом городе пахнет войной,
Никому я здесь на фиг не нужен,
Но не в силах пройти стороной.
Этот город любил я когда-то,
Только так это было давно.
Но когда я бреду по Арбату,
Снова в жилах играет вино.
Вот лечу в электричке разбитой,
Замелькали поля за окном.
