И все же она волновалась, что выдавало частое курево с глубокими затяжками и ломкой окурков в пепельнице. Сигарета в ее руках выбивалась из искренности портрета. Курила она показушно, неестественно, словно отдавая дань уродливой моде сверстниц, желающих во всем друг другу соответствовать. Но привычка уже не отпускала, баловство стало пристрастием, курево — непременным ритуалом. Под сигаретную пачку был приспособлен диоровский футлярчик, а пламя высекалось из изящной серебряной безделушки. Курящая женщина у некурящего мужчины вызывает или раздражение, или снисхождение. Но я об этом не думал, увлекаясь игрой случая, который свел нас на той дурацкой свадьбе.
С этого момента Наташа наполнила мою жизнь, словно волшебное вино звонкий хрусталь. Оно благоухало «Кашарелем», играло итальянской оперой, из-за которой девушка полюбила пробки.
Вместе со снегом зима подвалила работы. Выборы в Архангельске, затем в Астрахани. Но оторвавшегося уже на день от Москвы, меня начинало жрать одиночество, задавить которое не могли ни кабак, ни щедрость взаимности тамошних красавиц. В итоге, с неделю промучившись соблазнами профессиональных барышей, я за долю малую отдавал коммерческую инициативу партнерам и возвращался домой. Она всегда встречала в аэропорту, поэтому цветы приходилось покупать в пункте отправления.
//__ * * * __//
Февраль закончился сюрпризом. Он сидел напротив меня в «Шоколаднице», с раздражающим остервенением высасывая остатки молочного коктейля. Из-под черной куртки, местами потертой и царапанной, торчали края пиджака невзрачной цветастости, а белый ломаный воротник рубашки отливал шейной сальностью.
Его звали Вовой, и хотя возраст терялся возле сорока, отчества его никто никогда не слышал. О своем звании и точном наименовании лубянского филиала, где Вова обналичивал присягу Родине, он не распространялся. Но по части добычи информации среди наших сексотных кадров Вован был вне конкуренции. Оперативно и почти дешево, не брезгуя чаевыми. Я познакомился с ним в Красноярске в 2002-м, где мы выбирали в губернаторы Глазьева.
Наша встреча состоялась по его инициативе. Вова позвонил «криво», через сестру назначив место-время свидания.
— Короче, Иван, прошла информация, что тебя вписывают в какую-то крутую многоходовую провокацию, — Вова отодвинул стакан, заерзав по сторонам глазами.
— В роли кого?
— Уголовника… живого или мертвого.
— Володь, не кошмарь. Давай конкретику. — Во рту пересохло, я отхлебнул остывший чай.
— Пока ничего конкретного. Утечка из службы безопасности Чубайса о том, что готовится политически-криминальный замес. Ты в разработке. Подтягивать будут к какой-то группе. Брать будут на твоей машине.
— Что значит брать? — Рука потянулась к сигарете.
— За совершение особо тяжких.
— Да каких преступлений? Вова, окстись!
— Ваня, успокойся, — зашипел гэбист. — Я и так многим чем рискую, с тобой разговаривая. Принять могут на чем угодно. Думаю, скорее всего, на наркоте. Килуху герыча в багажник уронят и все!
— Кому я понадобился?
— Ты, лично, никому. Нужен твой батя. Чубайс крайне мстителен, ничего не прощает и не забывает. Но к Сергеичу им не подобраться, а ты как на ладони. Ваня, пойми, я тебе не угрожаю, даже красок не сгущаю. Но ситуация реально патовая.
— Ну, и что делать?
— Я даже не знаю, сколько у тебя есть времени, и есть ли оно. Но, во-первых, ты должен быть готов к тому, что придется посидеть. Не ведись ни на какие милицейские разводки, не подписывай.
— В тюрьму я не сяду, — перебил я собеседника.
— Никто тебя туда не отправляет, — замешкался Владимир. — Я иду по самому худшему варианту.
— Давай по нормальному, без тоски и жути. Как мне всего этого избежать?
— Как избежать, — тяжело вздохнул Вова, собираясь с мыслями. — Ну, для начала поставь на прикол машину, лучше закати в сервис. Пусть пылится на глазах. И свали отдохнуть подальше недели на три, лучше за границу. Еще телефон поменяй: номер и трубку. Зачисти квартиру.
— А карманы зашить не надо?! — выпалил я, не в силах слушать, как перекраивается моя жизнь. — За бугор не поеду, паспорта нет. К тому же выборы в Украине на носу, подряд там большой намечается. Заодно у хохлов и отсижусь.
— Боюсь, не поспеешь ты к этим выборам. Ладно, — Володя поднялся из-за стола. — Я тебя предупредил. Дальше думай сам. Меня не ищи, не звони. Будет информация, сам объявлюсь.
Он протянул вялую руку, чиркнул взглядом по моим глазам и растворился в витринном стекле «Шоколадницы». Я попросил еще эспрессо. Нервы сбивали мысль, которая пыталась вырваться из перспектив, Вовой обрисованных, натыкаясь на непреодолимую стену логики и осведомленности так спешно покинувшего меня собеседника. Следовало принимать меры. Машина, благо, записана не на меня, а на Катю, поэтому можно спокойно докататься до пятницы и поставить ее на выходные, чтобы следующую неделю в ней ковырялись. Как только будет готова, ставлю в гараж и улетаю дней на десять в Екатеринбург к ребятам, где у нас кампания в заксобрание. Красиво, спасибо Вове.
Пульс сбавил ритм, выход вроде был найден. Меня не смутила даже странная уверенность, что десять дней про запас судьба уж всяко подарила. Но на следующий день по дороге в институт, где решалась судьба моей кандидатской, стрелка на температурном датчике дернулась на красный предел, движок, захлебываясь в болезненном урчании, стал терять обороты, а из-под капота вырвались клубы дыма. Еле дотянув до мастерской, где мне были объявлены гибель движка, нескромный ценник за работу и недельное ожидание запчастей.
«Сам себя сглазил!» — досадовал я, на своих двоих выбираясь из промзоны Замоскворечья.
— Надо бы на следующей неделе в Екатеринбург слетать, — между прочим закинул я Наташе, через два часа сидевшей напротив меня в очередной кофейне.
— Надолго? — насупилась девушка.
— Может на недельку, может дней на десять. Как пойдет. — Я старался не пересекаться с ней взглядом, что было тут же отмечено и неправильно истолковано.
— Давай, лети. Можешь хоть завтра!
— Чего ты дуешься? Работа у меня такая. И так два проекта слил, чтобы с тобой быть рядом.
— А ты не думал сменить работу?
— Нет. Пока тебя не встретил. Но не все сразу. Сейчас тему по Уралу закрою, посмотрим, что в Украине нарисуется, и на этом точка.
— Неделя — это много! А пораньше?
— Наташенька, очень постараюсь. — Я заглянул ей в глаза, надрывно тренируя лицемерие.
«Началось. Включи новости». Смс пришла в четверг ближе к полудню.
Я оторвался от компьютера и включил телевизор. На четвертой кнопке мелькали кадры леса, дороги, ковыряющихся в обочине ментов и штатских. При этом звук пояснял о неудачном покушении на главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса близ поселка Жаворонки и об аресте по горячим следам предполагаемого нападавшего — пенсионного полковника ГРУ Владимира Квачкова, схваченного по горячим следам у себя дома.
Квачкова я знал, даже бывал у него на даче, которая находилась неподалеку от Жаворонок, поэтому было о чем призадуматься. Но при чем здесь я, при чем здесь Вова со своими страшилками? Полковника, конечно, жалко, но привязать меня к этому блудняку при моем роде деятельности, алиби и прочими тэдэ нереально. или все-таки возможно?
Я выглянул в окно. Тихий двор пятиэтажек не разрывал ни лай сирен, ни топот берцев. Никто не насиловал звонок и не ломал дверь.
«Может, все-таки от меня отказались», — скользнула отрадная идея. Посмотрел на молчащий телефон, который так и не поменял, сунул в карман и вышел из дома.
Звонок, расставивший все по местам, поймал меня ближе к вечеру.
— Привет, Иван, — журчащий почти детский голос Кати Пажетных отдавал напряженным холодком с легким, как мне показалось, налетом иронии. — К нам с утра милиционеры приходили. Про твою машину спрашивали, говорили, что она в покушении на Чубайса была задействована. Они почему-то решили, что ты живешь вместе с нами, и организовали в подъезде вооруженную засаду. Сейчас к нам приехал спецназ, в масках, с автоматами, пытаются попасть в квартиру, у них ордер на обыск.
— Катя, это все бред. Моя машина не могла нигде участвовать, она в разобранном состоянии стоит со вторника на сервисе. Так что шли их..
— Все! Пока. Они заходят, — твердо отчеканила Катя и повесила трубку.
Я не чувствовал под собой земли, и без того дряхлая надежда выйти сухим из воды сдохла. Устраивать маски-шоу по такому беспределу можно только тогда, когда поставлена задача взять человека во что бы то ни стало. Предъявить Кате было нечего: машина продана по доверенности, купчая и все документы у нее на руках. Да и последний раз мы с ней виделись четыре месяца назад.
Через полчаса я перезвонил. Пока шли гудки, пришло смс с незнакомого номера: «Это Маша сестра Кати. Ее арестовывают, забрали у нее телефон. Выкинь свой».
