— Табаков тоже спрашивает… Учитель имеет право задавать такие вопросы. Если потребуется, подставлю плечо, хотя Олег Павлович не нуждается в подпорках. У меня сейчас много работы в кино. Сначала надо завершить с «Распутиным». Никогда в жизни не занимался двумя делами сразу, не репетировал параллельно разные роли, не бегал с площадки на площадку. Заканчивал работу и переходил к следующей. Может, только в далекой юности совмещал театр и кино. Теперь обязательно развожу.
— Читал, после «Распутина» у вас на подходе сериал под названием «Родина».
— Да, это мое второе обязательство. Двенадцать серий, съемки как минимум до конца года. В основе — адаптированная американская история о пропавшем без вести сержанте-морпехе. В Штатах фильм называется Homeland, он третий год идет на канале Showtime. Видел первые два сезона. Американцы оттолкнулись от израильского сериала, его я тоже посмотрел. Потрясающий сюжет! У нас, надеюсь, будет не менее захватывающе, но детали пока раскрыть не могу. Съемки должны начаться в марте. Режиссер — Павел Лунгин, у которого я снимался в «Олигархе». Продюсер — Тимур Вайнштейн. С ним мы познакомились на сериале «Пепел»…
— …в котором вы в энный раз встретились на площадке с Евгением Мироновым. Несколько лет назад он возглавил Театр Наций и с тех пор успешно совмещает обязанности худрука с актерской работой. А вас не посещает мысль бросить где-нибудь якорь, Владимир?
— Женя мой близкий друг, очень его люблю. Был недавно на премьере «Гамлета», невероятно тяжелая роль, с которой Миронов блестяще справился. Работа на пределе! Безумно рад его победам. Искренне. Но, понимаете… У каждого своя дорога. Руководить театром — не ботинки за кем-то донашивать. Серьезное, ответственное дело. Никогда не примерял его на себя. Вот честно. Не люблю рассуждать абстрактно.
— Давайте конкретно. У Олега Табакова, вашего учителя, заканчивается контракт в МХТ…
— Он не может закончиться. А если вдруг почему-то не продлят, мне здесь точно делать нечего. И не провоцируйте такими вопросами. Ясно выражаюсь? Живу там, где чувствую себя комфортно, где мои близкие люди, единомышленники. Я лишь там, где меня надо, а где не надо, меня нет. Понимаю это даже без слов. Тем более что люди не все говорят вслух. От напряженной работы над разными ролями развил в себе… яснослышание.
— Это как?
— Есть ясновидящие, а я ясно слышу. Иногда человек что-то говорит мне, а я сразу улавливаю подтекст, то, что он думает в действительности.
— Страшное дело! Можно такое о себе узнать ненароком…
— Наоборот! Очень весело. В принципе этим даром обладает каждый, главное — внимательнее слушать, научиться понимать, что скрывается за словами…
— Я ничего такого о вас не думал, Владимир!
— А разве я что-то вам ответил?
— И много мест, где вас не хотят?
— Да я туда попросту не хожу. Зачем, если заранее интуитивно все чувствую?
— С Голливудом правильно проинтуичили? Не было ощущения, что потеряли темп из-за отъезда за океан?
— Всерьез спрашиваете или подкалываете? Как актер может жалеть о работе в Штатах? Рекомендовал бы всем с большим уважением относиться к Голливуду. Это мощнейшая индустрия, и если кому-то из наших артистов доведется хотя бы на полчаса заглянуть за плотно закрытую для чужаков дверь, это будет великое счастье. Там все по-взрослому. Никаких сантиментов. Если человек однажды ошибся, не справился с порученным заданием, второй шанс вряд ли предоставят. Это распространяется и на артистов. В том числе с именем. Люди тратят колоссальные деньги и вправе требовать результат. На моих глазах нескольких профессиональных актеров убрали с площадки, поскольку те не смогли сразу выполнить требования режиссера. Поверьте, это действует отрезвляюще. В Голливуде иная степень готовности. После Америки я иначе начал относиться к профессии киноактера. Именно к ней. В театре все-таки свои нюансы. Там нужно знать ремесло, владеть техникой…
— После возвращения на родину не показалось, будто с навороченной иномарки опять пересели на отечественные «Жигули»?
— Зачем вы пытаетесь сравнивать? Это не нужно. Здесь мой мир, я в нем живу, не стремясь отыскать какие-то недостатки или изъяны. Да, было бы прекрасно, если бы наш кинематограф уже сегодня достиг уровня заокеанского. Но надо реалистично смотреть на вещи. Все будет. Когда-нибудь. Не сразу. А пока любите наше кино таким, какое оно есть.
— Сергей Сельянов считает, что главная проблема — плохие сценарии.
— Думаете, в Голливуде иначе? Хичкок же сказал, и ему все поверили: «Для хорошего фильма нужны три вещи — сценарий, сценарий и сценарий».
— Мы сегодня уже упоминали «Пепел». Рейтинг у сериала зашкаливал, но критики объяснили его присутствием на экране дуэта Машков — Миронов, поскольку, мол, сюжет явно подкачал.
— Не соглашусь. Это не историческое кино, а рассказ о двух человеческих судьбах на срезе эпохи. Его надо оценивать с эмоциональной точки зрения. Мы хотели показать, что страх может сделать с людьми, как далеко их завести. Во всяком случае я со своим героем занимался этим исследованием. И полученным результатом остался доволен. Опять же с Женей поработал…
— Актерская конкуренция между вами есть?
— Ну чем нам мериться? И главное — зачем? У нас ведь не Олимпийские игры! Голы, очки, секунды… У актеров нет первого места. В беге на лыжах важно финишировать быстрее остальных и получить золотую медаль. У артистов все-таки другие критерии. Если кого-то признали лучшим, ну и слава богу.
— В Сочи поедете поболеть за наших?
— Говорили-балакали… Вы меня не слушаете! Я ведь сказал: через неделю еду в Питер досниматься в «Распутине». У меня своя Олимпиада. Буду плавать в февральской Неве. А как иначе? Сценарий читал, Вова, теперь не ропщи.
— После съемок «Края», где вы едва не утонули в ледяной стремнине, контрастными ваннами вас вряд ли испугаешь.
— К этому нельзя привыкнуть. Опять придется делать над собой усилие. А вы говорите: дважды в одну воду… Понадобится хороший дубль, и в третий раз полезу!
Пришел, увидел, проглотил / Спорт
Пришел, увидел, проглотил
/ Спорт
Должен ли олимпийский чемпион стыдиться положительного допинг-теста
Как известно, применение допинга в спорте строго карается не только цеховыми регламентами, но и уголовными кодексами большинства стран. Однако несмотря на это, а также на зафиксированные и доказанные случаи губительного воздействия стимуляторов на здоровье спортсменов, применение допинга по-прежнему остается в тренде. К этому подталкивают и многомиллионные призовые фонды, и амбиции спортсменов, и бешеная прибыль фармацевтов. И хотя техники тестирования постоянно совершенствуются, шансы быть непойманным все равно остаются. В связи с этим профессор Оксфордского университета Джулиан Савулеску задался вопросами: имеет ли смысл антидопинговая проверка спортсменов и какие препараты стоит считать запрещенными? В преддверии Сочи-2014 эта проблема представляется весьма актуальной.
Щит и меч
Несмотря на расхожее мнение о том, что проблема допинга возникла благодаря взрывному развитию биотехнологий и фармакологии в прошлом веке, это не так. Допинг, как считают некоторые эксперты, родился одновременно со спортом. Правда, тогда речь шла не о многоэтажных химических формулах, а о средствах народной медицины. Так, первые упоминания о «внешних вспомогательных силах» встречаются в 776 году до нашей эры — именно тогда олимпийские атлеты поедали яички молодых барашков, которые являлись дополнительным источником тестостерона. Первый зарегистрированный случай употребления допинга всплыл в 1865 году вместе с голландскими пловцами, использовавшими стимуляторы. В 1896 году стало известно и о первой допинг-жертве. Как сообщала британская пресса, велосипедист Артур Линтон, ослабленный постоянными тренировками с применением стимуляторов, не перенес тиф, протекавший в довольно легкой форме.
Мировые рекорды и сегодня зачастую достигаются не без фармацевтических ноу-хау. На протяжении последних десятилетий фармкомпании бьются над созданием новых препаратов, которые, являясь допингом де-факто, еще не попали в список запрещенных де-юре. Как только их вносят в запретный список, фармацевты тут же приступают к созданию новой суперформулы. Про недавнюю Олимпиаду в Пекине не зря говорили, что она символизировала собой борьбу китайской народной медицины с американскими фармацевтическими компаниями. Ларри Бауэрс, главный научный руководитель Антидопингового агентства США, отмечал тогда: «Отрицательный тест не может быть приравнен к отсутствию допинга. Если мы обратимся к статистике, то увидим, что вероятность обнаружения «мошенника», который применяет стимулирующие препараты каждую неделю, равна 2,9 процента на тест».
