Либо как раз большинство казаков пошло за Мазепой из-за того, что Петр стал в одностороннем порядке нарушать условия, оговоренные Переяславской Радой с его отцом. Но так или иначе, а сели уцелевшие запорожцы в лодки, закурили люльки и поплыли на поклон к врагу — турецкому султану.
Но уже через десять лет после кончины первого Российского императора казаками была создана так называемая Новая Сечь. Окончательное примирение с Российской империей произошло в 1742 году. На время запорожцев оставили в покое, в Петербурге было не до них. Да угораздило государя Петра III так неудачно жениться.
В столице Российской империи произошли очередные катаклизмы, в результате которых на трон уселась новая иностранка, новая Екатерина — Вторая. Одной рукой она поманила казачью элиту для переговоров в Санкт-Петербург. Другой — одновременно направила против новой Запорожской Сечи армию, под началом сербского генерала Теккели. «Закрыть» вольницу славян второй раз. Солдатские штыки готовы были покончить с вольным духом казаков. Но запорожцы были мореходами. Воинские части русской армии окружили Сечь с трех сторон. Только со стороны реки заслона не было. Сели ночью запорожцы в свои лодки и поплыли на юг, махнув белым парусом удрученному екатерининскому полководцу. Лишь часть запорожцев покорно опустила седые чубы перед властью чужеземной. Другая, ценя волю дороже веры, поклонилась своему недавнему врагу — турецкому султану. Представитель Аллаха на земле очень приветливо обошелся с незваными гостями. Были им выделены земли для поселения в низовьях Дуная. Надо сказать, что эти запорожцы на первых порах верно служили Стамбулу. Во время очередной русско-турецкой войны сражались не только с русскими солдатами, но и с казаками, признавшими власть русского трона.
Правда, только одну войну. Рубить и резать недавних товарищей дольше — не позволила совесть[31].
А на милой Украине, казалось, больше никогда не будут звучать казачьи песни, выветрился, как дым от костров в казачьих куренях, вольный запорожский дух. А в волнах Черного моря больше не будут белеть паруса запорожских «чаек» — спокоен и глубок станет сон турок. Последний атаман Запорожской Сечи — П. Калнишевский (фамилия явно польская, как и Хмельницкий) был сослан на Соловки, где и скончался в 1803 году в возрасте 112 лет.
Лишь в песнях осталась надежда казаков на то, что воскреснет когда-нибудь Войско!
Наступав чорна хмара,
Дрибонь дощик с неба,
Зруйновали Запорожье,
Буде колись треба.
В переводе на русский в этой песне поется о том, что черные тучи заволокли небо, дребезжит уныло дождик с неба, сровняли Запорожье, но, может быть, когда-нибудь оно вновь понадобится.
И сбылось все как в песне! Фаворитом Российской императрицы, а по слухам, и тайным супругом, был князь Потемкин-Таврический. Но «светлейший» не с рождения был князем. В дальней юности знали его, еще в Старой Сечи, заправским казаком-запорожцем под именем Грицька Нечосы. Обосновавшись в покоях невских дворцов, он не забыл про запорожскую удаль и силу. Поначалу он задумал сформировать из оставшихся в Приднепровье казаков два пикинерных полка. Но поток запорожцев в турецкий город Дорогобуж — за Дунай, под власть фески султана, стал неудержимым. Казаки не хотели становиться пикинерами. Тем не менее сильно запахло новой войной с Турцией. И опять понадобились казаки.
1 (12) июля 1773 года князь Потемкин-Таврический написал прокламацию на имя бывшего полкового старшины Запорожского Войска Антона Головатого, в которой фактически реабилитировал Войско: «Объявляю через сие из пребывающих в Азовской губернии, Славянской и Елизаветской провинции жителей, кои в бывшем Войске Запорожском служили, что полковому старшине и армии капитану Головатому Антону препоручено от меня приглашать из них охотников к служению в казачьем звании под моим предводительством. Число сих казаков простираться будет конных до 500 и пеших и на лодках то же число, которым определяется довольное жалованье и пропитание». Многие казачьи командиры и рядовые казаки, кто не прижился в тесной, но мирной жизни, — потянулись в команды реабилитированного Войска. Более 1 2 тысяч не захотели вернуться к боевой жизни. Сам Головатый, без сомнений, имел весомый авторитет среди казачьей «верхушки», так как в короткий срок сумел привлечь к формированию нового Войска видных казачьих офицеров: есаула Сидора Белого. Логина Мещанского, Ломака Легкоступа, полковника Чапига (одновременно бывшего предводителем Херсонского дворянства), Колпака, Ивана Высочи-на, Андрея Белого, полкового старшину Тимковс-кого… В новообразованном Войске, что требуется отметить, было положено начало и морским командам. И многие из прибывших запорожцев отличились в морских сражениях, добыли казачеству морскую славу и сами приняли смерть на волнах…
В 1788 году Екатерина II путешествовала по землям, которые преподнес ее короне Потемкин-Таврический, «ее светлейший». Видимо, Грицько Нечоса (то бишь Потемкин) шепнул нужное слово казакам в нужное время. В Кременчуге, где остановилась царица, Антон Головатый, Сидор Белый с группой именитых казаков были приняты ею. Нет, не царские черевички просили они на ножки своих казачек. А убеждали, что раз не ушли они за Дунай к туркам, то хотят верно служить ей. Но только казаками! Должно быть, царице понравилось их простодушие, она не отказала им в просьбе. Правда, Потемкин упорно порывался претворить в жизнь стародавний план — перевоспитать казаков в военные волонтерные команды. Волонтерные команды он создал. Но всего за пять месяцев — с 20 августа 1778 года по 31 января 1779-го — «волонтерные команды» как-то сами собой превратились в новое казачье войско.
Первым кошевым атаманом его был избран Сидор Игнатьевич Белый. К этому времени был он уже в летах. Немало походов и сражений прошел он, начав службу рядовым казаком и достигнув положения есаула. В Турцию, после разгона Сечи, он не ушел. Не по годам ему уже было скитаться по чужбине. Семья — дочь — Мария, четыре сына — Николай, Василий, Тимофей и Александр — заставляла остепениться. Надо отметить, что казачьих начальников при роспуске Запорожской Сечи не обидели. Все они получили чины армейских офицеров, земли и положение в обществе. Тот же Белый стал предводителем дворянства Екатеринославской губернии и секунд-майором армии. Можно было пожинать лавры и внучат нянчить. Но, видно, не сиделось старому запорожну в хате возле старухи-жены. Тянуло в бой, в поход. И принял он призыв запорожцев — взял атаманскую булаву. Да еще из чьих рук!
Сам А. В. Суворов 27 февраля (10 марта) 1788 года доставил ему Царскую Грамоту о пожаловании Войску земель, вручил первое Войсковое Знамя с вышитой звездой ордена Андрея Первозванного. Вдобавок еще булаву кошевого атамана и знамена для куреней. 13 (24) мая 1788 года князь Потемкин с Высочайшего Соизволения направил из города Елисаветграда признак юридического признания новорожденного Войска — войсковую печать. Отныне и сам Светлейший, и иные царские вельможи, и военачальники, писали и обращались в адрес канцелярии Сидора Белого только так: «Войска верных казаков Кошевому Атаману господину подполковнику, старшинам и всему Войску».
Земля для штаб-квартиры и Коша для Войска была предоставлена в урочище Василькове. Несмотря на то что знамя ему вручал полководец Суворов, а казачьи вожди имели чины армейских офицеров, Войско получило морское название — Черноморское. До 1788 года на землях восточных славян было только два по названию речных казачьих войска — Донское и Запорожское (за порогами реки Днепр). Отныне не только географически (земли его буквально омывали морские волны), но и исторически появилось военно-морское казачье Войско. Вписавшее в морскую историю казачества красочные страницы боевой славы.
Очередная война с Турцией для запорожцев, уже в качестве казаков Черноморского Войска, началась 20 мая 1789 года. В тот по-летнему теплый и солнечный день шла служба в казачьем храме. Неожиданно с моря прихожане услышали гром орудийной и ружейной пальбы. В днепровском лимане, напротив устья реки Буг, увидели, как три турецких фрегата, пять ботов и еще пять малых судов увлеченно преследуют три казачьих судна. Как позже выяснилось, на морскую охоту выплыл давний обидчик казаков Гассан-Капудан-Паша. Турки догоняли, казаки изо всех сил налегали на весла и отстреливались. Один из ружейных выстрелов был на редкость точным. Турецкий бот неожиданно взорвался, окутавшись огнем и дымом. Вероятно, пуля попала в крюйт-камеру или в бочку с порохом. Преследователи отстали.
Но не от казачьего берега. Гассан-Капудан-Паша, пользуясь превосходством в крупнокалиберной бортовой артиллерии, на следующий день с 4 до 11 часов обстреливал поселение черноморских казаков. Особенно стараясь попасть в казачьи суда. Но мелководье не позволяло его кораблям подойти на дистанцию прицельного огня, так что канониры в фесках только зря жгли порох. Но желание потопить казачьи «чайки» было столь велико, что турецкий адмирал увлекся и один из его фрегатов сел на мель. Вот тут уж казаки-черноморцы расхватали ружья, как голодные дети ложки. Тщетно турецкие моряки пытались стащить фрегат с «банки». Меткие казачьи пули с лодок не давали вести спасательные работы. А турецкие комендоры были бессильны — их ядра безвредно проносились высоко над головами черноморцев. Учитывая, что турецкие корабли вторые сутки вели частую стрельбу, боезапас на них подходил к концу. В конце концов Гассан-Капудан-Паша, видимо, плюнул и, подобрав уцелевших с несчастного фрегата, приказал зажечь свой же корабль. Вскоре его корабли исчезли за горизонтом. А черноморцы сосчитали потери и оценили удачу. За два дня войны уничтожили два турецких судна. Потери казаков — несколько легкораненых.
