Благодарю тебя за похвалу и замечания {9}. Чего доброго ты заставишь меня написать поэму. Грех на твоей душе будет. "И нас тогда пленяли эполеты" я переменю: но скажи, одно ли бледное слово пленяли тебе не нравится, и не почитаешь ли ты эполеты анахронизмом, которые при Екатерине тоже носились? Впрочем, я их всячески не оставлю.
Теперь дело о деньгах. Ежели ты хочешь продать второе издание "Руслана", "Пленника" и, ежели можно, "Бахчисарайского фонтана", то пришли мне доверенность {10}. Об этом меня трое книгопродавцев просят; ты видишь, что я могу произвести между ними торг и продать выгодно твое рукоделье. Издания же будут хороши. Ручаюсь.
Сергею Львовичу, Надежде Осиповне и Ольге Сергеевне мое почтение. Льву скажи, что я с ним не помирюсь на одно письмо. Только что все приведу в порядок – буду у тебя. Да нет ли, брат, у тебя какой прозы, удобопропущаемой цензурой? Пришли, коли есть. Есть еще у меня не просьба, но только спрос: не вздумаешь ли ты дать мне стихов двадцать из "Евгения Онегина"? Это хорошо бы было для толпы, которая не поймет всей красоты твоей "Прозерпины" или "Демона", а уж про "Онегина" давно горло дерет. Подумайте, ваше Парнасское величество! Обнимаю тебя. Матюшкин тебе кланяется и слепец Козлов, который только что и твердит о тебе да о Байроне.
Люби Дельвига.
28 сентября 1824 г. Петербург
Великий Пушкин, маленькое дитя! Иди, как шел, т. е. делай, что хочешь, но не сердися на меры людей, и без тебя довольно напуганных! Общее мнение для тебя существует и хорошо мстит. Я не видал ни одного порядочного человека, который бы не бранил за тебя Воронцова, на которого все шишки упали. Ежели б ты приехал в Петербург, бьюсь об заклад, у тебя бы целую неделю была толкотня от знакомых и незнакомых почитателей. Никто из писателей русских не поворачивал так каменными сердцами нашими, как ты. Чего тебе недостает? Маленького снисхождения к слабым. Не дразни их год или два, бога ради! Употреби получше время твоего изгнания. Продав второе издание твоих сочинений, пришлю тебе и денег, и, ежели хочешь, новых книг. Объяви только волю, каких и много ли. Журналы все будешь получать. Сестра, брат, природа и чтение, с ними не умрешь со скуки. Я разве буду навозить ее. Нет ничего скучнее теперешнего Петербурга. Вообрази, даже простых шалунов нет! – Квартальных некому бить! Мертво и холодно или иначе: свежо и прохладно! {1}
С приезда Воейкова из Дерпта и с появления Булгарина литература наша совсем погибла. Подлец на подлеце подлеца погоняет. Ездят в Грузино {2}, перебивают друг у друга случай сделать мерзость, алтынничают. Офицеры занимаются новопривезенными из Варшавы темпами. Теперь мера всех артикулов вот какая: раз, два, три. Карамзин теперь в отчаянии {3}. Для него одно счастие наслаждаться лицезрением нашего великодушного и благословенного монарха. А он путешествует! Жуковский, я думаю, погиб невозвратно для поэзии. Он учит великого князя Александра Николаевича русской грамоте и, не шутя говорю, все время посвящает на сочинение азбуки. Для каждой буквы рисует фигурку, а для складов картинки. Как обвинять его! Он исполнен великой идеи: образовать, может быть, царя. Польза и слава народа русского утешает несказанно сердце его. Но я заболтался – пора перестать. Благодарю за "Онегина". Льва целую, но не пишу ему. Первое: за ним письмо еще, а второе – некогда. Завтра ваш человек рано уезжает. Пиши ко мне чаще – я твой верный ответчик. Спешу скорее отделаться от "Цветов", чтоб обнять тебя физически.
Дельвиг.
28 сент‹ября›.
Сентябрь – начало октября 1824 г. Петербург
Почтеннейший Федор Николаевич! Простите меня, ежели все еще меня любите, простите – я должен вам наскучить. Мне самому совестно, но что делать? Больно терять хорошее. Не готово ли исполнение обещания вашего? Вы очень обяжете меня. Да не основались ли совсем в городе? Что бы вам вспомнить день субботный {1}. Жаждем беседы вашей, как елень источника. Искренно любящий вас
Дельвиг.
14. И. В. ОЛЕНИНУ
(Приписка на письме Д. В. Дашкова Дельвигу)
Около 16 октября 1824 г. Петербург
Дашков:
Простите, что я тормошу вас своею "Афонскою горою". Я не приметил давеча, что, сверх монашеской рясы и коровы, Бирюкову не понравилось еще название тирана, данное Рейтнером царю Ивану Вас‹ильевичу›. Быть так; но надобно же отличить его от деда, и потому прошу вас, любезнейший барон, поставить так: "со времен царя Иоанна Васильевича Грозного до Петра Алексеевича". Кажется, эпитет Грозного принят вообще и не сделает затруднения.
Еще я заметил, что ошибкою в моей рукописи, там, где я говорю о смерти патриарха Григория (в статье о Лавре), вымараны три слова, без коих смысл не полон. Прошу покорно вставить их прежде, нежели разделаемся с ценсурою, дабы не отдали после и нас в Уголовную палату, и написать так: "не предвидел, увы! мученической смерти, его ожидавшей в апреле 1821 года; не предвидел, что труп его, поруганный людьми, но прославленный небом, лишенный в отчизне могилы, найдет последнее убежище в недрах земли единоверной!"
Еще раз прошу вашего снисхождения. Если Бирюков не пропустит той из моих надписей {1}, где идет дело о кресте, то я готов дать вам другую.
Весь ваш Д.
Четверг вечером.
P. S. В статье о Ватопеде, на конце, там, где описывается вторичное погребение монахов, вместо "хранятся кости умерших иноков" поставить: "собраны кости умерших иноков". Д.
Дельвиг:
Любезнейший Иван Васильевич. Прочтите письмо Дашкова и исполните все по его желанию {2}.
Преданный вам Дельвиг.
10 февраля 1825 г. Петербург
11 февраля 1825 г.
Его превосходительству господину директору императорской
Публичной библиотеки, тайному советнику и кавалеру
Алексею Николаевичу Оленину от служащего при императорской
Публичной библиотеке, помощника библиотекаря, титулярного советника барона Дельвига
Прошение
По домашним моим делам я имею надобность отлучиться из С.-Петербурга в Витебск. Посему и прошу ваше превосходительство уволить меня в отпуск сроком впредь на двадцать восемь дней и снабдить меня об увольнении надлежащим свидетельством.
Титулярный советник барон Антон Дельвиг.
Февраля 10 дня
1825 года.
Резолюция А. Н. Оленина:
Выдать г-ну барону Дельвигу билет на 28 дней.
Дир‹ектор› А. Оленин
16. А. С. ПУШКИНУ
20 марта 1825 г. Витебск
20 марта.
Милый Пушкин, вообрази себе, как меня судьба отдаляет от Михайловского. Я уж был готов отправиться за Прасковьей Александровной к тебе, вдруг приезжает ко мне отец и берет с собою в Витебск. Отлагаю свиданье наше до 11-го марта, и тут вышло не по-моему. На четвертый день приезда моего к своим попадаюсь в руки короткой знакомой твоей, в руки Горячки, которая посетила меня не одна, а с воспалением в правом боку и груди. Кровопускание и шпанские мухи сократили их посещение, и я теперь выздоравливаю и собираюсь выехать из Витебска в четверг на святой неделе {1}, следственно, в субботу у тебя буду. Из Петербурга я несколько раз писал к тебе: но у меня был человек немного свободномыслящий. Он не полагал за нужное отправлять мои письма на почту. Каково здоровье твое, душа моя? Ежели ты получишь письмо мое в начале страстной недели, то еще успеешь отвечать мне, когда найдешь это приятным для себя. Я ничего не знаю петербургского, и ты меня можешь поподчевать новостями оного. Хотя литературные новости наши более скучны и досадны, нежели занимательны. "Онегин" твой у меня, читаю его и перечитываю и горю нетерпением читать продолжение его, которое должно быть, судя по первой главе, любопытнее и любопытнее. Целую крылья твоего Гения, радость моя.
Прощай, до свидания.
Дельвиг.
Отец, мать и сестра Антонида тебе кланяются.
8 мая 1825 г. Петербург
9 мая 1825 г.
Его превосходительству директору императорской
Публичной библиотеки, г. тайному советнику и кавалеру
Алексею Николаевичу Оленину
Будучи уволен вашим превосходительством с 10-го числа прошедшего февраля месяца в отпуск на 28 дней, я просрочил оный около двух месяцев единственно по причине приключившейся мне болезни, которая и поныне с 28: числа апреля, то есть со дня прибытия моего в С-Петербург, препятствует мне как явиться к занимаемой мною по императорской Публичной библиотеке должности помощника библиотекаря, так равно и к вашему превосходительству с принесением по сему случаю моего извинения, почему я долгом себе поставляю о таковом моем положении сим вам донести, надеясь, с своей стороны, на ваше начальническое к болезни моей снисхождение.
Титулярный советник барон Антон Дельвиг.
1825 года мая 8 дня.
18. А. Н. ОЛЕНИНУ
8 мая 1825 г. Петербург
9 мая 1825 г.
Его превосходительству господину директору императорской
Публичной библиотеки, тайному советнику, статс-секретарю и разных орденов кавалеру
