В активной фазе проект находится чуть более двух лет. За это время мы успели создать опытный геофизический комплекс и реализовать ранее не выполнимый коммерческий проект на севере нашей страны, а также большой глубоководный проект для Индийской национальной нефтегазовой корпорации.
— Насколько целесообразна ориентация «Сколково» на глобальные рынки? Выходить на них непросто, в то же время и наш внутренний рынок, включая близкую вам нефтеразведку, далек от насыщения передовыми разработками...
— Безусловно, в мире всегда присутствует какое-либо лобби «домашних» технологий, однако это продолжается до момента технологического прорыва. Если окажется, что какая-то внешняя для США технология намного опережает местные, то рано или поздно глобальный рынок развернется в сторону большей эффективности, а вслед за ним и американские нефтедобывающие компании. В России сейчас задают тон несколько американских сейсморазведочных технологий. В этом свете технологический альянс «Роснефти» и Exxon не случаен. В нашем случае, исходя из серьезного международного опыта каждого из «движителей» нашей компании, мы изначально ориентировались на глобальные рынки.
— Чем же может помочь вам «Сколково»?
— Например, расширением карты наших деловых контактов: сегодня частота курсирования через наш офис иностранных делегаций всех мастей довольно высока, и нередко там встречаются представители из нужных нам отраслей. Однако для подписания хоть каких-то финансовых соглашений этого недостаточно. Приходится упорно продолжать свою линию разработки каналов и на нашем, и на зарубежных рынках, а она опирается не только и не столько на «Сколково», сколько на прямые контакты с клиентами и нефтесервисными игроками. Ведь, несмотря на всю очевидную перспективность нашего технологического решения для рынка разработки углеводородов на море, выгоду от его использования клиенту нужно доказать. В нашем сегменте рынка это можно сделать только положительными примерами применения нашей технологии в отрасли. Вот и доказываем.
Гоголь-моголь / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Гоголь-моголь
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «Пока ночь не разлучит»
О том, что любимец фестивалей и синефилов Борис Хлебников начал снимать фильм по статье из журнала «Большой город», год назад говорили много. Особенно упирали на то, что бюджет фильма «Пока ночь не разлучит» смешной — сто тысяч долларов. Да и сюжет тоже — журналисты ходили в пафосное столичное заведение «Кафе Пушкинъ» и подслушивали разговоры за соседними столиками. Потом публиковали их в форме нравоописательного фельетона. Дело было еще в 2006-м докризисном году, тогда посетители ресторана, все эти бизнесмены, богема, светские девушки и мечтающие ими стать, были «сливками» набирающего жирок «общества». Хлебников уверяет, что некоторые из записанных диалогов были настолько клоунскими, что даже не верилось, что они настоящие, — это же абсолютный Гоголь! Из этого Гоголя Хлебников с нашим ведущим мастером вербатима Александром Родионовым быстро и весело сделали гоголь-моголь. И... положили в долгий ящик, потому что кризис переставил социальные акценты и пригламуренный сюжет потерял актуальность. Воскресить его решили как концепт дешевого кино. Известно, что актерские гонорары съедают изрядную часть бюджета любой картины. Хлебников и продюсер Елена Степанищева сократили бюджет со стандартного миллиона до ста тысяч. Хотя снимались здесь в изрядном количестве звезды и разного рода ньюсмейкеры, вместо гонорара они, а также режиссер и оператор получат процент от прокатных результатов. Теперь все решит зритель. Шансы вернуть деньги, на мой взгляд, есть.
Действие происходит в течение одного дня. Вот «рублевская жена» (Мария Шалаева) с разбалованными дочками и прожженной мамашей (бывший главный редактор русского Vogue Алена Долецкая) ждет мужа, чтобы сообщить ему, что они расстаются. Но муж (Александр Робак) залпом хлопает рюмку водки и расстается с семейством сам. Пара провинциалок (Дарья Екамасова и Александра Ребенок) впервые в этом элитном заведении и полны восторга. Жены нуворишей (Оксана Фандера и Любовь Толкалина) обсуждают измены мужей. Тусовщицы (Алиса Хазанова и Клавдия Коршунова) глушат пивом и супом «сушняк» после вчерашнего. Жесткие бывалые тетки (Анна Михалкова и Авдотья Смирнова) обсуждают какой-то нелегальный бизнес с заказчиком (Денис Косяков). Молодые рекламщики безнадежно пытаются найти актера, с тоской перебирая имена: Хабенский? Башаров? Джигурда? Гоша? Дядьки звероподобного вида отдают по телефону указания: «...вали его». Беременная дамочка, разглядывая снимок УЗИ, просит у официанта «чайку и водочки». Некто в рубашке в горошек (Сергей Шнуров) цедит минералку, с ненавистью глядя на фальшивящую арфистку, а к нему подсаживаются с монологами режиссер Василий Бархатов, спортивный комментатор Василий Уткин, журналист Максим Семеляк. Тем временем на кухне, полной гастарбайтеров, шеф-повар вызволяет по телефону попавшего в кутузку работника. Связующее звено между двумя мирами — официанты (Александр Яценко и Евгений Сытый), коллеги-соперники, больше озабоченные своими телефонными переговорами с дамами сердца, чем работой. В финале они станут зачинщиками всеобщей драки.
Хлебников, считая свой фильм идеальным пилотом какого-нибудь ситкома, открещивается от того, что его фильм — сатира. Но сегодня ничем другим эта «ресторанная критика» смотреться не может. Многие на «Кинотавре» захотели увидеть здесь метафору бурных событий последнего времени — внезапного протестного взрыва «креативного класса». Конечно, это лайт-вариант, как и сами протесты, — такой взбунтовавшийся «Кабачок «13 стульев».
Cобачку жалко / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Cобачку жалко
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате анимационный фильм Тима Бертона «Франкенвини»
Трогательный — первое слово для характеристики нового мультика Тима Бертона. Для самых простых умилительных эмоций тут сюжет про мальчика, воскресившего любимую собачку с помощью кино и электричества. Кто не рыдает при одном намеке на такую историю, у того сердце из камня. Для чувств посложнее на экране разворачивается глубокая ретроспектива и в мир кинематографа, и в собственную биографию автора. Вообще 54-летний режиссер сохраняет удивительную верность себе-ребенку — своим первоначальным вкусам и интересам, ключевым событиям детства. Он по-прежнему любит старое доброе кино «готических ужасов» — о встающих из гроба монстрах и тайнах кладбищ.
Пижонский — это второе определение для «Франкенвини». Потому что только для вечного эстета и стиляги понты дороже денег. Уж не знаю, как в нашем аляповатом XXI веке Бертон настоял — и не где-нибудь, а в ярко раскрашенном царстве студии «Дисней» — на том, чтобы детский мультик коммерческого формата 3D был черно-белым. Но это медицинский факт.
Скорее всего, «Дисней» и не слишком спорил — биография этого режиссера слишком прочно вписана в историю не только самой студии, но и современного кинематографа, а его имя украшает любую фильмотеку. В 1979 году молодой поклонник хорроров Тим Бертон пришел на «фабрику детских грез» рядовым аниматором. Его несколько раз увольняли и принимали обратно. Тем не менее «Дисней» старался вырастить из него гения в своих стенах. Здесь он сделал свой первый мультфильм — шестиминутного «Винсента». А вот с получасовой короткометражкой «Франкенвини» не заладилось. Саркастический «собачий» парафраз знаменитого «Франкенштейна» Джеймса Уэйла (1931) оказался слишком жестоким ударом по детским нервам — маленькие зрители на тестовых просмотрах плакали от страха, когда воскрешенная угрюмым мальчиком мертвая собачка бегала по странному черно-белому городку. Фильм выпустили на видео только спустя восемь лет. А Бертон и «Дисней» надолго расстались. «Кошмар перед Рождеством» был сделан под маркой дочерней компании студии как опять-таки «недетский мультик». Только «Алиса в Стране чудес» снова скрепила режиссера и студию «Дисней». Логичным было вместе с переговорами о Кэрролле в 3D заговорить и об анимационном ремейке давнего яблока раздора — «Франкенвини».
Итак, увлекающийся физикой — не регби, как советует ему отец, — десятилетний Виктор дружит только со своей собакой, бультерьером Спарки. Учителя физики убило молнией, которыми славится городок Новая Голландия, а новый преподаватель, рассказав захватывающую историю о природе молний, задает домашнюю работу — поставить некий эксперимент. Но Виктор ради отца ставит другой эксперимент — идет помахать битой. Бросившись за мячом, Спарки попадает под колеса. Над его могилкой ставят крест из скрещенных косточек. А Виктор неутешен. Пока родители упоенно смотрят фильмы ужасов по ТВ, он на чердаке собирает конструкцию из любимого ими «Франкенштейна» — и вот выкопанный труп собачки уже виляет все время отваливающимся хвостиком. Честолюбивые одноклассники Виктора чуют подвох и в страхе, что он их обставит с домашним заданием, узнают секрет воскрешения. И тогда с кладбища домашних животных на город начинают двигаться странные существа.
