Названия «русский» и «Россия» Кутузов объясняет так.
После падения гуннской державы в V веке в Поднепровье стал заметен бандитский народ росов, имеющий скифское происхождение. Этот народ был известен и тюркским летописцам, и византийским, впоследствии стал известен как росомоны, а грабили росомоны с судов и пешим строем. Пользуясь слабой начальной организованностью переселявшихся славян, росомоны, разумеется, совершали и на них грабительские походы, а потом обложили данью союз славян-полян, заселивших земли вокруг Киева. В современной терминологии росы полян начали «крышевать». Вот по этой «крыше», скорее всего, и сами русские, и иностранцы и дали нашим, уже прямым, прадедам название «русские». А сами бандюки, будучи народом все же примитивным, со временем быстро перешли на славянский язык, приняли верования славян и влились в состав уже окрепшей России, так как воины ей всегда были нужны для защиты в первую очередь от таких любителей поживиться, какими были сами росомоны.
Размышления после прочитанного
Что тут сказать?
Меня гипотеза Кутузова о происхождении славян и русских удовлетворяет уровнем своей логичности еще и потому, что детали его гипотезы легко подтверждаются личным опытом то тут, то там, даже без твоего желания. К примеру: собравшийся протославянский народ хотя и брал за основу язык венедов, но в конечном итоге обязан был создавать свой собственный славянский язык, причем сначала этот язык обязан был быть примитивным. В нем должны были быть только слова для очень общих понятий, а разговаривающие при затруднениях должны были помогать себе пальцами. А уж потом количество слов увеличивалось, а начальное слово начинало обозначать что-то одно. Скажем, в арийском слово «рос» означало «светлый», теперь же у нас даже в быту есть слова чуть ли не для сотни цветов и оттенков, хотя и «рос» сохранилось в слове «розовый».
Выше я приводил гипотетический пример, что в примитивном языке фрукты и овощи могли обозначаться одним словом — как то, что можно есть сразу. И вот читаю в Интернете автора, описывающего Польшу, который удивляется, что в польском языке owoce — это фрукты, а urodliwy — это красивый.
Как-то в Италии мы с сербами заблудились потому, что они превратно поняли слово «направо». Выяснилось, что по-сербски — это прямо, а направо по-сербски — «десно». Между прочим, и у нас в выражении «Наше дело правое…», «правое» — это прямое, и у нас ныне забытое нами название правой руки — «десница». Возможно, в протославянском языке «прямо» было просто направление, а конкретно направление в те времена показывали пальцем или ориентировали по солнцу, а уж потом каждый из славянских народов по-своему усовершенствовал все связанное с понятиями направления. И получилось, что у нас название руки от направления, а у сербов направление — от названия руки.
Можно далеко не ходить. Когда-то у славян понятие «место», как ограниченная площадь, включало в себя и такое место, как город, и такое, как поляна. Теперь же в великороссийском наречии русского языка это слово осталось для общего понятия, а место, занятое домами и строениями, описывает слово «город». А в малороссийском наречии русского же языка словом «мiсто» описывается город (в старой грамматике написание этого слова было одинаковым — «мѣсто», но в русском наречии ѣ читалось как «е», а в малороссийском как «i», т. е. как «и»). А «место» на малороссийском наречии — это «мiсце». Кстати, и в польском «город» — «място».
Кутузов при разборе слов и понятий пользуется термином «смысловое поле» слова. Наверное, так более научно. Но для обычного человека, полагаю, яснее будет звучать термин «общее понятие», предающееся этим словом, а не «смысловое поле» слова. Как-то больше чувствуется, что в общее понятие входят «суженные понятия» слова. И я не увидел у Кутузова рассуждений о том, что при развитии языка слово, означающее общее понятие, часто начинает означать только одно из суженных понятий. Это очень важно для понимания того, что хотели сказать наши предки, употреблявшие общие понятия. Они говорят «овощ», и мы имеем в виду только овощи — лук или, скажем, капусту, хотя они на самом деле могли иметь в виду яблоко или малину.
О словах все.
Я бы добавил к версиям Кутузова и версию о том, что, скорее всего, росомоны дали России не только имя, но и первого князя, а возможно, и династию князей. Исхожу из традиций, сохранявшихся на Руси и спустя полтысячи лет, скажем, из истории княжения Александра Невского в Новгороде, когда его с дружиной новгородцы то приглашали при военной опасности, то выгоняли.
Однако эта моя версия имеет кардинальное расхождение с норманнской теорией, по которой княжеская, а потом и царская династия на Руси произошла от скандинавских варягов. Мне, собственно, безразлично, от кого мы произошли, хоть от папуасов, тем более безразлично, от кого произошли первые русские князья. Но в свете фактов и идей, полученных от Кутузова, стало любопытно разобраться в этом вопросе.
Но прежде чем начать разговор о норманнах, хочу добавить к Кутузову кое-что из собственного анализа приведенных им сведений, а также из сведений, привлеченных мною.
Кутузов руководствуется правильной мыслью, на которую не решаются «серьезные» ученые: если нет прямых доказательств — руководствоваться косвенным, стараясь, естественно, задействовать их как можно больше. Какие еще косвенные доказательства тому, что племя росов-росомонов, растворившись в наших предках, дало им и имя «русские», и первых русских князей в Киеве?
Если к славянам-полянам подлил свою кровь иной народ, чтобы сделать из славян русских, то на русских это должно было как-то сказаться. Во-первых, в прямом биологическом смысле слова — мы биологически можем быть не такими, как иные славяне (которым скифы кровь не добавляли).
Потом у нас могли остаться реликты скифских (росомонских) обычаев, которых нет у других народов. Наконец, тогда не было всяких кутюрье и модельеров, заставляющих менять моду каждый год, и у русских могла долго сохраняться мода росомонов как наиболее крутых представителей молодого русского народа.
Сами росомоны явно произошли от скифов, поэтому сначала о скифах.
Этот народ около 8 столетий жил на землях, на которых потом поселились русские. Наиболее убедительное объяснение название «скиф» — «сак-иф», степной змей. Это были потомки врагов наших древних предков «ямников» еще в каменном веке — это были потомки «катакомбников». Но было и удивительное отличие росов от скифов; Кутузов приводит такие сведения: «Такие соображения сразу наводят на мысль, что искомые русы имеют отношение к народу, упоминаемому Захарием Ритором, дополненном «Псевдозахарием», в 555 году: «… соседний с ними (амазонками) народ «hrws» (рос или рус) — люди, наделенные огромными членами тела: оружия нет у них, и кони не могут их носить из-за их размеров». Насчет коней, это, конечно, гипербола, но, скорее всего, они своим ростом действительно сильно выделялись.
Кроме этого, у восточных народов сохранилось описание росов, согласно которому они имели внешний вид и одежду, идентичную той, что была у запорожских казаков тысячелетие спустя. Включая непомерные по объему шаровары, которые, видимо, имели практическое значение — должны были ослаблять удар противника по ногам. Кутузов приводит это описание: «(Русы) носят широкие шаровары, на каждые из которых уходит сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают» (Ибн-Русте). «Они шьют шаровары приблизительно из 100 гязов хлопка, которые надевают и заворачивают выше колена» («Пределы мира»)».
Кроме этого, Кутузов разбирает этимологию слова «оселедець», которым и в наше время называли казацкий чуб на бритой голове. Кутузов оспаривает то, что это слово, которое в современном малороссийском наречии имеет значение «селедка», связано с сельдью. Считает, что в Черном море сельдь не водилась, а до тех мест, где она водилась, запорожцы не доходили. Это не так, но весьма сомнительно, чтобы воины, которые столько трудов тратили на создание этой прически, выбривая себе саблей голову, могли потом столь презрительно свой чуб назвать. Потом этот чуб на основной массе брюнетов и шатенов был черным, кроме этого, непомерно длинным, запускаемым за ухо, то есть извилистым, посему на селедку ну никак не походил. На змейку — да, но не на рыбу.
Кутузов предлагает гипотезу, что «оселедець» это сложное слово, состоящее из двух частей: «ос (ас) — «змей» и лет — «белый». Первоначально — ослетец (аслетец) — «Белый Змеек». Я не согласен с расшифровкой второй части слова — даже блондинов на Украине было мало, соответственно, змей белым быть не мог, разве что у седых стариков. Скорее, вторая половина этого слова происходит от славянского «летать», и символизировал такой чуб летающего змея — дракона.
