Андрей Цыганков - Русофобия: антироссийское лобби в США

В условиях американской элитарной и управляемой демократии объективное понимание российских реалий затруднено. Из «рационального выбора хорошо информированных граждан» (так демократию определял Джозеф Шумпетер) демократия все больше превращается в выбор политических элит, формирующих взгляды плохо информированной общественности. В особенности это относится к знаниям американцев о мире вообще и России в частности. Когда политики вроде Джона Маккейна хотят поведать американцам об «авторитарной» и «империалистической» сущности Кремля, у них есть свободный доступ на CNN и в любые другие СМИ, тогда как иные мнения о России едва слышны в СМИ.

Это явление тоже коренится в «холодной войне». Русофобские стереотипы хорошо сохраняются и воспроизводятся потому, что старые взгляды времен «холодной войны» не вполне исчезли в общественном сознании и им на смену не пришло информированное понимание новых реальностей. В 2001 году один журналист писал: «Я должен признать, что тоже страдаю русофобией. Я родился в 1972 году и вырос во времена, когда СССР был врагом. Нас учили бояться СССР и ненавидеть СССР, и эта аббревиатура стала, к сожалению, синонимом русского народа. Питая такие чувства к России в течение почти 20 лет, мне было (и остается) крайне трудно противостоять всей той враждебности, которая порождена «холодной войной». «Холодная война» — вопрос геополитики второй половины ХХ века. Неудивительно, что она оставила свою отметину на мне и на людях моего поколения: мы выросли в тени «холодной войны». Я стараюсь преодолеть мою русофобию, но сделать это непросто»85.

Еще один фактор успеха русофобии в американской политике — слабость пророссийского лобби в США. Другие этнические лобби — еврейское, латиноамериканское, восточноевропейское и арабское — влиятельны или хотя бы заметны, но русские в американской политике попросту отсутствуют. Это делает Россию крайне уязвимой для критики со стороны людей, стремящихся воссоздать и эксплуатировать образ врага. Стремясь удовлетворить свои интересы (заручиться поддержкой общественности, консолидировать корпоративное видение, продемонстрировать качества жесткого лидера и т. д.), такие политики могут сказать о России практически что угодно, не боясь столкнуться с возражениями и опровержениями. Дело осложняется отсутствием защиты от русофобов даже за пределами политического истеблишмента. Можно, например, купить место в какой-нибудь общенациональной газете и высказывать на этой площади оскорбительные замечания о россиянах. Как сообщил Конгресс русских американцев, а это единственная организация, представляющая русских в США, несколько лет назад именно это сделал некто доктор Айварс Слуцис, эмигрант из Латвии. Слуцис потратил время на то, чтобы на страницах газет The New York Times и The Washington Post объяснять американцам, почему вторжения в другие страны заложены у русских в генах, почему русские способны понимать только язык силы и почему он лично не станет лечить ни одного русского пациента, если такой пациент попадет к нему на прием. Это продолжалось какое-то время — до тех пор, пока члены Конгресса русских американцев не убедили редакторов убрать из газет этническую клевету86, что является редким примером успеха антилоббистов. Также можно снимать фильмы об убийстве бывшего агента КГБ Александра Литвиненко и возлагать в них вину на Кремль, несмотря на то что расследование не завершено, а фактов причастности Кремля к смерти Литвиненко практически нет87.

Пусть в США проживают более миллиона русских, они не смогли организоваться и добиваться более объективного освещения России в американских СМИ. У многих русских, традиционно ориентирующихся на государство, нет цели, и им трудно вообразить себя вне родины. В иммиграции некоторые из них пытаются ассимилироваться, но большинство русских иммигрантов, особенно первого поколения, имеют свойство создавать сравнительно замкнутые сообщества, в которых сильнее интересуются происходящим в России, чем происходящим в США. Крайне болезненная история России способствует усилению чувства оторванности от родины. История ХХ века разделила тех, кто поддерживал советскую систему (красных), и тех, кто бежал от советской власти (белых), и этот раскол продолжает оставаться основной линией разлома в русском иммигрантском сообществе88. При попытках организоваться этнические русские испытывают серьезные финансовые трудности. В отличие от евреев или членов других этнических сообществ, получающих при иммиграции в США государственную поддержку на том основании, что они, возможно, сопротивлялись советской системе, к русским не применяют какого-то аналога поправки Джексона — Вэника, дающей им какие-либо льготы89. Большинство русских не имеют права на государственную поддержку и после иммиграции в США должны вести борьбу за выживание.

Конгресс русских американцев остается единственной организацией, пытающейся отстаивать интересы этнических русских в США. Впрочем, эта организация мала, располагает ограниченными средствами и не оплачивает работу своих активистов, а потому ее нельзя сравнивать, например, с офисом еврейского лобби в Вашингтоне, где постоянно и полный рабочий день работают 450 сотрудников. Кроме того, Конгресс русских американцев традиционно отстраняется от участия в политике и сосредотачивает свои усилия главным образом на культурной деятельности, образовательных программах и других формах оказания помощи русским в США и России90.

Действие структурных и институциональных факторов усиливает политические факторы вроде раскола политического сообщества и отсутствия руководства со стороны президента. Политики нередко склонны защищать свои личные и корпоративные интересы, а в условиях отсутствия строгих политических обязательств лоббирование приобретает особое значение.

Эксперты признают сообщество людей, наблюдающих за Россией, расколотым, и это разъединение доходит до Белого дома, то есть отсутствует последовательная, целостная политика США в отношении России. В 2003–2008 гг. вице-президент Дик Чейни сформировал сплоченную двухпартийную группу критиков России, настаивавших на необходимости постепенной конфронтации по отношению к Кремлю. Чейни, стоявший за вторжением в Ирак, терпеть не мог противодействия одному из главных, по его мнению, шагов к установлению гегемонии США во всем мире. Он вынашивал также идею установления контроля за энергетическими ресурсами России91. С ноября 2004 года, когда администрация Буша начала пересмотр своей политики в отношении России92, Чейни стал играть важнейшую роль защитника интересов русофобского лобби. Государственные секретари США, Кондолиза Райс, а до ноября 2004 года — Колин Пауэлл противились линии вице-президента и отстаивали мягкий, менее конфронтационный стиль отношений с Москвой.

В общем и целом президент Буш в этом споре принимал сторону Райс и Пауэлла, но не смог выстроить последовательную политику в отношении России. Поскольку США были заняты на Среднем Востоке, Буш не смог обеспечить руководства, стремящегося к разработке взаимоприемлемых правил в отношениях с Россией. Такие правила могли бы предотвратить ухудшение американо-российских отношений. С конца 2003 года Буш также стал испытывать сомнения в отношении вектора внутренней трансформации России93. В результате многообещающее сотрудничество, наметившееся после событий 11 сентября 2001 года, никогда и не материализовалось.

В своих попытках сорвать американо-российское партнерство лобби стремится возродить образ России как врага США. Русофобские группы эксплуатируют важные различия, существующие между историческими представлениями двух стран, и представляют эти различия как несовместимые, взаимоисключающие.