Газета День Литературы - Газета День Литературы # 58 (2001 7)

Высокое целомудрие есть в том, чтобы замереть на подступах и не войти в ограду… Александр Солженицын в "Зернышке…" подчеркивает строгую взвешенность своей писательской позиции в духовном плане: "…Сцепление веры христианина с тоном, приемлемым для современности, никогда не перебор, — тот верный, естественный звук, которым только и допустимо не-священнику призвать, повлечь потерявшееся общество к вере…"

Да, литература не может войти в церковь и там проповедовать с амвона, не может она и перейти в «минусовое» пространство отрицательной эстетики просто благодаря самой живой природе с л о в а. А как про многие вещи сегодня можно сказать: "Талантливо, но мертво, мертвит душу".

Царский путь — это всего лишь образ. Вернее, даже не путь, а поле, на котором есть место всему живому. Всему, что хочет жить, само стремясь к ж и з н и. И, по словам того же Солженицына (а ведь его, как ни оцени, все выйдет самый крупный писатель нашей эпохи): "…Через какую бы гущу зла ни протянулся сюжет — не дать искорежиться на том душе ни автора, ни читателя, — достичь созерцания гармоничного…" А это и есть одновременно и задача и сверхзадача литературы.

12.02.2001

МАКСИМ И ИЖЕ С НИМ

"Как хороши, как свежи были речи…"

"Друзья мои! Непрочны наши узы…"

"Я не смотрю на наше поколенье…"

"Фонарь горит, аптеки нет…"

"И в феврале чернил не доставать…"

И т. д.

Максим ЗАМШЕВ Друзья мои! Прекрасна жизнь поэта.

С печалью не гляжу на белый свет.

Февраль? Достал чернил — и создал это:

Ночь, улица, фонарь. Аптеки — нет.

Как хороши, как свежи были строки

У классиков! Я чуть корежу их —

И пусть краснеет парус одинокий,

Зато себе я памятник воздвиг.

Стою один среди изданий Фета

И говорю, приблизившись к стене,

Что не прилег вздремнуть я у лафета —

Не спится, няня: голос был и мне.

Он звал, твердя о подвигах, о славе,

О том, чтоб и не снился мне покой,

И чтоб не дядя самых честных — правил,

А правил я их — собственной рукой.

Чтоб дамам, в воздух чепчики бросавшим,

Не знать наедине со мною, брат:

Пред ними Пушкин, Лермонтов иль Замшев?..

А я и сам обманываться рад!