Средь коих - глобусы, чудесные шары,
Столь верные, что нам никто до сей поры
Подобных не давал, - а также лоций томы,
В которых с точностью неслыханной рекомы
Морские отмели, скалистые брега
Все то, что в моряке зрит вечного врага.
Дубовый замок мой, на Пафосе загружен
(Чтоб фрахт его свезти - большой обоз бы нужен),
Сегодня якоря подняв из кипрских вод,
До устья нильского назавтра досягнет,
В Партенопейский край придет, заверить смею,
Где пели некогда сирены Одиссею,
И беспрепятственно могли бы корабли,
Восход узрев сто раз, пройти вокруг Земли
Так мчится мой Погас, вовеки не устанет,
Где птицы прочие лишь крыльями табанят!
Но слышу жалобу: покуда плыл ковчег,
Иссяк и затонул златой, счастливый век,
Железный век настал. Явилась Алчность миру,
Ввела "мое", "твое", и вознесла секиру,
И кинула полям, плодя кровавый гнев,
Драконовых зубов чудовищный посев.
Урок невозместим попранным Правосудьем,
Защиты у него искать невместно людям,
Всяк ладит свой забор, доверья нет ни в ком,
Над живорыбным всяк своим дрожит садком.
Да, выкинуть за борт, пожалуй бы, не худо
Исчадье оного всемерзостного блуда:
Да сгинет навсегда сей выродок презлой!
Нет места жалости! Долой его, долой!
Скитайтесь по любым, известным вам, просторам,
Но будьте верными делам и уговорам,
Блюдя Христов закон, искореняйте лжу,
Ничем потворствовать не смейте грабежу,
Прославьтесь честностью! Не зря Эол-владыка,
Чтоб каждому пришлась известная толика,
Народу ниву дал любому под косьбу,
Чтоб людям не вступать в ненужную борьбу,
И чтобы всем и вся был ясный принцип ведом:
Сколь неудобно жить, рассорившись с соседом,
И что любой надел - всех прочих только часть,
Что тела член, решив от всех иных отпасть,
Чинит себе же вред. Но, если цели благи,
К которым корабли спешат по синей влаге,
Благословение, о Господи, низлей
На них, как на браду священника елей;
По слову моему прославься, Мореходство!
Пусть будет образ твой символом превосходства
Поставлен в море, там, где в Тессел бьют валы,
И штевни где всегда от пены волн белы.
Там да воздвигнется осьмое чудо света!
Пусть будет статуя по-княжески одета,
В короне пусть брильянт пылает, как свеща,
На золото не след скупиться для плаща,
Корсаж из бархата, в кораллах и рубинах,
Зеленым будет пусть, как цвет воды в глубинах,
Пусть, будто Флотовождь, стоит сей образ так:
Зажав в деснице жезл, а в шуйце - флотский флаг.
Воззрятся на него, воспряв со дна со вздохом,
Морские божества, поросши древним мохом,
Се - покровители саморазличных стран,
Кому прибрежный край иль выход к морю дан.
Там - зрю Венецию, помолвлену с волнами,
Престольный Лондон зрю, соседствующий с нами,
И гордый Лиссабон, и занятой Марсель,
И Амстердам, чей блеск неоспорим досель,
И хлебный Данциг зрю, - а вот, по воле Божьей,
Грядут и мавры к нам, сверкая черной кожей,
Кумиру моему воздать по праву честь,
На паруса его глаза горе возвесть.
Земля - поблизости. Вот - лоцманские боты
Спешат избавить нас от страха и заботы,
Умело в порт введя, - и вот, как всякий раз,
Тритоны вод морских сопровождают нас.
Вот - крепость Мейдена, очам уже открыта,
Всем главам там глава - наш Хофт-архипиита,
И бог залива, Главк, средь волн необорим,
На танец нимф зовет. Беседку Моря зрим,
Сей рынок христиан, край роскоши уместной,
Где Биржа славная взнеслась в простор небесный,
И вот уже причал, желанный столь, и вот
Нас амстердамских дев встречает хоровод,
В нагрудных кружевах, без головных уборов,
Танцуют и поют, даря сияньем взоров.
Двух девочек сюда счастливый рок привел
Нас танцем усладить и музыкой виол,
Ведь каждая из них - Дианы светлой жрица.
Что ж, якорь отдадим. Пора остановиться.
Здесь должно обрести конец морской тропы,
Здесь к дому Румера ведут меня стопы,
Истерли славный чей порог за многи леты
Ваятели, певцы, художники, поэты.
ЯН ЯНСОН СТАРТЕР
(1593-1626)
СОЛДАТСКИЕ ЛЮБОВНЫЕ И ПЬЯНСТВЕННЫЕ ПЕСНИ
Испанцы:
Беса ме, беса, моя плутовка!
Поберегись, красотка моя!
Смелее в бой! Экипировка
Готова - от шомпола до ружья.
В поход, в поход супротив мужичья!
Фортуна вновь показала зад...
Хоть гранде вино - горька судьбина,
Но лос эспаньолес от страсти горят!
Итальянцы:
О белла донна, моя дорожетта!
Нет на свете равной тебе ни одной!
Что вижу я? Ты еще одета?
Займись-ка, прелесть, любовью со мной!
Нужно развлечься перед войной!
Бене винетто мы тоже не прочь!
Соблюдем для приличий итальянский обычай
Призовем поселянок в эту славную ночь!
Французы:
Бон выпивон! Шансон горланить!
Наливай, мон шер, и пей до дна!
Будем топать и хлопать, вопить и буянить!
Вив ля гер! Наступает война!
Эй, веселее! Еще вина!
Пьем! На войне так уж как на войне!
Мужичье отлупим, выпивки купим
Никто помешать не посмеет мне!
Англичане:
Благородные инглиш джентльмены!
Каждому - леди, энд вери вел!
Ваши услуги весьма бесценны
В веденьи голландских военных дел!
Берись за дело, коли умел,
Энд кис ее, кис - лови момент!
Смелее тыкай тяжелой пикой!
Не оставляй ржаветь инструмент!
Немцы:
Моя сокровищ, давай не груститься!
Война имеет начаться ведь!
Шорт побери! Мушичье поучиться
От меня имеет порядок иметь!
Долшен и деньги в карман звенеть!
Я никогда не упустит мое!
Выдершим стойко добрый попойка!
За все имеет платить мушичье!
Нидерландцы:
Вы, нидерландские матросы,
Бойцы на земле и в стихии морской!
Вам надоели пашни, покосы
Вы берете оружье крепкой рукой
Началась война, - кончен покой!
Поскольку исхода мирного нет,
Испанские орды получат твердый
И недвусмысленный ответ!
Фризы:
Проасти, невеста, проасти, милоашкоа,
Жениться, увы, никак не моагу.
Печальноа, грустноа, скорбноа, тяжкоа.
А будешь плоакать - проасто сбегу.
Милоашкоа, да где ж я воазьму деньгу?
Воайна! Вербоавщики с разных стороан!
Хвоативши лишку, бегу вприпрыжку
Мне оабещали тысячу кроан!
Латинисты:
Вос, студиози, народ особый,
Вы, что привыкли с давних пор
Деньгибус тратить не для учебы,
А на танцыбус эт случайный амор,
Продавайте книги, бросайте вздор,
Чем по платеас шляться, вконец охмелев,
Кончайте драки, ступайте, вояки,
На мужикибус выместить гнев!
***
Эх, что там тысяча монет!
Да что стихии!.. Что там!..
Мою любовь уж столько лет
Пою по старым нотам:
Сирена сладкогласная,
Лишь до дверей - согласная
И страстная,
А дальше - нет как нет.
Вхожу покорнейшим слугой,
Она твердит лукаво:
"Ах, Яспер Янсен, дорогой!
Я так ценю вас, право!
Я за любовь признательна,
Я с вами обязательно
Старательно
Спляшу разок-другой!"
"Такой ответ приятен мне,
Я рад столь щедрой встрече,
Я в барыше - вдвойне, втройне,
Но от подобной речи,
Деталь простите гадкую,
Я сласть ворую сладкую
Украдкою,
Увы, на стороне!"
Ушла, пощечину влепив:
Чудесная развязка!
Я буду скромен и учтив:
Поджарилась колбаска!
Являюсь, в ноги падаю:
"Что ж,- молвит,- вас пощадою
Порадую:
Но мне претит мотив!"
Я чую: по уши увяз
Ну, как тут сваришь пиво?
"Во избежание проказ
Учтите: я ревнива!*
"Я полон рвенья чистого,
Прямого, сноровистого:
Неистово
Быть верен сей же час!"
Все было, в общем, решено,
Однако потаскушка
Сказала: "Все в порядке, но
Что скажет мать-старушка,
Сии прознав известия?"
Не нанесу нечестия
Невесте я!
Но что-то жду давно!
Так год за годом, на измор.
"Все ждете? Воля ваша.
Не в настроеньи до сих пор
Дражайшая мамаша.
Ах, не играйте нытика,
Потребна здесь политика:
Терпите-ка!"
И разный прочий вздор.
То порет чушь, то ерунду,
То шепчется в сторонке.
И за подобную-то мзду
Я нанят в компаньонки?
И розами не мазано,
И стыд блюсти приказано:
Ну, раз она
Не хочет - прочь пойду.
УХАЖИВАНИЕ ЗА МЕННОНИТКОЙ
Приволокнулся я за юной меннониткой.
Лишь первый поцелуй сумел сорвать я прытко,
Она сказала мне: "То было или нет,
Но удалиться прочь примите мой совет!
Ведь от иной сестры схватил бы оплеуху,
Пожалуй, даже наш священный брат по духу!".
Стеня, к ее ногам я попытался пасть,
Я тщетно сообщал, что к ней питаю страсть.
Но холодна к мольбам она была, как рыба.
Я рек: известны ль ей слова какие-либо
