- Ну, это ж главное. Что с собой привез, то и твое.
- Да я ничего не говорю. Врать не надо, вот что я говорю. Или купила себе шубейку из хомячьих жопок. Смотреть не на что - одни нитки. Из хвостиков и жопок шуба, кусочки такусенькие, даже не лапки. А на мамином безднике к богатой братиной родне приставала: «Вы, мол-де, не подскажете, как летом за натуральными шубами ухаживать? Боюсь, мою шубу моль поест!» Тьфу! Я ей говорю: мажь свою шубу вазелином! Ты что, не знаешь, как за жопами надо ухаживать? А вообще-то нитки не портятся, не расстраивайся. А она мне что?
- Что?
- Ты, говорит, Тамара, пьешь, потому у тебя ничего и нету. А чего у меня нету? В квартире чистота, всегда обед с супом. Одета хорошо, дочь одеваю хорошо.
- А она сама-то выпивает?
- Нету. Не пьет. У нее родители пили, так она гнилая насквозь. Короче, меня аж трясти начало. Я говорю: у меня побольше твоего есть, у меня друзья-подруги есть, а тебе обновку показать иной раз некому. Зачем она нужна тогда - если не для кого? Веришь, зимой у нее напарница заболела (они в смену уборщицами на Госзнаке работают), ей и поговорить больше не с кем! А похвалиться-то охота. Так она по соседям ходила. Звонит в дверь, ей открывают. А она врет: «Газом, - говорит, - что ли, в подъезде пахнет? Вам газом не пахнет?» И крутится перед дверью в этой шубе своей.
- Да, друзья - это главное.
- На людях жить надо, вот что. Вот мы постояли, мне и хорошо.
- А где та подружка твоя, веселая такая? Как она, помнишь, пела: «Та-та-та, ыыыыыыыыы… Да-да… ыыыыыыыыы, хоп-хирьеп, динь-динь, и там еще блин-блин-блин». Я аж плакала, прям аэропорт Тушино потек. Как хорошо пела!
- Отпела она свое-то. Зашилась она.
- Ох ты! Был друг, да и пропал. А чего?
- Да вот сынишка у нее как раз пропал. У нее сынишка же маленький. Полгода ему было тогда, сейчас, значит, год. Полгода назад она пошла с ним гулять и с девчонками за гаражами выпили они. Самое большее часа три простояли. Начали, еще утро было, и вроде постояли так нормально, выпили, и все. А потом она просыпается, темно за окном. Смотрит - она дома, в кровати, а ребенка-то и нет. Ни коляски, ни ребенка.
- А муж?
- Часов семь было вечера. Муж еще с работы не пришел. Она на улицу, бегает, плачет. А там мороз, темно, все с работы возвращаются. А в милицию идти страшно, такой выхлоп у нее.
Позвонила матери, плачет: «Мама, я Ваню потеряла!» А мама ей говорит: «Вот скажи мне сейчас, что зашьешься, дура сраная, а то чует мое сердце - никогда больше сына не увидишь. Так и знай: материнское сердце - вещун. Зачем, - говорит, - я тебя только рожала, пять килограммов ты была, всю меня наизнанку вывернула, лучше б я вместо тебя пять литровок водки родила, все равно в тебе кроме водки ничего нет. Мы б с отцом те литровки давно бы выпили, и забыли бы, а так уже тридцать лет ты нам нервы рвешь».
Ну, она орет, конечно, в ответ: «Зашьюсь, зашьюсь!»
Слушай, а я только сейчас сообразила - ребенок же три с половиной весит обычный, ну ребенок, когда рожаешь, - значит, мы что, по семь поллитровок в себе таскаем? Без стекла? Не, мужикам это не понять…
- Да погоди ты, что с мальчиком-то? Нашли?
- Он же у матери ее был. Мать-то в полдень где-то звонила ей по телефону. Слышит, что она на улице и уже никакая. Мяучит чего-то. Тогда мать-то приехала и внука увезла. А она уже дома была к ее приезду, спала уже. До квартиры, ничего не скажу, сама дошла. А как и чего - не помнила, конечно. А так она очень хорошая, и Ваню своего очень любит. И муж у нее почти непьющий. И семья хорошая. Машина у них с мужем, ремонт. Вот она полгода уже не пьет.
- И чего делает?
- Чего делает? Живет. В лес они ходят, я видела.
- Сколько сил у нее, наверное, новых.
- Вот тут ты, подруга, не права. Когда бросаешь пить - силы уходят. Им же неоткуда приходить. Пока из пряников энергию нажжешь - зае… ся. А тут от одного стакана прям выхлоп из жопы. Прям летишь.
Возле стола появляется Сивая Лена, уважительно говорит Авторитетной Продавщице:
- Извиняюсь, что не попрощалась.
- Так ты ж здесь. Чего тебе прощаться?
- Я ссать уходила.
- А…
Авторитетная Продавщица смотрит на Лену с доброжелательным интересом: не будет ли сегодня скандала, зрелища? Но Лена отворачивается и бредет к своему заборчику.
- Так мы что говорили-то?
- Про бросить пить.
- А ты слышала про женщину из Подольска? Мне рассказывали - ей приснилось какое-то слово, одно слово. И она на следующий день ни капельки не смогла ничего выпить. Организм не принимает, изо рта выливается. В газете писали, что она вспомнить это слово не может, а если вспомнит, то всю Россию спасет.
Подруга Авторитетной Продавщицы вздыхает:
- А что это может быть за слово? Разве что - «пи… ец».
- Нет, она говорит - слово хорошее.
А сейчас декорации другие - самое обычное московское заведение. Как сказали бы наши герои - «кормушечко». Относительное уединение. Обычный счет - в тысячу, самое большее в тысячу двести рублей на человека. Это если - с водкой. За столом - старинные, школьные еще друзья - Серега и Бор, Инна, жена Бора, и безымянная девушка, подруга Сереги. Все члены компании принадлежат к одному кругу - офисной интеллигенции.
Серега: О, потолстел!
Бор: Поправился. Лицо поправилось.
Серега: Бароны стареют, бароны тучнеют…
- Постарел. Пока ехали, два раза нас какой-то чмонстр из 34-го региона подрезал. Так что ты думаешь, даже не подумал догнать его или там отомстить.
- Медом им здесь намазано? И так уже ползаем по центру, как насекомые.
Голоса мешаются, слышен ровный праздничный гул начинающегося застолья, выкрики бражников, предвкушающих удовольствие.
- О, кушаньки подано!
- Кто первый тост?
- Да ладно тебе…
- Мы не якуты, что бы пить молча!
Девичий недовольный голос: Девушка, я просила половинку супа…
Кто- то из друзей кричит: Молодости хочется! Жизни! Давайте пьянку устроим! Затопим по-черному!
Инна, супруга Бора: Охолонись, дружок!
Бор: Серега, я хочу самку человека!
Слышны шлепки, натянутый дамский смех:
- А я тебе кто?
- Ты самка сверхчеловека!
Серега: Что поделать, если я больше всего на свете люблю бухать и пи… деть. Вот отними у меня это - что от меня останется?
Бор: А вот скажи, если бы так случилось, что нам бы не на что было пивка выпить, вискарика, водочки там - ты бы технический спирт пил?
Серега: Разговоры тогда были бы другие. Технический спирт - это сила. Его выпить, как на родную землю сесть. Но вообще - вопрос. Помнишь Вольского, который в Нью-Йорке сейчас. Мне про него Сима такую историю рассказала… Короче, на что мы способны, чтобы накатить. Приехали к нему погостить мама с папой. И возникла у Вольского проблема: где выпивать ежедневную дозу. Пьет он граммов триста в день, по вечерам.
Бор: Ничего страшного, кстати.
Серега: Нормальный парень, кто говорит. Но вокруг же Манхеттен, вот в чем проблема. Дома, значит, родители не одобряют, а в местных барах тоже не особенно накатишь. Там один раз нальют, второй плеснут, а на третий раз бармен тут как тут: итс о кей, да итс о кей. Остограммиться не дадут спокойно, а триста - вообще никак. Так он знаешь чего придумал? После первого же дринька клал голову на руки и сидел так минуту-другую. Бармен тут же: все в порядке? «Нет, - говорит, - ничего у меня не в порядке. У меня сегодня папа умер». Бармен тут же заводит свой кленовый сироп: «Держись, дружище, возьми себя в руки, твой старый бизон глядит на тебя сквозь дырочку в облаках, бла-бла». Сто грамм обеспечены. И вот он выпьет, высморкается, молча покивает головой: мол, спасибо, мудрый черный гондон, ты мне очень помог в трудную минуту, и - в следующий бар. Тут главное - не позабыть, где уже был. Так весь Нью-Йорк и обошел за тот месяц, что родители у него гостили.
Бор: Да… У Стогоффа, помнишь: «Кто не дрочил в день смерти дедушки, пусть кинет в меня камень»?
Девичий голос: Ф-Ф-Фууу
Серега: А помнишь, Бор? «Водка лишь открывает врата внутрь, но не обеспечивает безопасности пути и не гарантирует достижения цели. Путь водки заказан для женщин. Mannerbund, „мужской союз“, „пьяное братство“ должны существовать в тайне от жен и девиц, в оппозиции им».
Серега: А как же? «Пить с женщиной - это низость. Лишь те, кто спят с мужчинами, пьют с женщинами, а те, кто спят с женщинами, пьют с мужчинами».
Девушки (с шутливым негодованием): Чего ж вы с нами выпиваете?
Серега: Бор, мы разве выпиваем? Вот этот жалкий графин называется - выпивка?
Бор: Добавки?
Инна: Боря!
(Через час.)
Серега: Да я за тридцатку в месяц ложусь на работе, на! Я лежу там, нах… Ладно, ладно, уваливайте. Чтоб тебе, Бор, на дороге ни гвоздя, ни палки.
Бор (кивает на Инну): Да это ей чтобы ни палки. Машину-то она поведет.
Серега: А знаешь, что я сегодня сделаю? Приеду домой, напьюсь и позвоню в три часа ночи другу! Для чего еще друзья существуют?
