После принятого в ноябре 1934 г. решения на протяжении года была отменена карточная система. В январе 1935 г. были отменены карточки на хлеб и муку, 1 октября – на другие продовольственные товары, 1 января 1936 г. – на все остальные товары, ранее отпускавшиеся по карточкам. Мероприятие было подготовлено и проведено постепенно. В период наибольшей нехватки всего во время первой пятилетки некоторые рационированные товары были пущены в свободную продажу в нескольких государственных магазинах по так называемым коммерческим ценам, то есть ценам, намного более высоким, чем те, по которым те же предметы приобретались по карточкам. В 1933–1934 гг. такая система была распространена и на продовольственные товары. Отмена карточек повлекла за собой установление новых цен, которые находились между карточными и коммерческими, но ближе ко вторым, чем к первым. Отсюда и необходимое повышение зарплаты.
Большее развитие в этот период получила и система советской торговли. Истребленная во время первой пятилетки частная торговля нашла свое последнее прибежище лишь на колхозных рынках. Что же касается торговли, контролируемой государством, то на первых порах она носила весьма примитивный характер. Магазинов было мало. В тех из них, которые вели открытую торговлю, продавались товары по карточкам и без какого-либо выбора. Другие магазины носили закрытый характер в том смысле, что доступ в них – для приобретения тех же товаров – имели лишь категории с особыми правами: технические специалисты, руководящие работники, иностранцы, рабочие-ударники, премированные специальными талонами и т. д. Имелись, наконец, магазины, в которых торговля велась по коммерческим ценам, а в некоторых случаях – даже на золото и конвертируемую иностранную валюту.
С отменой карточек эта система претерпела изменения. Оставшиеся в руках государства товарные запасы быстро увеличивались. Нужно было организовать их сбыт. Различие было сохранено между государственной и кооперативной торговлей: постановлением от сентября 1935 г. сферы их действия были разграничены таким образом, что первая призвана была действовать в городах, а вторая – в сельской местности. Однако, если отвлечься от такого ведомственного подразделения, разница между двумя торговыми сетями была скорее формальной, потому что и кооперативная торговля носила в большей степени огосударствленный характер, то есть попросту призвана была продавать те товары, которые поступали от государства. По сравнению с собственно государственной это была, пожалуй, просто торговля второго сорта, ибо ее отличали более скудное оборудование и меньший выбор товаров. В 1935 г. на государственную торговлю приходилось 77 % всего торгового оборота в стране.
Начали появляться и распространяться крупные магазины. Их вывески – «Гастроном» или «Универмаг», – в зависимости от того, продавались ли в них продовольственные продукты или потребительские товары, вошли постоянной составной частью в панораму советских городов. Они призваны были служить образцом и подчинялись непосредственно Наркомату торговли, которым руководил предприимчивый Микоян; уже тогда он совершил поездку в Соединенные Штаты для изучения американских методов торговли, поклонником которых был. Тем не менее торговая сеть оставалась бедной: торговых точек не хватало, лишь изредка попадались специализированные магазины, чаще же всего – магазины, в которых торговали всем сразу; в особенности это было правилом для села. Хотя товарные запасы увеличивались и торговля придавала советской улице несколько более оживленный вид, нехватка товаров оставалась неизменно острой, правда не достигая драматической остроты времен первой пятилетки; но в этом находило свое отражение невыполнение программы развития легкой промышленности. После наиболее благоприятной в этом отношении фазы, которая пришлась на 1936–1937 гг., явление в дальнейшем вновь обострилось. В 1940 г. 70–75 % реализуемых через розничную торговлю товаров снова принадлежало к категории остродефицитных и потому распределяемых в централизованном порядке.
В 1934 г. советские люди вступили в полосу возобновившегося роста потребления; это была вместе с тем и полоса ускоренного роста потребностей, обусловленных бурным развитием страны. Прогресс был, и его можно было зафиксировать, но в рамках и на фоне существования, продолжавшего оставаться спартанским. В бюджетах рабочих семей Ленинграда больше половины всех расходов по-прежнему приходилось на продукты питания. Ликвидация карточной системы повлекла за собой резкое сокращение сети общественного питания на предприятиях, да и цены в заводских столовых уже не так выгодно отличались от рыночных, как прежде. Жилищное строительство велось несколько более скорыми темпами, чем в первой пятилетке, но все равно еле поспевало за увеличением численности городского населения. Куда более существенными зато стали социальные льготы, ибо расходы на эти нужды и на удовлетворение культурных потребностей народа выросли за годы второй пятилетки в четыре раза. Школьное образование было бесплатным, медицинское обслуживание – тоже; более ощутимыми сделались пенсии и другие выплаты по социальному страхованию.
Организация народного хозяйства
Эволюция профсоюзов отражала все, что происходило в мире труда. Отражая в высшей степени интересы государства, они по-прежнему охватывали подавляющее большинство трудящихся: в 1937 г. в их рядах насчитывалось 22 млн. человек. В управлении системой социального обеспечения и организации различных форм социалистического соревнования, и в том числе стахановского движения, они обрели наконец главное поприще своей деятельности и, следовательно, свое постоянное место в обществе.
Наряду с этим более ясные черты получила и вся экономическая структура, в которой развились многочисленные характерные особенности, появившиеся в период первого пятилетнего плана. Процесс этот также не был прямолинейным. Корректировка хозяйственной политики, произведенная в ходе составления второго пятилетнего плана, сопровождалась попыткой связать все промышленное производство с более последовательно проводимыми принципами хозрасчета. Началась кампания за то, чтобы и тяжелая индустрия работала без государственных дотаций, превратив в рентабельные все свои предприятия. Кампания началась в конце 1933 г. по инициативе одного из крупнейших металлургических заводов – Макеевского, на юге, – которым руководил тогда энергичный кавказец Гвахария, один из тех раскаявшихся бывших троцкистов, которых Орджоникидзе взял под свою опеку. Макеевский завод первым отказался от правительственных дотаций на основе комплекса мер по снижению себестоимости, призванных служить примером для всей страны. В этой кампании были достигнуты немалые успехи. В 1936 г. была введена новая система оптовых цен, более высоких для тяжелой индустрии, с тем чтобы сделать ее целиком рентабельной и, таким образом, более активно участвующей в процессе накопления. Но в 1938 г. эта группа отраслей в целом снова попала в число убыточных и смогла добиться бездефицитного баланса на протяжении последующих двух лет лишь благодаря дальнейшему увеличению цен на свою продукцию. Несравненно более важным источником накопления оставался «налог с оборота», начислявшийся в основном на цены сельскохозяйственных продуктов и изделий легкой промышленности.
Так сформировалось то, что позже было охарактеризовано как «сталинская модель» экономики. Верно или неверно это определение, факт тот, что именно по этой модели действовала советская экономика при Сталине. Количественные показатели промышленного производства в этой модели обладали четким приоритетом в сравнении с любыми другими соображениями, даже когда предпринимались усилия по улучшению других аспектов производства (качества, себестоимости и т. д.). Понятие планирования расширилось до того, что стало включать в себя не только составление перспективных программ, но и элементы текущего управления. Планом, иначе говоря, стала не только пятилетка, но и та совокупность заданий, которые получало на протяжении года каждое предприятие. Госплан представлял собой орган координации различных отраслевых программ с целью установления баланса между ресурсами, необходимыми для получения требуемых производственных результатов. Сам пятилетний план изменялся на протяжении его осуществления, с тем чтобы обеспечить выполнение «ударных задач», то есть экстренных или непредусмотренных заданий, внезапно приобретавших первоочередной характер. Самостоятельность предприятий была минимальной: сверху им назначались не только те или иные производственные задания с заранее указанными поставщиками и клиентами, но также показатели по отдельным аспектам их деятельности (штаты, зарплата, себестоимость и т. д.), нередко охватывавшие самые мелкие детали. В соответствии с принципом жесткой централизации все предприятия подчинялись определенным наркоматам в лице их главков. Растущие масштабы народного хозяйства вскоре потребовали более дробного подразделения технических наркоматов, начиная с Наркомата тяжелой промышленности: в 1940 г. насчитывался уже 21 наркомат, возникший в результате такого отпочкования.
