...Оставим за скобками весь этот ужас — случившееся с Сергеем Филиным по любой моральной шкале оценить невозможно. Проблема в другом: отвратительный криминальный сюжет превратился в новость федерального масштаба, затмив даже скандал вокруг усыновления. Ажиотаж по поводу всего, что происходит в стенах Большого, основан на двух громадных заблуждениях. Первое — что главный театр страны в своем внутреннем устройстве отличается от других храмов Мельпомены или, что важнее, от прочих очагов культуры. И второе, с предыдущим связанное, — что господа артисты сильно отличаются от нас, простых смертных.
Корни этих заблуждений кроются в нашей извечной логоцентричности. Сказал поэт: «Классический балет есть замок красоты», — и в это все уверовали. Забавно, что тот же миф поддерживала официальная пропаганда, годами культивируя сиропные истории о худеньких балетных девочках и возвышенных нравах. Ну а у всякой большой лжи есть обратная сторона, сплетенная из сплетен и слухов. Носят короны и пачки с блестками, а сами-то — ах! — подсыпают в пуанты битое стекло. Коле Цискаридзе повредили роговицу — и чем? — балетной пачкой! Бред — но после истории с кислотой можно поверить во что угодно. Хотя понятно, что у людей на пуантах нет ни перьев, ни клювов, ни когтей. Обычные люди, поставленные в необычные условия, где амбиции растворены в жесточайшей конкуренции. Лет двадцать назад можно было сказать, что характер у среднестатистического балетного артиста склочнее, чем у среднестатистического столоначальника: они рано вырваны из семьи, рано оказываются в конкурентной среде и рано наращивают панцирь против убийственной критики. Но сейчас, когда страна, пережив лихие девяностые, все еще отбивается от евсюковых и хоронит дедов хасанов, я скажу так: нравы у господ артистов порой куда более вегетарианские, нежели у тех, кто приходит на их спектакли.
По большому счету в случившемся виноваты и мы с вами, почтеннейшая публика. «Наше все» мы либо любим до потери пульса, либо ненавидим до потери аппетита. И от любви до ненависти — один шаг...
Лицо без маски / Искусство и культура / Exclusive
Лицо без маски
/ Искусство и культура / Exclusive
Сергей Безруков: «Обидно, что иные мои коллеги, включая тех, кто проходил кастинг на роль Высоцкого, говорили потом: подумаешь, велика хитрость — маска! Нацепил и играй»
25 января Первый канал в вечерний прайм-тайм показал снятый в 2011 году художественный фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», отметив ТВ-премьерой 75-й день рождения Владимира Семеновича, а заодно пропиарив выход четырехсерийной DVD-версии картины. Зрители могли заметить, что в титрах наконец-то появилось имя исполнителя главной роли, хотя для всех давно не секрет: Владимира Высоцкого сыграл Сергей Безруков. Актер, прежде отказывавшийся говорить о работе над фильмом, сегодня нарушит зарок…
— Пришло время снять маску, Сергей, побеседовать по существу.
— Надо ли? По-прежнему не хотел бы рассказывать об этой роли. Слишком тяжело она далась.
— Но вы еще в апреле прошлого года в программе «Вечерний Ургант» произнесли «а». Вашего «б» ждали почти девять месяцев…
— Был дебютный выпуск шоу, и Ваня построил диалог в юмористической манере. Задал короткий вопрос, я ответил еще более кратко. «Вы сыграли Высоцкого?» — «Да». Вот и все. Посмеялись и разошлись. Может, и правильно. Балагурить о фильме с шутками и прибаутками не смог бы. Это было бы оскорбительно по отношению к профессии. Работа отняла два года жизни, потребовала максимальной мобилизации сил и эмоций, а теперь, значит, превращать сделанное в тему для очередного анекдота? Дескать, Безруков всех переиграл — от Христа до Пушкина с Есениным, вот и до Высоцкого добрался… К сожалению, у нас тяжело переносят чужой успех. Давно с этим столкнулся. Люди придумали совершенно не похожий на меня образ — этакого баловня судьбы, зазнавшегося пафосного типа, которому все в жизни достается легко и не слишком заслуженно. Почему-то в плохое мы верим охотнее, чем в хорошее. Наверное, так проще и удобнее. Вопрос, каков я в действительности, почти не возникает. С другой стороны, нелепо рвать на груди рубаху и кричать: «Посмотрите, я не такой!» В подобной ситуации нет однозначного ответа, каждый выбирает для себя. Мне легче не вступать в выяснение отношений, не пытаться переубедить, сагитировать. Например, нередко слышу, что со мной трудно работать. Мол, такую звезду дает — только держись! Но уже не раз бывало, что режиссер, с которым мы впервые встречались на проекте, после съемок говорил, что не испытывал проблем со мной на площадке. Тем не менее легенда о несносном характере Безрукова живет. Иногда думаю: может, у меня завелся двойник-вредитель, из зависти распространяющий ложь и грязь в мой адрес? Откуда-то ведь должно все браться? В такой ситуации любые слова выглядят попыткой извиниться, а мне не за что и не перед кем каяться. Чем ждать оправданий, лучше посмотреть фильм и оценить сделанное. В этом смысле показательной была реакция на «Высоцкого» прокатчиков в Петербурге. Для них устроили презентацию задолго до премьеры. В силу рода занятий прокатчики в подавляющем большинстве люди циничные и лишенные сантиментов. Ведут себя как покупатели на рынке — сначала их интересуют деньги, а потом творчество. Ходят и выбирают товар. Под презентацию был арендован Михайловский театр, в фойе развернута фотовыставка реальных снимков Владимира Семеновича и кадров с наших съемок. Вел вечер Иван Ургант, выступали продюсеры Константин Эрнст и Анатолий Максимов, Никита Высоцкий читал стихи отца. Словом, все делалось, чтобы настроить публику на соответствующий лад и подготовить к показу двадцатиминутного эпизода картины с клинической смертью героя. Увиденное произвело впечатление, но в зале ведь собрались матерые профи, они стали прикидывать, сколько из экранной картинки дорисовано, дотянуто на компьютере. Все же смотрели «Аватара», технологиями удивить сегодня трудно. А потом луч прожектора выхватил из темноты старый микрофон семидесятых годов. К нему я и пошел. В гриме, в костюме и с гитарой. Зал оцепенел! Одно дело — киноизображение, плоская модель, движущаяся по экрану, другое — живой человек, шагающий по проходу между креслами. Услышав за спиной шепот: «Володя!» — я понял, что не зря натерпелся на съемках… Поднявшись на сцену, спел «Охоту на волков». Под фонограмму. Это было принципиальное решение. И в фильме в песнях звучит настоящий голос Высоцкого. Но на гитаре я играл сам. С последним аккордом погас свет, и я ушел за кулисы. В зале повисла тишина. Продюсеры потом рассказывали, что люди, те самые толстокожие прокатчики, плакали. Это дорогого стоит!
— Сборы были отменными, но критика фильм не пощадила. Да и вам досталось на орехи. По обыкновению...
— Ничего удивительного. К Высоцкому в нашей стране отношение особое. Трепетное. Это, извините, не Сталин или Брежнев. Политиков, других исторических персонажей можно любить и ненавидеть, но их не воспринимают как членов семьи. А Владимир Семенович был у каждого свой, родной. У меня в том числе. Как величайшую ценность у нас дома хранили заслушанную до дыр пластинку с песнями Высоцкого. Когда приходили гости, родители ставили меня, пацаненка, на табурет, и я пел «В желтой жаркой Африке». Да что рассказывать? Наверняка у большинства из выросших в семидесятые в Советском Союзе есть похожая история. Отсюда и ревность: о чем фильм, кто играет главного героя? Я долго и упорно отказывался от роли. Проекту ведь много лет. Когда Анатолий Максимов впервые позвонил с предложением, я был в Нижегородской области на похоронах бабушки. Толя принес соболезнования и сказал, что хочет включить меня в кастинг. Я категорически возражал, убеждал не делать этого, предвидя реакцию, которая последует на известие, что Высоцкого сыграет Безруков. Зачем вызывать дополнительное озлобление и раздражение? Для меня было ясно: вне зависимости от результата фильм обольют грязью из-за моего участия в нем. Так уж повелось. Словом, я отказался от кастинга, и Александр Митта, который собирался снимать картину, после долгих проб утвердил на роль другого актера. Я посчитал тему закрытой, но через год Максимов вернулся к разговору. Мы тогда ездили по стране с предпремьерным показом «Каникул строгого режима», и в каком-то из перелетов Толя дал мне сценарий «Высоцкого». Мол, почитай, скажешь мнение. Я прочел и честно ответил, что материал взрывоопасный. А потом Максимов показал мою же фотографию, которую компьютерщики слегка «загримировали» под Владимира Семеновича. Я спросил: «Что хочешь?» Толя предложил: «Давай попробуем. Если не получится, даже никому не расскажем». В общем, стал склонять к труду, как говорил герой Шукшина в «Калине красной»… Художник Петр Горшенин сделал пробный грим, мы сняли несколько сцен. И начались репетиции, сложная работа гримеров, которым предстояло найти мне лицо, добившись полной идентичности с Высоцким. Относительного внешнего сходства было недостаточно. Иначе история теряла смысл. Процесс шел тяжело…
