существу это было другое здание. На противопожарную систему и систему центрального кондиционирования не поступило ни одной жалобы. Однако другие «усовершенствования», включая лифт и две пары эскалаторов, обеспечивающие доступ к 10 000 м2 выставочных площадей на подземном этаже, не были встречены всеобщими аплодисментами. Градозащитников поразили антресоли, где располагались кафе и ресторан, которые «выглядели как в каком-то ультрасовременном аэропорту». Пожалуй, мнение защитников культурного наследия лучше всего выразил Д. А. Саркисян, директор Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева: «Реставрацией это никак не назовешь. Это антиреставрация» [City 2005].
Нужно совершить огромное число ошибок и проявить беспредельное отсутствие такта, чтобы спровоцировать революцию снизу [Липпман 2004: 238].
Хотя за первые 12 лет правления Лужкова были снесены или «воссозданы» в неузнаваемом состоянии сотни исторических зданий, широко освещавшаяся СМИ утрата за короткий период трех выдающихся зданий вызвала всеобщее негодование, что привело к трансформации движения за спасение культурного наследия. Возможно, помимо всего это показало Лужкову, что он не так уж неуязвим. В апреле 2004 года Саркисян провел в Музее архитектуры круглый стол, на котором было подготовлено возмущенное письмо президенту Путину. Наряду с ревностными градозащитниками, такими как Комеч и Клименко, письмо подписали десятки известных деятелей культуры, в том числе писательница Т. Н. Толстая. Наряду с осуждением алчности и коррупции, провоцирующих разрушение культурного наследия Москвы, в письме содержался призыв к федеральному правительству создать и осуществить комплексную «программу действий по спасению и сохранению памятников отечественной архитектуры в масштабах России» [Исчезает 2004; O’Flynn 2004а]. Позднее Комеч дал интервью телеканалу «Россия»; после этого Лужков подал в суд на канал и на активиста. Комеч был убежден, что Лужкова привело в ярость открытое письмо, но он ничего не может с этим поделать, поэтому нападает [Игнатьева 2004]. Иск против Комеча был настолько безосновательным, что не мог иметь успеха даже в лужковском «прикормленном» суде, но это означало, что Лужков рассматривает закон не только как «повод пофилософствовать», но и как оружие против своих врагов.
Высокомерие Лужкова, возможно, поставило его в этот момент под угрозу. После завершения президентских выборов Путину больше не нужно было беспокоиться по поводу московского электората. В апреле 2004 года по меньшей мере три газеты сообщили, что Лужков вскоре будет смещен, помимо прочего, из-за недовольства Кремля уничтожением «Москвы», «Военторга» и особенно Манежа [Mereu 2004].
Лужков каким-то образом пережил кризис и простоял у руля столицы еще шесть лет. Он продолжал преображать облик города, но уже не располагал той свободой действий, которой наслаждался до 2004 года. Столкнувшись с гражданскими группами и организациями, приверженными борьбе за сохранение архитектурного наследия столицы, мэрия, хотя и неохотно, внесла поправки в свою деятельность. Ниже я вернусь к теме наследия Лужкова, но вначале речь пойдет о развитии движения за сохранение наследия.
Градозащитная деятельность становится движением
К битвам за Манеж, «Москву» и «Военторг» присоединилось новое поколение активистов. Например, в то время основателям МКН Ю. Мезенцевой и А. Крупчанскому было немного за двадцать. Крупчанский рассказывает о возникновении МКН на своем сайте:
Этот проект родился в августе 2003 года. Просто собрались несколько человек, которым небезразличен был старый город, и подумали о том, как бы свою «любовь к развалинам» донести до других. Придумали сайт не с сухими информационными справками, а с живыми историями московских домов. Этакий виртуальный дом москвоведа, где в «библиотеке» размещались статьи, в «кабинете» лежали карты и старые фотографии, а на «кухне» расположился форум [Крупчанский 2013].
На сайте МКН размещены фотографии и краткие истории сотен снесенных московских зданий. Как отметил Крупчанский, у сайта есть форум и блоги. МКН поддерживал дружественные отношения с другими виртуальными группами близких направлений, такими как archi.ru/, ведущим российским архитектурным сайтом, и порталом «Архитектура московского модерна». Кроме того, МКН выпустил в свет ряд тематических изданий, в том числе серию книг, в которых подробно описаны архитектурные утраты в отдельных районах центра Москвы. Каждая книга серии построена в форме путеводителя, ведущего от первого ориентира к последнему, чтобы служить пособием для пешеходных экскурсий. МКН также организует пешие прогулки с гидами по историческим районам столицы. А сообщество активно проводит выставки в музеях, художественных галереях и других общественных местах. Словом, наряду с борьбой за спасение и сохранение конкретных исторических зданий, МКН ставит перед собой и более глобальную цель – углублять культурно-историческую основу сохранения московских памятников, отчасти в надежде, что к этому делу будет привлечено больше людей. МКН не является политической партией и не связан ни с одной из партий, тем не менее «политическая деятельность» удается ему очень хорошо. Те, кто участвует в мероприятиях МКН, узнают о достоинствах, недостатках и нюансах непосредственного физического протеста, об эффективном использовании СМИ и налаживании связей посредством Интернета и соцсетей – все эти навыки жизненно важны для политических активистов XXI века.
Кто-то из активистов сам является журналистом, некоторые журналисты поддерживали дело спасения наследия, особенно с тех пор, как были утрачены «Москва», Манеж и «Военторг». Например, К. П. Михайлов в 2003 году открыл в «Известиях» рубрику «Осторожно, Москва!». В следующем году рубрикой стал заведовать Р. Э. Рахматуллин, и она просуществовала до 2011 года [Cecil 2009: 198]. Позднее Михайлов и Рахматуллин вместе с другими соавторами выпустили одну из первых книг о разрушении исторической архитектуры столицы – «Хроника уничтожения старой Москвы: 1990-2006» [Михайлов и др. 2006]. В 2006 году историк архитектуры, журналист и активист МКН А. В. Можаев начал проводить пешеходные экскурсии по историческому центру столицы и создал собственный сайт «Архнадзор». В 2009 году Можаев объединил усилия с Михайловым, Рахматуллиным и другими, чтобы превратить Архнадзор в союз MAPS (Московское общество охраны архитектурного наследия), МКН и других сообществ, занимающихся защитой памятников [Cecil 2009:197].
Хотя оппозиция разрушительному лужковскому градостроительству явно представляет собой разновидность политической деятельности, Архнадзор, МКН и MAPS (о которых речь пойдет ниже) избежали официальной принадлежности к какой-либо из партий. В начале 2000-х годов в стране существовали три крупные политические партии: «Единство», признанное «партией власти»; Коммунистическая партия, пришедшая в упадок еще до прихода Путина к власти в 1999 году; и авторитарная Либерально-демократическая партия (ЛДПР), ориентированная на своего основателя-демагога. Ни одна из партий не проявляла интереса к сохранению московского культурного наследия. Как говорилось выше, в главе третьей, градозащитников периодически поддерживали отдельные члены «Справедливой России». Однако больше, чем любая другая партия, для защиты культурного наследия сделало либеральное «Яблоко». Весной 2004 года «яблочники» помогли
