Он тоже понимает, что война.
На женщине кровавое распятье.
И плоть её сквозь камуфляж видна.
Она – черна. В устах её проклятье…
…Так выглядит гражданская война.
11.05.14
ЧАБРЕЦ-МОЛОДЕЦ
Уткнусь заплаканным лицом
В подол, пропахший чабрецом.
Утишусь. И покаюсь.
Так поступает страус.
Зароет голову в песок
И полагает, что надёжно
Укрылся от врагов и бед.
Стал грубым гласом голосок.
Я вырос и, как д[?]лжно,
Придумал свой велосипед,
И по закону грабель
Лоб расшибал не раз.
Корабль, стапель, табель...
Рифмуется как раз.
Болят ночами шрамы.
В подушку с чабрецом
Уткнусь, как в руки мамы.
Заплаканным лицом.
КРЫМСКОЕ НЕБО
Не представляя, в ком и как
Твоё вдруг слово отзовётся,
Ты поливаешь дикий мак
Водой бездонного колодца.
Ты косишь степь. И облаков
Опять полны твои мажары.
И повелители веков –
Сияют и звенят Стожары.
В бахчисарайские леса
Из Феодосии и Керчи
Летят, как птицы, словеса
Неведомой сегодня речи.
Санскрита ли, другой какой? –
Не скажут Ялта и Джанкой.
Прошла звезда над Евпаторией
Прямолинейной траекторией...
14.06.14
* * *
Воду Белого и Чёрного морей
Кто-то снова размечтался
сделать красной.
Что ж, попробуйте,
которые храбрей!
Только собственною
запаситесь краской.
16.09.14
* * *
У меня страна большая
И в длину, и в ширину.
Никому не угрожая,
Я люблю свою страну.
Наши небо, воды, сушу
Охраняю, берегу.
Я не сдамся и не струшу,
Но врага остерегу.
Я всегда привечу друга –
Заходи в мой дом, браток!
Глянь – от севера до юга.
Глянь на запад и восток!
Это всё моя страна.
Это всё моя земля.
Здесь живёт моя семья
Избяна и теремна.
Сколько лет и сколько зим
Мы врагов своих разим.
От Одессы до Курил
Нас никто не покорил.
Помнят Лондон и Стамбул
Севастопольский огул.
Помнит и япона мать,
Как с Россией воевать.
Теги: Валерий Митрохин
Александр Лапин: Изменился мир – и изменились герои
"ЛГ" уже знакомила читателей с творчеством Александра Лапина. Недавно писатель завершил работу над пятой книгой романа-эпопеи «Русский крест». В ней его герои, четверо друзей детства, по-разному проходят через лихие 1990-е. Как оценивает автор роковые события 20-летней давности и что думает о сегодняшнем дне?
- Александр Алексеевич, если первые три части романа назывались «Утерянный рай», «Непуганое поколение» и «Благие пожелания», то вместе с четвёртой пришли «Вихри перемен», а теперь и вовсе – «Волчьи песни». Жизнь героев, описываемая в последних книгах, видимо, уже совсем не такая благостная, как раньше. С чем это связано?
– Жизнь – борьба, писал Маркс. И великий безбожник был прав. В более сытые времена борьба эта принимает цивилизованные формы. А когда изо рта вырывают последний кусок, она идёт не на жизнь, а на смерть. Так было у нас в 90-е. Или сегодня на Украине.
Ещё в четвёртой книге, в которой описывается конец 1980-х – начало 1990-х, все полны романтических иллюзий. Надежд на то, что с распадом СССР, приходом демократии будет другое общество, более справедливое и гуманное.
Но вскоре иллюзии рассеиваются, вступают в силу другие законы. Изменился мир – и изменились герои. Кому-то приходится участвовать в реальных боевых действиях. Иные борются за место у власти. Для кого-то война – это ведение бизнеса в условиях стихийного рынка. Сначала в бизнес шли романтики – от нужды и желания изменить мир. Потом подтянулись карьеристы. Их целью стало уже оттяпать кусок пожирнее.
Баталии разворачиваются не только между сослуживцами и партнёрами, но и на уровне народов: идёт чеченская война – медведи схватились с волками. Обо всём этом я рассказываю в пятой книге «Русского креста», так что название – «Волчьи песни» – вполне оправданно.
«РУССКИЕ ДОРОЖАТ ХРУПКИМ МИРОМ»
– Но сейчас мы снова переживаем непростые времена. Получается, можем снова скатиться к войне всех против всех?
– Запад ввёл против нас санкции и давит. Каков расчёт? Расчёт на то, что близкие к Путину люди, когда их прижмут, повернутся против него, что обнищавший народ правителя свергнет. Но европейцы не понимают менталитета русских. Мы уже столько всего пережили, что дорожим хрупким миром и не будем походя швырять камни во власть.
Кроме того, наш человек – даже очень небедный – фаталист. Он не так сосредоточен на богатстве. Если европейцу недодать чего-то из привычных социальных благ – загрызёт. Мы же понимаем, что всё это временное. Перебираемся из кризиса в кризис. И какие-то чрезмерные притязания – сыр рокфор и креветки на палочке – только у жителей столиц, оторвавшихся от земли и реалий российской жизни. Они-то, кстати, и могут подняться вместе с либералами: остро чувствуют лишения и ограничения. У остальных философия проще: хорошо не жили – не стоит и начинать.
И ещё один важный момент: когда русских давят, мы не разбегаемся в панике, а сплачиваемся. Причём не против власти, а против того, кто нас гнёт. Ничего не поделаешь – генетический код. Его нам помогали формировать ещё монголы и рыцари-крестоносцы. Потом – поляки и шведы. Ну, и так далее.
Так что русские привыкли всё время находиться в окружении врагов. И когда в 1990-е мы расслабились, со всеми старались дружить – даже неловко было.
– Из-за чего в первую очередь?
– Запад нас не ждал, не ждёт и не будет ждать. И Востоку мы не нужны. К кому-то присоединиться не можем. Это к нам всегда пытались прилипнуть те, кто сегодня бежит к Евросоюзу. А мы привыкли жить и никому не кланяться.
Так что Россия ещё потерпит. Посмотрите: цены растут, а люди особо не возмущаются – ждут, когда смогут покупать отечественное вместо импортного. Отказались от «Южного потока» – и ладно. Собственная страна только наполовину газифицирована. Пока тянем трубы на Запад и в Китай, в деревнях старухи уголь таскают. Причём россияне за газ готовы платить – без обмана. Чем наши деньги хуже?
Впрочем, интересы сырьевиков – это одно. Но есть ещё интересы народа. И меня больше не шмотки волнуют, которые мы ввозим в обмен на нефтедоллары, а коренные вещи. Может, санкции быстрее заставят Россию обратиться к своей инфраструктуре. Как, например, люди обрадовались, когда власть решила наконец развивать своё сельское хозяйство. У отечественных производителей хотя бы появятся новые ниши, и они смогут проскочить в какую-то щель.
Плюс история с Крымом пробудила угасающую пассионарность, вызвала всплеск патриотизма. Мы встряхнулись от летаргического сна. У нас появились враг, амбиции. Наконец-то вслух заговорили о Русском мире. И главное в нынешней России – изменение нравственного состояния. Сегодня русские расправили плечи.
А санкций бояться нечего. У страха глаза велики. Садишься за книгу – тоже пугаешься: столько всего нужно сказать. А начинаешь работу – и появляется нужный настрой.
«ПУТЬ К ВЕРЕ У КАЖДОГО СВОЙ»
– Возвращаясь к книге, нельзя не отметить, что герои вашего романа в пятой части подошли через борьбу к определённому рубежу. Что дальше?
– А дальше – душевный перелом. В общем-то, в пятой книге он уже начался. Все главные герои находятся в духовных поисках. Кто-то приходит к шаманству, максимально приблизившись к корням и земле. Одна из героинь увлекается восточными практиками и философией. Главный мой герой, Александр Дубравин, потеряв любимую женщину и цель в жизни, обретает веру. Кто-то разочаровывается в своих прежних жизненных целях и начинает искать новые. Такая внутренняя метаморфоза и есть то, к чему стремится человек.
– Ваш главный герой приходит к вере совершенно внезапно. Ещё недавно он был другим – и вдруг такая перемена[?]
– Чем упорнее человек, тем сильнее его перетряхивает в жизни. Здесь герой крепкий – и душой, и телом. В итоге у него всё происходит стремительно, через потрясение. Вера ведь – не цепь логических заключений. И кого-то может осенить в одно мгновение, как Дубравина, например. А к кому-то она приходит постепенно. Путь к духовному перерождению у всех разный, но главное – двигаться.
Так что какие-то персонажи моего романа готовы начать новую жизнь, наполненную духовно. А другие пока или насовсем останутся при своём.
– Книги «Русского креста» разные по тональности, охватывают разные эпохи новейшей истории нашей страны. Кто ваш читатель?
