Город По является столицей провинции Беарн, которая граничит с Испанией и славится прежде всего своим соусом. Однако Карла Юхана чаще называли гасконцем, чем беарнцем, ибо гасконцы — понятие совсем иного сорта, подразумевающее театральное рыцарство, витиеватые манеры и показную храбрость, как у д’Артаньяна из «Трех мушкетеров» или Сирано де Бержерака. Карла Юхана вполне можно отнести к когорте этих литературных героев с их хорошо подвешенным языком, рыцарскими замашками и неизменной заботой о своей репутации. Гасконь — понятие историческое. Если провести четкую границу, то Гасконь полукругом охватывает с севера меньший по размерам Беарн, однако в остальной Франции эти два района почти не различают. Так кем же был Бернадот — гасконцем или беарнцем? Задать такой вопрос — все равно что спросить, кем был Франс Г. Бенгтссон[4] — уроженцем Сконе или Йёинге[5]? Пожалуй, даже справедливее ассоциировать потенциального короля и основателя династии с д’Артаньяном, чем с не самым вкусным соусом.
В городе По родились два будущих короля и основателя династий — помимо Жана Батиста Бернадота это Генрих IV Наваррский. Чтобы водрузить себе на голову корону, оба этих господина вынуждены были сменить религию, по-видимому без сколько-нибудь серьезных угрызений совести («Париж стоит обедни», — заметил по этому поводу Генрих). То, что Жан Батист Бернадот — уроженец Южной Франции, играет важную роль в его жизненном пути. Если посмотреть на его многочисленные портреты, нельзя не обратить внимание на то, что в Южной Франции нередко встречаются черты лица, свидетельствующие о происходивших в этих краях переселениях народов, когда к местному населению прибавлялись значительные массы пришельцев с другой стороны Средиземного моря. По ту сторону Пиренеев долго господствовали мавры. У многих жителей Беарна можно наблюдать те же крупные носы, карие глаза и кудрявые темные волосы, что и у основоположника шведской королевской династии Бернадотов.
Впрочем, от природы ли вились волосы у Жана Батиста, не совсем ясно. Во всяком случае, он накручивал их на папильотки.
Отец Жана Батиста был мелким адвокатом, ходатаем по делам — он умер, когда сыну исполнилось семнадцать лет. Проживи отец дольше, ему бы, возможно, удалось осуществить свое намерение — обучить сына адвокатской профессии. Теперь же осиротевший подросток немедля завербовался в полк Руаяль-ла-Марин и спустя пять лет, в 1785 году, наконец дослужился до сержанта. Продвинуться выше во Французском королевстве ему едва ли светило. Еще рядовым у Жана Батиста Бернадота случались приступы чахотки, которая преследовала его на протяжении всей отнюдь не короткой жизни. Однажды приступ был настолько острым, что служивого сочли умершим.
Молоденьким сержантом он вступил в ряды масонов. Кочевая воинская жизнь заносила его то на самый юг французского Средиземноморья, то на Корсику (где он не встретил Наполеона), то в Гренобль, где он между делом заимел внебрачного ребенка, впрочем, умершего в младенческом возрасте. Бернадот был явно видным мужчиной — высоким, стройным — и заслужил прозвище Sergeant Belle Jambe, то бишь Сержант Красивая Нога (что речь шла об одной ноге — это особенность стиля, характерная не только для французского языка).
Судя по воспоминаниям современников, Бернадот уже в это время проявлял присущие ему качества — был изящным, уверенным в себе гасконцем, склонным к театральным жестам, а в случае необходимости — к ненаигранным, хотя и сдержанным вспышкам гнева. Даже во Франции подобный гасконский склад характера привлекает к себе внимание, в Швеции же его тем более не понимали. Однако за причудливыми манерами и цветистой речью Жана Батиста Бернадота скрывался трезвый, здравомыслящий реалист. Наделенный обаянием, он легко входил в доверие к людям. Сержант с красивыми ногами был сильной личностью и производил впечатление на окружающих. Несмотря на цветистый язык, его вряд ли можно было назвать весельчаком. «Это высокий человек с темными волосами, белыми зубами и полным отсутствием живости ума, — разочарованно заметила светская дама, познакомившаяся с Бернадотом, когда его допустили в высшее общество, однако прибавила: — Но, повстречав такого человека на приеме, невольно обращаешь на него внимание и начинаешь выспрашивать, кто он».
Когда в 1789 году во Франции вспыхнула революция, Жану Батисту Бернадоту было двадцать девять лет. При ее начале он служил в Марселе, затем на западном побережье, в Рошфоре, к северу от Бордо. До этой революции получить офицерский чин могла только молодежь из знатных семейств, теперь же возможность продвигаться по службе появилась и у простых людей вроде Жана Батиста Бернадота. В марте 1792 года его произвели в лейтенанты, и с этого года он по-настоящему вступает на военную стезю: летом он привел свой батальон в Страсбург, а во время революционных боев и наполеновского марш-броска сделал головокружительную карьеру. Как выразился в тот же период его друг Франсуа Марсо: «В 16 лет — рядовой, в 22 года — генерал». Эти слова выбили на надгробном камне двадцатисемилетнего Марсо.
Жан Батист Бернадот продвигался вперед не столь быстрыми темпами, однако и он со временем добивается все больших успехов. В 1793 году, в возрасте тридцати лет, он дослужился до капитана, год спустя стал сначала майором, затем полковником и генералом, а в 1804-м, когда Наполеон провозгласил себя императором, бывший рядовой Руаяль-ла-Марин вошел в горстку высших военных чинов, которым присвоили громкий титул маршала Франции — звание, уходящее корнями к началу Средневековья, однако в наше время настолько скомпрометированное маршалом Петеном[6], что его более не возрождают. Слово «маршал» ведет свое происхождение из немецкого языка и означает примерно «конюший», поскольку слово «Mähre» означает «конь» (или современное «кобыла»), a «Schalk» — «слуга». Насколько гордый гасконец ценил свое звание, явствует из отнюдь не ироничной фразы, которую на закате своих дней произнес Карл XIV Юхан: «Когда-то я был французским маршалом, теперь же я всего лишь король Швеции». Ведь, хотя светские дамы и отказывали Бернадоту в живости ума, иногда он весьма неплохо формулировал свои мысли: без этого качества сделать карьеру во Франции, что светскую, что военную, невозможно.
С 1792 по 1810 год жизнь Жана Батиста Бернадота состояла из войны и походов — за исключением периодов административной деятельности или пережидания опалы. Все знали, что на него можно положиться, его войска были неизменно дисциплинированны и вымуштрованы. Раздражала только дурацкая привычка опаздывать на само сражение. В 1798 году Бернадот женился на Дезире Клари, которая была пятнадцатью годами моложе и относительно недавно чуть не выскочила замуж за блестящего, пусть и не вышедшего ростом молодого офицера Наполеона Бонапарта. Хотя Наполеон переметнулся к вдове Жозефине Богарне, бывшие возлюбленные остались добрыми друзьями, и благодаря этому браку Жан Батист Бернадот породнился с Наполеоном, поскольку Жюли, сестра Дезире, была замужем за Жозефом, братом Наполеона. В былые времена такие связи играли более важную роль, чем теперь, да и в Южной Европе их значение было гораздо выше, нежели в наших северных краях.
Это свойство́ наверняка имело большое значение для генерала Бернадота, так как ранее Наполеон всегда подозрительно относился к своему военачальнику. В 1797 году в Италии у них состоялась примечательная встреча, во время которой генерал Бернадот громогласно сетовал, что Наполеон заставил его унизительно ждать приема. По этому поводу Наполеон сначала извинился, а затем перевел беседу в другую плоскость, устроив подчиненному строгий экзамен по военной истории. Тридцатипятилетний генерал, хотя был на семь лет старше коллеги, растерялся. В отличие от Бернадота Наполеон провел молодые годы не среди солдатских низов и не на плацу; напротив, он учился в высших учебных заведениях, а потому знал историю стратегии и деятельность классических полководцев как свои пять пальцев. Впрочем, Бернадот тоже не остался в долгу: вернувшись домой, засел за книги и со временем приобрел обширную начитанность как в этой, так и в других областях знаний.
В революционном месяце брюмере 1799 года, когда состоялся государственный переворот (9 ноября), Жан Батист Бернадот не находился на активной службе, а сидел дома, в нескольких милях[7] от Парижа, выздоравливая после очередного приступа туберкулезного кровохарканья. Наполеону в ту пору крайне требовалась поддержка генерала Бернадота, который еще два месяца назад числился его военным министром. «Почему вы не в форме?» — укоризненно осведомился он у Бернадота, и когда тот ответил, что в настоящее время находится в отпуске по болезни, Наполеон приказал ему немедля поехать домой и надеть мундир. Бернадот, однако, не послушался начальства: он ведь был, что называется, «осторожный генерал». Он продолжал скрываться в нескольких милях от Парижа в компании очаровательного молодого человека, при ближайшем рассмотрении оказавшегося его переодетой в мужское платье супругой, которая, кстати, несколькими месяцами ранее подарила ему наследника — Оскара.
