— Это почему?
— Ну, потому что я стал чувствовать, что деньги на меня плохо влияют. Деньги дают массу удовольствий, тем самым искушая тебя. Когда я в какой-то момент проснулся и понял, что не я управляю деньгами, а они мной, подумал, что начинаю трансформироваться. Поэтому свои деньги я старался использовать не только на себя. Недавно, например, вложил в проект своего сына — уникальный реабилитационный центр для лечения наркоманов, алкоголиков и зависимых людей. Все это он создавал как настоящий православный человек — по благословению одного из величайших старцев нашего времени, схиархимандрита Илия, духовника патриарха. Это удивительный человек, сейчас я вам покажу его фотографию.
(На фотографии строгий старец с проникающим в душу взглядом.)
— Ого!
— Вот это «Ого!» обязательно должно войти в интервью. Для нас было огромным счастьем, что он приезжал освятить клинику сына. Надо было видеть, как он это делал. Это большое здание, много комнат, четыре этажа. И этот на первый взгляд худенький немощный старец дважды обошел все помещения, освятил, окропил, помазал, молился. Мой сын Миша очень верит в силу молитвы старца Илия.
— Вы снимали фильм об Оптиной пустыни, насколько я знаю. Так и познакомились?
— Да, нынешняя фаза моей творческой жизни состоит в том, что я сделал за последние годы семь фильмов о духовных людях. Несколько из них об Индии. Один — об Оптиной пустыни. Он называется «Оптина пустынь. Воины Господа». Старцы, живущие там, это воины, потому что не может быть просветления без колоссальной внутренней силы и борьбы. Четыре из этих фильмов прошли по ТНТ и сейчас пойдет пятый.
— Странный выбор канала…
— Для меня — огромный кайф, потому что это снова разговор с молодежной аудиторией, которую я люблю и, как мне кажется, понимаю. Это работа с генеральным директором ТНТ Романом Петренко, с которым мы очень дружны. Мало кто знает о его духовной жизни, о его биографии. Это ведь человек, который на рыболовецком судне дважды обогнул земной шар. Меня, к примеру, поразил его рассказ о том, что, когда после этого путешествия сходишь на сушу, за первые пятьдесят метров в кровь сбиваешь ноги. Потому что другая походка, другая среда после того, как ты полгода или год жил в океане.
— А что за канал «Психология21»? Вы ведь там художественный руководитель?
— Я хотел назвать его просто «Психология», но Андрей Битов подсказал, что лучше назвать «Психология21», чтобы было понятно, что это психология ХХI века. И я там веду еженедельную программу. Она называется «Разговор о главном».
— И что же, по-вашему, главное?
— Главное — карабкаться к той самой вершине, о которой я упоминал. Это путь к внутренней свободе, или Путь воина, как говорил об этом Дон Хуан у Карлоса Кастанеды. Это напряжение всех духовных сил, чтобы оказаться на стороне сил света, а не тьмы, как говорят об этом оптинские старцы. Это недвойственность. Это достижение тотального чувства любви ко всему и всем, включая себя как Божье создание. На эти темы я беседую со многими замечательными людьми. И все больше понимаю, что главный завет мудрецов всех времен и народов — внимательно слушать свое сердце и поступать, как оно подскажет. Вот я и стараюсь изо всех сил слушать свое сердце, пусть даже иногда оно начинает давать перебои.
Алина Ребель
Куда приехал цирк / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
«Шапито-шоу» уже стало феноменом года, начиная с его премьеры на прошлогоднем ММКФ, где необычный фильм Сергея Лобана получил спецприз жюри. Лобан стал любимцем профессиональной публики еще после «Пыли», супермалобюджетной картины (3 тысячи долларов), снятой, как говорится, на коленке и в общем-то перехваленной за дешевизну. В «Шапито-шоу» вложено уже два миллиона долларов. И хронометраж почти в четыре часа будто хочет доказать, что не зря. Впрочем, фестивальная публика умоляла о дополнительных сеансах. Но, конечно, никто не верил, что возможен прокат такой громоздкой и специфичной картины. Тем не менее она выходит на экраны. Теперь вопрос только в том, окажутся ли готовы зрители, не проходящие по разряду «своих», к такому зрелищу. Ведь публике предлагается клоунская реприза ненормальных размеров, разыгранная в большинстве своем непрофессионалами. Она разбита на четыре части под названиями «Любовь», «Дружба», «Уважение», «Сотрудничество». Сейчас они сгруппированы по две для проката. Так что человек может выбрать — смотреть ли ему все произведение и в каком порядке это делать или ограничиться, скажем, «Любовью и дружбой», так ничего и не узнав об «Уважении и сотрудничестве».
Подход правильный. Поскольку это формальный эксперимент, то искать здесь внятную историю не стоит. Сам Лобан говорит, что в фильм можно входить и выходить на любой минуте. Впрочем, если пересказать «Шапито-шоу», получится обманка, обычный анонс бытовой комедии, начинающийся словами: «У каждого свое путешествие к морю». Вот жизнерадостная девушка Вера тащит автостопом аутичного Киберстранника, с которым завязала отношения в Интернете и решила проверить в реале. Вот слабослышащий провинциальный пекарь сбегает из компании глухонемых собратьев по несчастью в дерзкое сообщество столичных панков-бездельников, марширующих к югу с пародийными пионерскими речевками типа: «Раз, два — Стэнли Кубрик, три, четыре — Дэвид Линч...» Вот известный актер (Петр Мамонов), рискуя, тянет своего сына-неудачника, которого не видел лет десять, по наказу Высоцкого в горы — мол, там поймешь, кто такой. А вот самопальный продюсер решает сделать из очередного эрзац-Цоя звезду и везет его в Крым на гастроли. Все они встречаются в Симеизе, по-советски убогом курорте, где некуда пойти, кроме как на нудистский пляж загорать, а развлекаться — в некое шапито-кафе с шоу двойников. При этом каждый из героев своей истории в других возникает как малозначащий персонаж.
Снято все это в манере «параллельного кино», знакового явления эпохи перестройки, где культивировались дух любительщины и заигрывание исключительно со «своей» аудиторией. Чем-то напоминает «Ассу» Сергея Соловьева, вдохновленную андерграундными художниками и теми же параллельщиками. Можно даже сказать, что это отклик теперешних неформалов на ту самую «Ассу», увиденную ими на границе детства и юности. Лобан, как и Соловьев, хочет преодолеть отчуждающую границу между фильмом и залом, чтобы вовлечь в экранное действо публику. Проблема в том, что этот безразмерный фильм рассчитан на ограниченную аудиторию. Кому-то балаган «Шапито-шоу» покажется обаятельным и смешным, а кому-то — затянутым и невнятным. Что можно сказать точно о «Шапито-шоу» — это капустник для синефилов. Здесь жонглируют персонажами, жанрами, музыкальными вставками и скрытыми цитатами. От классики Феллини до воспетого Тарантино американского грайндхауса, от Киры Муратовой до Дэвида Линча, от Гайдая до Годара. Если это и самодеятельность, то очень художественная.
Ирина Любарская
Банкиром можешь ты не быть / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Редко встретишь государственного мужа, который помимо отслеживания модных книжных новинок (какого-нибудь очередного Стига Ларссона) всерьез интересуется поэзией. Нет, интересуется — это не то слово. Ведь первый зампред Банка России Алексей Улюкаев в юности, в золотую пору студенческих надежд и разочарований, пробовал ступить на поэтическую стезю. Печатался в «Студенческом меридиане», бывал на поэтических сходках. И если бы не замаячившее — в силу полученного образования — финансово-экономическое поприще, список маститых российских поэтов конца века вполне мог пополниться еще одним именем. Его место было бы где-то среди представителей питерской школы. Но грянули перестройка и так называемый гайдаровский призыв. Поэтому сегодня, читая Улюкаева, ловишь себя на мысли, что автору пришлось выбирать между двух жизней, и он выбрал одну в ущерб другой. Экономист будто бы затащил поэта в комнату с биржевыми сводками и запер на ключ...
А между тем, пишет Улюкаев всерьез, стихи для него отнюдь не способ «культурно расслабиться». В 2002 году он уже опубликовал сборник «Огонь и отсвет». Еще через несколько лет вышел СD-альбом «Между летним и зимним». Натренированное ухо могло уловить в нем настроение, чем-то напоминающее песни группы «Воскресение».
Сегодня мы листаем второй, полный улюкаевский сборник. В нем несколько циклов, первый из которых, по всему видно, получил свое название («До н.э.») сильно пост-постфактум. Не знаю, зачем автор решил так резко отделить раннюю лирику от зрелой. Ведь удачные тексты им были написаны еще в 74-м. В том числе, может быть, лучшая из его вещей «Ситцы-занавески»: «Не нужно память напрягать, она всегда готова здесь приукрасить, там солгать. Перелистай свою тетрадь, там правды нет ни слова. И все, что кажется тебе значительным и веским, колеблется в прошедшем дне, как легкий дым в печной трубе, как ситцы-занавески. Не нужно память напрягать, оставь ее, довольно. Там нет ни друга, ни врага, там день и ночь идут снега...»
