Моя свекровь, Нора, была первой женой своего мужа. Она родила ему семерых детей, трое из которых были сыновьями.
Когда Кариму исполнилось четырнадцать, его отец взял себе вторую жену, ливанку редкой красоты и обаяния. С того момента и кончилась мирная жизнь Норы.
Нора никогда не отличалась добрым нравом, а в своей ненависти ко второй жене была готова на все. Она даже отправилась к колдуну-эфиопу, служившему при дворе, и заплатила ему круглую сумму, чтобы тот наложил на ливанку заклятье,^которое лишило бы ее способности забеременеть.
Нора, гордая своей плодовитостью, была уверена, что если ливанка не родит сыновей, то муж непременно разведется с ней.
Вышло, однако, совсем по другому: отец Карима сказал своей второй жене, что любит ее и не очень волнуется о том, будут ли у нее дети. Проходили годы, и Нора поняла, что развода со второй женой не будет, хотя та и вправду так и не забеременела. Однако она не успокоилась и снова заплатила колдуну, чтобы тот навлек на ливанку смертельную болезнь.
Когда до отца Карима дошли слухи о кознях его старшей жены, он пришел в неописуемую ярость и предупредил ее, что если вторая жена умрет прежде первой, то он разведется с Норой, после чего сошлет ее куда-нибудь в деревню и не разрешит видеться с детьми.
Нора была настолько уверена, что бесплодность соперницы явилась следствием ее усилий, что ее охватил суеверный ужас; она решила, что теперь соперница непременно умрет, так как считается, что наложенное заклятье уже невозможно снять.
С этого момента основной заботой Норы стало оберегать ливанку от возможных несчастий. Целью ее жизни стало спасение той самой женщины, которую она так мечтала видеть мертвой.
Воистину, странная обстановка царила в этом доме! Нора срывала свое раздражение на всех, за исключением собственных детей. Поскольку я не была ей родной по крови, да к тому же Карим по-настоящему любил меня, я стала главным объектом ее выходок.
Ревность моей свекрови была очевидной для всех, кроме Карима, который подобно многим другим сыновьям, не замечал ничего странного в поведении матери. Материнский инстинкт обострил ее хитрость, и она бывала до отвращения любезна со мной, когда Карим находился в пределах слышимости.
Каждое утро я с улыбкой провожала своего мужа до ворот виллы. У него было много работы, и к девяти часам он отправлялся в свой офис.
Мало кто в Саудовской Аравии, не говоря уже о членах королевской семьи, начинает свой рабочий день так рано. Принцы редко встают с постели раньше десяти-одиннадцати часов утра.
Я не сомневалась, что Нора смотрит на нас из окна своей спальни, потому что стоило только Кариму скрыться из виду, как она начинала звать меня таким истошным голосом, что мне не оставалось ничего другого, как только сломя голову нестись к ней.
Из тридцати трех слуг ей не подходил ни один – именно мне следовало подать ей чашку горячего чая.
Поскольку первую половину жизни я была угнетаема мужчинами моей семьи, то не имела ни малейшего желания вторую половину провести под пятой женщины, хотя бы это и была мать моего мужа. Какое-то время я делала вид, что меня это не трогает, однако матери Карима вскоре предстояло узнать, что мне приходилось встречаться с куда более серьезными противниками, нежели обезумевшая от ревности старуха. Кроме того, старинная арабская пословица гласит: «Терпение из кислого сладкое выжмет».
Я решила не спешить и дождаться подходящей возможности уменьшить власть надо мной матери Карима.
К счастью, ждать мне пришлось недолго. Младший брат Карима, Мунир, учившийся в одном из американских университетов, недавно вернулся домой. Он не скрывал, что после Америки жизнь в Саудовской Аравии не прельщает его. Все в семье видели, с каким неудовольствием он вернулся домой.
Уже много было сказано о монотонности жизни саудовских женщин, но мало кто знает, что мужчины в нашей стране также растрачивают свои жизни впустую, будучи не в состоянии найти смысл в бесцельном, однообразном существовании. Конечно, нельзя сравнивать несравнимые вещи, и все же огромное количество молодых мужчин в нашей стране изнывают от скуки и ищут любых возможностей развлечься. У нас нет кинотеатров, клубов, мужчинам и женщинам запрещено вместе посещать рестораны, если они не муж и жена, брат и сестра или отец и дочь.
Муниру было всего двадцать два года, он привык к свободе американского общества, и его не привлекала жизнь в Саудовской Аравии. Он только что закончил школу бизнеса в Вашингтоне и теперь хотел заняться размещением правительственных контрактов в Соединенных Штатах. Он ждал возможности доказать свое умение оперировать крупными суммами денег, а чтобы не скучать, завел дружбу с компанией принцев, известных в семье своим рискованным поведением.
Эта компания часто устраивала вечеринки, па которых присутствовали женщины-иностранки сомнительного поведения, работавшие в различных больницах и авиакомпаниях. На этих пирушках было в изобилии алкоголя и наркотиков, и многие из принцев уже стали закопченными алкоголиками или наркоманами. В своем наркотическом бреду они вовсю ругали родственников, стоящих у власти. Не модернизация, а вестернизация интересовала их.
Не удивительно, что эти опасные разговоры, порожденные скукой и бездельем, вскоре стали известны и за пределами их круга. Король Фейсал, который тоже когда-то был беззаботным юнцом, внимательно следил за деятельностью молодых представителей королевского дома и принял немедленные меры. Некоторых принцев привлекли к бизнесу, чтобы отвлечь от крамольных мыслей, некоторых отправили служить в армию.
После того, как король Фейсал поговорил о недостойном поведении Мунира с его отцом, я услышала крики и ругань, доносившиеся из кабинета. Немедленно у всех женщин семьи, включая, естественно, и меня, нашлись неотложные дела в комнате, расположенной по соседству с кабинетом главы семейства.
Затаив дыхание, мы слушали крики Мунира, обвиняющего королевскую семью в коррупции и праздности. Он клялся, что вместе со своими друзьями добьется перемен, столь необходимых пашей стране. Наконец, изрыгая проклятия и призывая к бунту, он вылетел из кабинета и исчез за воротами виллы.
Несмотря на то, что Мунир с пеной у рта доказывал необходимость перемен, само его поведение и деятельность не могли вызывать ничего, кроме беспокойства – алкоголь и легкие деньги сделали свое дело.
Мало кто из иностранцев знает сегодня, что алкоголь не был запрещен для немусульман Королевства Саудовская Аравия вплоть до 1952 года. Два трагических события, не связанные между собой, но имеющие отношение к королевской семье, вынудили нашего первого короля, Абдула Азиза, пойти на эту крайнюю меру. В конце сороковых годов сын нашего правителя, принц Назир, вернулся из Соединенных Штатов. Это был совсем не тот человек, который покинул отчий дом несколькими годами раньше. Он нашел смысл своей жизни в алкоголе и общении со свободными западными женщинами. По его мнению, именно спиртное помогало ему пользоваться успехом у противоположного пола.
Назир стал губернатором Эр-Рияда и быстро сумел наладить поставки столь желанного для него спиртного. Он без конца устраивал запрещенные вечеринки, на которых присутствовали как мужчины, так и женщины.
Летом 1947 года после одной вечеринки, затянувшейся далеко за полночь, семеро участников умерло от интоксикации из-за употребления древесного спирта. Среди них оказалось несколько женщин.
Отец Назира, король Абдул Азиз, был настолько потрясен этой бессмысленной трагедией, что лично избил сына и приказал посадить его в тюрьму.
Прошло еще несколько лет, и в 1951 году Мишари, другой королевский сын, находясь в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, застрелил британского вице-консула и тяжело ранил его жену.
Терпению старого короля пришел конец. С того момента алкоголь был полностью запрещен в Королевстве Саудовская Аравия. Естественным следствием королевского указа стало образование черного рынка спиртного.
Люди в Саудовской Аравии реагируют на запреты так же, как и везде – запрещенное становится наиболее желаемым. Большинство знакомых мне саудовских мужчин и женщин употребляют алкоголь, у многих это уже стало серьезной проблемой.
Я бывала во многих саудовских домах, и везде гостям могли на выбор предложить любые, самые изысканные и дорогие спиртные напитки.
С 1952 года цена на алкоголь выросла до 650 саудовских риалов за бутылку виски, что составляет около 200 долларов. На ввозе и продаже нелегального спиртного можно в короткий срок сколотить состояние.
Поскольку Мунир и двое его кузенов считали,, что алкоголь непременно должен быть легализован, они развернули бурную деятельность по ввозу в страну спиртного из Иордании и в короткий срок заработали на этом баснословные деньги. Когда таможенники начинали что-то подозревать, им хорошо платили, и все проблемы отпадали сами собой.
