«Мало–помалу начали пустеть ее кладовые и трюм, — вспоминает потом Альбанов. — Пришлось заделать досками световые люки, вставить вторые рамы в иллюминаторы, перенести койки от бортов, чтобы ночью одеяло и подушка не примерзали к стене; пришлось подвесить тазы, чтобы с отпотевающих потолков вода не бежала на койки и столы». Давно уже вышел весь керосин, и сквозь сырой, промозглый мрак едва пробиваются огоньки самодельных «коптилок» на тюленьем и медвежьем жире. И к этим огонькам «жмутся со своей работой какие‑то силуэты. Лучше пусть они останутся «силуэтами», не рассматривайте их… Они очень грязные, сильно закоптели…»
Дрейф на север продолжался и в течение всего 1913 года. 4 сентября шхуна достигла 80 градусов северной широты. Были предприняты попытки освободить судно, для чего долго пилили и вырубали канал во льду, но без всякого успеха. В целях экономии топлива приспособили нижнее кормовое помещение для жилья, Брусилов перебрался в хронометрическую каюту; собрали щепки и всяческий горючий материал, валявшийся на льду вокруг шхуны, приспособили лампу — «молнию» для освещения с использованием медвежьего жира. Из парусиновых обвесов сшили путешественникам новые брюки, из шкур убитых тюленей сделали новую обувь. 30 октября закрыли световой люк и засыпали его сверху снегом; с этого времени помещения в течение круглых суток освещалось тюленьим и медвежьим жиром, налитым в банки из‑под консервов.
Вторая вынужденная зимовка в дрейфующих льдах подействовала на большинство участников экспедиции удручающе. Со слов известного полярника Владимира Визе, серьезно пытавшегося разгадать загадку исчезновения «Святой Анны», начались крупные недоразумения между Брусиловым и Альбановым, о которых последний вспоминал так: «С болезненной раздражительностью мы не могли бороться никакими силами; внезапно у обоих появилась сильная одышка, голос прерывался, спазмы подступали к горлу, и мы должны были прекращать наше объяснение, ничего не выяснив. Я не могу припомнить ни одного случая, чтобы после сентября 1913 года мы хоть раз поговорили с Георгием Львовичем как следует, хладнокровно, не торопясь скомкать объяснение и разойтись по своим делам».
Результатом этих взаимоотношений явилась следующая запись, сделанная Брусиловым в судовом журнале 22 сентября: «Отставлен от исполнения своих обязанностей штурман». Брусилов не счел нужным добавить сюда, что Альбанов был освобожден от этой должности по собственному желанию. Вскоре после этого у Альбанова зародилась мысль по окончании полярной ночи покинуть вмерзшее в лед судно.
Вначале он решил покинуть его самостоятельно, но неожиданно был поддержан некоторыми матросами, которые также решили покинуть шхуну. Брусилов на то сильно не возражал, так как особой надежды на освобождение ото льдов летом 1914 года у него не было, запас продовольствия таял на глазах и голод в следующую зиму был просто неизбежен.
К своему санному путешествию Альбанов начал готовиться 23 января 1914 года. Работы было много: надо было сделать 7 каяков, 7 нарт, сшить или исправить теплую одежду, сапоги, приготовить провизию.
Весной 1914 года, когда «Святая Анна» находилась севернее Земли Франца–Иосифа, 13 человек команды во главе со штурманом Альбановым покинули дрейфующее судно. Однако вскоре трое из них, испугавшись похода, вернулись на «Святую Анну». На шхуне после их возвращения вместе с лейтенантом Брусиловым и Е. Жданко остались боцман И. Потапов, гарпунеры В. Шленский и М. Денисов, матросы Г. Анисимов, Г. Мельбарт, И. Параприц, И. Пономарев, А Шахнин, машинист Я. Фрейберг, кочегар М. Шабатура, повар И. Калмыков. Для оставшихся на судне моряков продовольствия должно было хватить до октября 1915 года. Правда, были серьезные проблемы с топливом: на борту не осталось ни одного куска угля и ни одного полена. Вместо топлива стали использовать сало медведей и тюленей, в которое добавляли машинное масло. Для растопки и согревания самовара использовалось дерево из разломанной обшивки переборок.
Поход 11 человек из группы Альбанова к Земле Франца–Иосифа был полон необычайных трудностей и лишений. Более подробно о нем рассказано в главе 3. И все же, несмотря на все трудности, 22 июля 1914 года, правда только Альбанов и Конрад, добрались до мыса Флора, где нашли дом и продовольствие.
Три месяца они скитались по плавучим льдам и островам Земли Франца–Иосифа. Одновременно они стали готовиться к новой зимовке, надеясь, что в следующем году сюда придет какое‑либо судно. Они привели в порядок маленькую хижину, где зимовала экспедиция Джексона, стали собирать разбросанные медведями вокруг хижины запасы продовольствия и предметы снаряжения. Но счастье пришло под парусами экспедиционного судна «Святой Фока», которое и доставило остатки экспедиции Брусилова к мурманским берегам.
Считается, что уход Альбанова и части людей произошел с полного согласия командира, по обоюдному желанию. Более того, при последнем напутствии Брусилов передал Альбанову жестяную банку, где находился пакет на имя начальника Гидрографического управления и объемный пакет с письмами от моряков, остающихся на шхуне. Но о причине покидания судна Альбанов сообщает весьма скупо, и тем самым сразу же вызывает различные вопросы. Тем более, что пакет с личными письмами исчез!
Искали следы экспедиции Брусилова в 1914 и в 1915 годах. После длительных и жарких дебатов в Государственной думе и Совете министров Главное гидрографическое управление снарядило поисковые экспедиции на пароходах «Андромеда», «Герта» и «Эклипо, к Земле Франца–Иосифа, к Шпицбергену и в Карское море соответственно. Они должны были осмотреть арктические берега и заложить здесь продовольственные склады, где могла оказаться «Святая Анна». Но появление в Баренцевом море кайзеровских подлодок и крейсеров прекратило поисковые работы. На Север пришла Первая мировая война.
Может быть, следы «Святой Анны» и ее экипажа со временем будут найдены, например, на пустынном восточном побережье Гренландии? Или где‑то в ином районе? В любом случае и сегодня судьба экспедиции лейтенанта Георгия Брусилова остается загадкой.
«Безумная попытка» Седова
В 1912 году, когда в Карских льдах исчезла экспедиция Владимира Русанова, из Архангельска на судне «Святой Фока» вышла экспедиция старшего лейтенанта Георгия Седова, собранная в отличие от иных государственных экспедиций на частные средства
Георгий Седов родился в 1877 году. В 22 года он окончил Мореходные классы в Ростове–на–Дону и получил звание штурмана дальнего плавания. До 1901 года плавал штурманом и капитаном на торговых судах в Черном море, затем, сдав экзамены по курсу гидрографии в Морском корпусе, был произведен в поручики по Адмиралтейству. Два последующих года он участвовал в гидрографических работах на Каспийском море и в Северном Ледовитом океане. С началом русско–японской войны командовал миноноской из состава Амурской военной флотилии. В 1909 году Седов возглавил экспедицию в устье реки Колыма, а через год провел опись Крестовой губы у западных берегов Новой Земли.
В 1912 году Георгий Седов предложил проект санной экспедиции к Северному полюсу, куда он собирался добраться на собаках, начав движение со стороны Земли Франца–Иосифа. Его устремления подогревались нескончаемыми спорами в мировой и российской прессе о том, удалось покорить эту ледяную вершину Земли американским полярникам экспедиций Фредерика Кука и Роберта Пири в 1908 и 1909 года, или нет. Меж тем сегодня хорошо известно, что большинство неудач у экспедиций на Северный полюс, использовавших архипелаг Земля Франца–Иосифа как базу, были вызваны низким уровнем их подготовки. И рекламные цели этих путешествий, широко представленные в прессе, скорее вредили, чем помогали делу. К сожалению, не минула сия участь и экспедицию старшего лейтенанта Седова.
Необычно тяжелые льды не позволили экспедиционному судну Седова пройти к Земле Франца–Иосифа, а заставили повернуть на восток. «Святой Фока» достиг Новой Земли 2 сентября 1912 года. Однако и здесь Седов встретил непреодолимые ледовые поля и был вынужден пойти на юг. Но через три недели льды все же настигли «седовцев» и в районе полуострова Панкратьева судно оказалось затертым льдами. Именно здесь экспедиции Седова и пришлось зазимовать. «Святой Фока» был внесен в небольшую бухточку, которая позже получила его имя, и стоял здесь до сентября 1913 года.
Свое невольное пребывание на Новой Земле экспедиция использовала для исследования северной части архипелага. Еще осенью Седов приступил к детальной съемке близлежащих островов, а полярной ночью совершил экскурсию на мыс Литке с целью его астрономической съемки. Но главная работа развернулась весной.
1 апреля 1913 года Седов в сопровождении матроса А. Инютина вышел с одной собачьей упряжкой для описи северо–западного берега Новой Земли. Ему удалось обогнуть северную оконечность архипелага и довести съемку до мыса Флиссингенского. Во время поездки путешественники посетили несколько отдаленных районов архипелага и нашли на мысах Медвежьем и Желания русские приметные кресты, в том числе и над поморскими могилами, которые несомненно доказали, что русские промышленники не раз здесь уже бывали. Часть найденных крестов и могил они сфотографировали и описали. Из этого санного путешествия Седов с Инютиным вернулись 26 мая. Продовольственных запасов, взятых с собой, не хватило, и последние две недели путники питались мясом встреченных по дороге медведей.
