Так вот, если мы согласимся, что у нас 55 млн. человек живет в населенных пунктах, которые мы описываем по формуле «100 тысяч плюс», и это люди, с которыми мы имеем шанс в этой жизни встретиться, а остальные 90 млн. – это люди, которые с тем же успехом могли бы жить в ЮАР или в южных провинциях Китая, хотя они с нами живут в одной стране, тут все цифры, получаемые по охвату, начинают выглядеть иначе.
Мы сейчас находимся в городе, который называется Москва, тут 5,5 млн подключенных к интернету. То есть уровень покрытия равен среднеевропейскому, таким обществам, как Германия, Швеция, Франция – там примерно такой же уровень вовлеченности, как в Москве. Понятно, что если к этой Москве приплюсовать тайгу, тундру, Чукотку и вывести среднее, то процент упадет. Но фокус заключается в том, что Москва никогда не плюсуется с тайгой, тундрой и Чукоткой.
Я констатирую эти демографические обстоятельства совершенно безоценочно. Я просто рассчитываю на то, что все присутствующие знают, что есть страны, совершенно по-другому устроенные. Как, например, страна Америка, в которой прилагаются огромные усилия для того чтобы стереть любые грани между провинцией и столицей. Америка, в которой нет понятия столицы и в которой компьютерный журнал с аудиторией в десятки миллионов человек от Австралии до Аляски может совершенно спокойно выходить в городе Боулдер, штат Колорадо. Боулдер в переводе с английского означает «бульник» (булыжник). Где этот город Боулдер находится, совершенно необязательно знать. Главное, что там есть специалисты в сфере полиграфии и журналисты. А кого там нет, те присылают тексты по кабелю из другого места, но, в принципе, нет проблем городу Боулдеру быть столицей компьютерной прессы планеты Земля. А у нас есть серьезные проблемы и для Хацапетовки, и для Петропавловска-Камчатского быть не только столицей чего бы то ни было, но и просто местом, где люди работают.
По большому счету, мое ощущение, что аудитория интернета в России количественно вырасти не предполагает. Где на интернет есть спрос, там, в каком-то самом общем смысле, произошло насыщение. Какой следующий процесс, – следующий за тем, что к интернету получили ту или иную форму доступа люди, которым она зачем-нибудь может быть нужен? Все без исключения? Он будет состоять не в том, что подключившихся к сети, станет кратно больше; их станет больше на 10–15–20 %, но не за счет тех, кто определяет лицо интернета, а за счет более оппортунистической части опоздавших. А в том, какую пропускную способность будут иметь люди, к интернету подключившиеся. Сколько времени в день они будут тратить на свое пребывание в интернете. Самое простое, на что можно посмотреть, это общественный транспорт, на который многие жители большого города тратят полтора часа туда, полтора часа обратно каждый день. В рабочую неделю поучается 15 часов. Соответственно эти 15 часов сегодня тратятся на всевозможные газеты, некий сон предрабочий или послерабочий. С развитием беспроводных технологий, многие из которых вполне представлены, на некоторые уже выписаны лицензии, в принципе, все это время может стать дополнительным временем подключения пользователя к интернету.
Голос из зала. Елена Пустовойтова . Я гуманитарий, поэтому прошу прощения, если вопрос наивный. Технически возможно закрыть доступ к интернету в масштабах всей страны? Вообще, полностью?
Антон Носик (энергично [12] машет головой, что можно принять за твердую уверенность: за интернет тревожиться не следует; не тут-то было [13] ) . В нашей великой стране предоставление услуг доступа к интернету включено в закон об основных видах деятельности, подлежащих обязательному государственному лицензированию и сертифицированию. То есть, каждого, кто предоставляет доступ в интернет, проверяют точно так же, как проверяют предприятия общепита, чтобы там никто не отравился, или детские учреждения, чтобы не создавалось угрозы жизни и здоровью детей. И если вы не получили лицензию и не сертифицированы, вы совершаете уголовное преступление, предусмотренное статьей 170 УК РФ «Незаконное предпринимательство». И помимо всех санкций, которые последуют для вас лично, там прописана конфискация оборудования, которое использовалось для незаконного предпринимательства. Причем не в качестве меры наказания, а в качестве меры пресечения! Этого нет ни в одной стране мира, кроме Китайской Народной Республики и, наверное, Северной Кореи. Ни в одной цивилизованной стране, разумеется, предоставление доступа в интернет не является объектом государственного контроля и регулирования, потому что кто хочет, тот и предоставляет. Любое кафе, по сути дела, является точкой доступа, если поставило wi-fi. Так у нас замечательно устроено, что провайдер в России – подневольное лицо, которое дрожит за свои две лицензии, написанные на языке Полиграфа Шарикова, потому что без них все его миллионы, вложенные в железо, – орудие преступления. Поэтому любое предписание Министерства связи, например, отключить все сайты, кроме сайта kremlin.ru, будет исполнено. Как в России отключить интернет? Разослать предписание Минсвязи провайдерам.
Голос из зала. Алена Богданова, ВШЭ, журфак . Скажите пожалуйста, насколько реально принятие закона о присвоении всем блогам-тысячникам статуса СМИ? И насколько это правильно? и зачем вообще это нам надо?
Антон Носик (вежливо, но раздраженно) . Давайте все-таки терминологию блюсти. Никакого закона не существует, как не существует и законопроекта. Существует бредовая идея одного из сенаторов, что если подговорить кого-нибудь другого в Думе и СовФеде, на кого тоже выкладывают в интернете компромат обманутые партнеры, и прописать такую юридическую норму, по которой можно было бы запретить выкладывать в интернете компромат бывшим партнерам, то, может быть, это пройдет первое, второе и третье чтение. Вот сенатору так показалось. Ему неправильно показалось. На этих граблях уже танцевали; на них изящнейшую мазурку исполнил один человек в кепке. А именно Юрий Михайлович Лужков, который всякий раз, когда его сильно обижали в интернете, в газете «Известия» разражался передовицей о том, что это глобальная помойка, которую надо запретить.
Но вот есть другой человек, которого в интернете обижают гораздо сильнее, его зовут Путин; он в 1999 году вопрос об интернете изучал, и ему понравилась идея, что это неопасная для него среда, интернет. Собака лает, караван идет. Зато опасной для него, с точки зрения его международной репутации, была бы ситуация, если бы Россия выбрала китайскую модель интернета. И поэтому он сказал тогда слова (я сидел к нему ближе, чем сейчас к вам): в России не будет ни китайской модели интернета, ни даже вьетнамской.
В 1999-м русским интернетом пользовались миллион двести тысяч человек; тогда он реально вообще не только угрозы не представлял, но на радаре не был виден. С тех пор интернет сильно изменился. Но Путин своей позиции не изменил, поскольку не произошло ни одного события, которое бы могло его убедить в обратном, что интернет ему опасен. К нему все время ходят на ковер, пытаются его убедить, что надо как-нибудь зарегулировать. И каждый раз, когда вы читаете в желтой прессе, что зарегистрировали очередной домен со словом «путин» и выложили на нем голую задницу, будьте спокойны, это сделали родные спецслужбы, чтобы доказать родному руководителю, что вседозволенность до добра не доводит. Как вы понимаете, никакой гражданин Российской Федерации, если он не сумасшедший, не станет просто так, из шалости, регистрировать домен putin2008 и вешать там голую задницу, поскольку понимает, что к нему в дверь тут же позвонят. Так что нет и не будет никакого закона, забудьте.
Голос из зала. Ирина Толмачева . Возможна ли цензура в блогосфере?
Антон Носик. Принцип простой: либо запретить все, либо ничего, потому что если вы запретите сайт А и не запретите сайт Б, значит, все, что вы запретили на сайте А, появится на сайте Б в ту же минуту. Избирательная цензура – это затыкание дыр пальцем. А все не запретят.
Голос из зала. Сергей Медведев, преподаватель Вышки . Интернет и пространство политической свободы: насколько интернет расширяет или сужает это пространство? В последние годы шел обвальный рост широкополосного доступа, увеличилось количество и качество доступа в интернет, и в это же самое время свертывалось пространство политической свободы. В этой связи хочется понять, какие есть у интернета каналы влияния на это пространство, или он создает какое-то свое пространство, которое живет помимо выборов президента, помимо партий, выборов в Думу и так далее.
Антон Носик . Публичная политика состоит в том, что кандидаты всех уровней: и кандидат в депутаты Государственной Думы, и кандидат в губернаторы, и кандидат в президенты борются с другими кандидатами за симпатии избирателей в открытой полемике. Они хотят понравиться своей аудитории. В этой ситуации интернет им помощник. Это замечательное место для ведения публичной политики. В России публичная политика, как мы помним, после Беслана быстро и эффективно аннулирована, отменен механизм выборов по одномандатным округам, через которые вообще у яркого человека был шанс попасть в Государственную Думу. Из 450 депутатов Госдумы избиратели в личном качестве выбрали ноль. А победила партия, во главе которой стоял человек, который вообще не баллотировался.
При существующих условиях и правилах игры в интернете активной политикой в традиционном смысле, предвыборной борьбой и так далее занимаются только маргиналы, которые находятся в некотором замкнутом кругу, как Союз правых сил. Союз правых сил живет политической жизнью Союза правых сил: отдельно существует страна, а внутри СПС есть внутренняя интрига, напряженная борьба за места в списке, который не наберет одного процента. Если бы они так о стране думали, как о номерах в списке, может, взяли бы больше одного процента.
