– И вот, – рассказывает Регина, – сидим мы в дорогом ресторане, они едят с аппетитом и всё-всё-всё – ругают. Всё им не любо, всё не нравится, всё ужасно, сплошная деградация, вокруг угрюмые толпы пьяниц (в реальности вокруг была немногочисленная и весьма буржуазная публика), нет, жить в этой стране – врагу не пожелаешь.
Сначала Регина удивлялась и даже слегка про себя обижалась, но потом – поняла (психолог как-никак по диплому!): им очень НАДО, чтоб здесь было плохо. Бедно, грязно. Если вдруг не бедно, то хотя бы опасно. Если не опасно, то всё равно вот упадут цены на нефть и тогда… Не упадут цены – так ещё что-нибудь упадёт: самолёт или мост.
Наконец, тут совершенно нет демократии. Значит, они, уехав из России, сделали правильно, правильно, ПРАВИЛЬНО!!! И даже если оставшиеся в России родные и друзья юности оказались ничуть не беднее их деньгами и возможностями – всё равно они, уехавшие, поступили прозорливо и перспективно, они спасли детей , они их вывезли, и вот теперь у детей есть будущее. (Формулу «спасать детей» я впервые услыхала в конце 80-х в интеллигентных компаниях, собиравшихся в академических кооперативных квартирах на юго-западе; услышала и удивилась: я по недомыслию полагала, что моему малышу ничего особо не угрожает.) Когда Регина всё это поняла, она не только перестала обижаться, но и прониклась к своим родственникам соболезнующей симпатией психотерапевта.
Но Регинины родственники хоть приехали. А сокурсник мужа по Физтеху – тот пока не отважился. История его такова. Году в 90-м Валерий эмигрировал в Канаду. Был научным работником, но потом от науки отбился и организовал успешный бизнес по переводу; он его и кормит, и неплохо. К тому же у него жена имела полезную для Канады специальность – лесовод, окончила лесотехнический институт. В общем, живут хорошо, очень насыщенно и ярко, о чём он постоянно уведомляет по скайпу ещё одного их сокурсника. Сейчас супруги перешли в режим просвещённых пенсионеров и прилежно отдыхают, упорно путешествуют, трудолюбиво развлекаются (охота, рыбалка).
Однажды он прислал мужу письмо, где рассуждал о возможностях для нас тоже эмигрировать в Канаду. Муж ответил, что-де мы уж стары для столь радикальных перемен, и пригласил его к нам погостить. И что же выяснилось? Оказывается, он смертельно боится… кровавого КГБ. Мол-де только он вступит на политую праведной кровью мучеников режима российскую землю – его тотчас схватят и препроводят в каталажку, а оттуда – прямиком на малую историческую родину – в Сибирь (сам он из Сибири). Поэтому Валера ни разу не был в России – боится!!!
Валерий – жертва антироссийской пропаганды? Отчасти – да, но лишь отчасти, и это не главное. Главное в том, что своими мыслями он поддерживает собственную идейную целостность и психологический комфорт. Он выработал себе вполне герметическую картину мира, которую он инстинктивно оберегает от вторжения лишней и не прошенной информации.
Чувство вины
Любопытно, что русским эмигрантам чаще всего не достаточно, чтобы им было хорошо, им страсть как хочется, чтобы оставшимся было плохо . Они в этом не признаются, в том числе и себе, но это ясно видно по тому отбору фактов, который они ведут. Отключили московский телефон за неуплату – какая жестокость! В Америке бы сто раз уведомили. Матерятся в маршрутках – такая культурная деградация!
Почему так? Может, им не так уж хорошо? Да нет, вроде нормально устроенные граждане с домиками, садиками, лабораториями и зубными кабинетами… Мне кажется, на донышке души у них есть смутный осадок невнятной вины. За что? – возмутится продвинутый и креативный. Я этой стране ничем не обязан! Это она оказалась меня не достойна, это она мне не обеспечила, не создала условия, вот я и был вынужден… И вообще я не провинциальный совок, я гражданин мира: нынче здесь, завтра там.
Всё так, но тем не менее это смутное чувство вины есть. И именно оно делает их нервными и какими-то дёрганными.
В чём источник этого чувства? Герой Андрея Платонова говорил: «Без меня народ не полный». Это очень русское чувство. Эти люди уехали, и с их отъездом их народу, их стране стало хуже. А они могли сделать что-то полезное, чтобы стало лучше. Потому что страна – это прежде всего люди. Если я, ты, он, она уедем, то кто же улучшит жизнь? И смутное чувство вины – оно есть, оно живёт. И заставляет нервничать.
А может, причина не только в нём. Кто они там? Какая у них национальность, какой язык? Технически говорить и писать можно научиться, а вот думать всё равно ведь будешь на своём. Я в лучшие времена говорила не на своём языке настолько бегло, что во мне не сразу опознавали иностранку. Но всё равно ты не можешь выразить на чужом языке всё, что тебе хочется. Даже Лев Толстой говорил, что по-французски у него какие-то другие, более плоские мысли. Известно высказывание Достоевского, что любой парижский куафёр может придумать и пустить в оборот словцо, и оно приживётся, а вот русский француз, проживший годы в Париже и говорящий превосходно по-французски, – не может.
И не нужно обольщать себя болтовнёй о «гражданах мира», объясняющихся на эсперанто или деловом английском. Нет их, граждан мира. Человек входит в человечество не непосредственно, а через свою нацию. Он прежде русский, или немец, или француз, а уж потом – гражданин мира. Нация – это общие корни, общие воспоминания, а без корней – плохо. Недаром с этим столь возмущённо спорят. Потому и спорят, что плохо…
* * *
Вернутся ли они? Вряд ли. Ещё более маловероятно, что вернутся их дети. Выучившиеся за границей, скорее всего, там и останутся. Хотя кто знает… Люди едут не только в богатые страны, но и в те страны, где происходит что-то яркое, интересное, новое. Это создаёт силовое поле, притягательное именно для активных, творческих людей. Когда-то Советский Союз был такой страной, и сюда ехали многие – от физика Понтекорво до китайского деда одного нашего приятеля, приехавшего некогда в СССР вершить мировую революцию. Начнётся здесь какая-то позитивная, интересная, яркая «движуха» – и народ вполне может потянуться; во всяком случае, я этого не исключаю.
Но начать, конечно, должны мы, которые остались. Не дожидаясь пресловутых иностранных инвесторов.
Татьяна ВЛАДИМИРОВА
Теги: Эмиграция
Ситуация, описанная в статье Людмилы Мазуровой ( "Дважды уволенная", «ЛГ», № 41) о перипетиях профессора педвуза, автора 150 научных работ, отлучённого от должности министерским циркуляром об омоложении кадров, весьма типична. Подлинная элита с настоящими, а не липовыми дипломами, с достойнейшей трудовой биографией и чувством ответственности у нас за бортом. Почитайте объявления работодателей о вакансиях. С начала 90-х и по сей день в основном требуются молодые, креативные, желательно без опыта работы, а ещё «с активной гражданской позицией», необходимой почему-то даже мяснику и стекольщику. «Молодым» пенсионерам могут предложить лишь неквалифицированную работу курьера или гардеробщика.
В обществе сложился стереотип пенсионера как отработанного материала, умственно неполноценного, способного только кляузничать, требовать льготы да обивать пороги поликлиник. Так что перспектив у героини статьи, подвергшейся дискриминации по возрасту, как и у её товарищей по несчастью, сумевших дожить до «третьего возраста», практически нет.
Статья в «ЛГ» совершенно правильно ставит вопрос о том, где будут работать наши граждане, которым государство планирует лет на пять-десять отодвинуть срок получения полной базовой пенсии. В этой связи заботой Минтруда, наверное, должны стать создание агентств по трудоустройству пенсионеров и разработка такой кадровой политики, которая позволит вывести на рынок труда этот колоссальный и малоиспользуемый интеллектуальный ресурс. На региональном уровне ветеранов труда, имеющих большой практический опыт в сельском хозяйстве, природоохранной деятельности, производственной, научной, правоохранительной и т.д., можно привлекать к работе соответствующих ведомств в качестве консультантов, советников, в том числе и внештатных. Специалисты будут с энтузиазмом работать и за небольшую прибавку к их пособиям, так как главное - моральное удовлетворение от востребованности в обществе.
Наконец, необходимо пересмотреть устаревшие стереотипы восприятия пенсионеров. Автор статьи неправильно назвала свою героиню представителем «третьего возраста». Такое понятие в России до сих пор не принято. У нас господствует понятие «старость». Посмотрите в пенсионные удостоверения. В графе причины выхода на пенсию стоит ужасная формулировка – «в связи со старостью». Это в 55 лет, когда дети выросли и жизнь только начинается?! Может, пора придумать другую формулировку, соответствующую реальностям ХХI века, когда на пенсию выходят граждане, чей внешний вид и состояние здоровья несравнимо лучше, нежели это было у их ровесников 50–70 лет назад?
