— Сегодня ситуация более или менее стабильна, но вряд ли приходится рассчитывать на то, что это спокойствие продлится до декабря 2016-го. Почему бы в таком случае не сыграть на опережение?
— А что такое может быть в декабре 2016-го?
— Ну как минимум повторение декабря 2011 года.
— Та ситуация возникла по целому ряду причин. Главная — то, что в Москве с 1993 года, после крушения Моссовета, не было никакой политической жизни. Лужков ее полностью заморозил. Даже в самых нищих регионах России в 1990-х и 2000-х годах происходило довольно много интересных политических событий. Менялись губернаторы, была какая-никакая конкуренция на выборах... А в самом богатом регионе не происходило ничего. Когда Лужкова убрали, началась разморозка, и в декабре 2011 года это таяние вышло наружу. Народ, правда, вышел с федеральными требованиями, но это была абсолютно московская публика, которая просто соскучилась по политике.
— Проблема, вы считаете, исчерпана?
— Конечно, активность, которая накапливалась с 1993 года, еще будет себя как-то проявлять. Думаю, в 2014 году, на выборах в Мосгордуму, и в 2015-м, на выборах мэра, в Москве будет очень интересно. Но как только тем, кто бегал на Болотную, дадут возможность избраться — стать депутатами Мосгордумы, муниципальных советов, главами районных управ, — протестное движение закончится. Это же чисто московская история, а в Москве хватит дела для всех. Надо просто показать молодежи осуществимые цели. Взять Кремль — это не цель. Кремль не возьмешь — ни физически, ни ментально. Бесполезное занятие. А вот взять управу в Сокольниках — реальная тема. Пусть идут туда на выборы, готовятся, побеждают. И занимаются потом собачьими площадками. Флаг им в руки.
— Когда бы ни состоялись выборы в Госдуму, ждать в любом случае не так уж долго. Вы сами уже решили для себя, будете ли баллотироваться?
— Нет-нет, такие вопросы пока ставить рано. Тут год идет за три. Все будет понятно в 2015 году.
— Но уже сегодня, наверное, можно с уверенностью сказать, что избираться вы будете не по спискам «Справедливой России».
— Не факт.
— Есть, кстати, разные прогнозы по поводу того, переживет ли эта партия будущие выборы.
— Ну а почему не переживет? Уже двое выборов пережила, переживет и третьи. У нее есть свой электорат, свои активисты. Есть спрос на такую идеологию.
— А у остальных представителей думской четверки какие в этом смысле перспективы?
— Ну у коммунистов понятно, что все будет нормально. ЛПДР тоже стабильная партия, со стабильным электоратом... В общем, вся четверка имеет шансы пройти в новую Думу.
— Как, по-вашему, отразится на конфигурации Думы новая избирательная система, с мажоритарным элементом? Кому она в большей степени выгодна — власти или оппозиции?
— Думаю, и тем и другим. Надо только не зевать. Радикально расстановку сил это не изменит.
— Словом, перемен вы не ждете?
— Ну а что может измениться? Перемены будут, если возникнут какие-то большие проблемы с бюджетом. Или если произойдут какие-то вселенские катаклизмы. Но пока все устойчиво. Есть деньги для того, чтобы «тушить» проблемы. И есть прагматичное руководство, которое постарается не допустить дурацких ошибок.
— Но ведь когда-нибудь власть сменится. Вопрос лишь в сроках.
— В России власть всегда менялась сверху. Все попытки поменять ее снизу заканчивались печально для участников этого процесса. Например, Октябрьский переворот был сделкой Ленина и Керенского. Это потом большевики стали нам рассказывать сказки о том, как народ взял Зимний. Они же были земляками. Отец Керенского был директором гимназии, где учился Ленин.
— Прямо скажем, нестандартная версия.
— Почему нестандартная? Два земляка — из одного города, семьи дружили — сменяют друг друга на посту премьера. Разве могут быть в природе такие случайности? Ну а Февральская революция была заговором депутатов и военных. Какой народ? Народ спал. Никогда в России не было и не будет революций снизу.
— Но «верхушечный» вариант смены власти вы все-таки не исключаете?
— Да, сверху может быть. Но оснований для этого я пока не вижу.
Андрей Камакин
С другой стороны
Дмитрий Гудков: «Госдуму распустят после сочинской Олимпиады»
— Дмитрий Геннадьевич, цитирую вашу недавнюю запись в Twitter: «Машину теперь не остановить. Закончится роспуском Госдумы». Вы не преуменьшаете возможности нашего главного «машиниста»?
— Как раз главный «машинист» и станет инициатором роспуска. Причин несколько. Во-первых, количество скандалов вокруг Думы зашкаливает. Не может страна существовать, опираясь на нелегитимный институт власти, а в глазах очень многих наших граждан Госдума совершенно нелегитимна. Во-вторых, в стране назревает серьезный социальный протест. Ситуация в экономике ухудшается. Если вы съездите в регионы, то увидите, что люди держатся из последних сил. Мизерные прибавки к зарплатам и пенсиям съедает быстрый рост цен. В особенности — на коммунальные услуги. В региональных бюджетах зияет огромная дыра. Чтобы остановить падение рейтинга, президенту придется выпустить пар — пожертвовать каким-нибудь органом власти. И непопулярная Дума подходит на эту роль лучше всего.
— Вы, кстати, оказались героем очередного скандала: вас обвиняют в сокрытии иностранного бизнеса, акций болгарской компании «Мари Хаус». Может быть, именно в этом состоит спасительный для власти выход: бить врага-оппозиционера его же оружием — на «пехтинг» отвечать «гудковингом»?
— «Пехтинг» — это когда кто-то что-то скрывает в своих декларациях. А у меня эти акции в моих депутатских декларациях — и за 2011-й, и за 2012 год — присутствуют. Да, я не указал их, когда шел на выборы. Но на тот момент я еще не был депутатом и предвыборную декларацию заполнял впервые в жизни. Я посоветовался тогда с юристами партии, и мне сказали, что акции, переданные в доверительное управление (я передал их брату), указывать не нужно. Пытаясь скомпрометировать меня, «Единая Россия» компрометирует весь парламент. Ошибки в предвыборных декларациях — обычное дело. А что будет, если я, например, опубликую предвыборные декларации ста человек, которые не соответствуют их же депутатским декларациям?
— А вы собираетесь это сделать?
— Ну если эта история получит продолжение, то конечно.
— Очевидно, что власть могла бы пойти на роспуск Думы лишь в том случае, если будет уверена, что следующий состав окажется как минимум не менее лоялен. По-вашему, есть основания рассчитывать на это?
— Теоретически рассуждая, да. Смотрите: меняют систему выборов, половина Думы будет формироваться по мажоритарному принципу. Что на первый взгляд неплохо. Но ходит слух, что для кандидатов-одномандатников, так же как для кандидатов в губернаторы, введут муниципальный фильтр, отсекающий неугодных. Однако даже если этого не будет, в нынешних условиях по одномандатным округам, скорее всего, пройдут кандидаты от власти. Тем более в дальних регионах. Впрочем, как показывают недавние выборы в подмосковном Жуковском, в Центре тоже особо не стесняются. Кроме того, теряющую рейтинг «Единую Россию» могут заменить Общероссийским народным фронтом, в который, возможно, войдут и некоторые из нынешних псевдооппозиционных думских партий. Сергей Миронов, например, уже заявил о готовности сотрудничать с ОНФ... Короче говоря, власть может получить даже все 450 мест. Но вопрос, готово ли принять это общество. По-моему, совершенно не готово.
— Нынешние думские фракции заинтересованы во внеочередных выборах?
— Нет, конечно. На мой взгляд, только у КПРФ есть шанс получить результат, позволяющий остаться в Думе. У ЛДПР и «эсеров» — по крайней мере, в их нынешнем виде, — считаю, таких шансов нет. Но понятно, что решение будут принимать не они.
— Конституция содержит лишь два повода для досрочного прекращения полномочий Думы — трехкратное отклонение кандидатуры премьера и двукратное недоверие правительству. Как вы представляется себе роспуск?
— Это технический вопрос, который, на мой взгляд, сегодня бессмысленно обсуждать. Если в Кремле примут такое решение, то найдут способ, как это сделать.
— Как скоро, по-вашему, следует ожидать роспуска Госдумы?
