Посылая свою статью именно в это издание, Аверинцев решает несколько задач. Он, прежде всего, сохраняет отношения со Страдой и его кругом.
ОСТОРОЖНОСТЬ? КОНЕЧНО! Осторожность — неотъемлемая черта характера Сергея Сергеевича. Он совершенно не хочет "дразнить гусей". И посему кладет на стол "гусям" свой текст! Как бы говоря при этом: "Я, знаете ли, не могу молчать. Но если вам этот текст категорически неудобен — не печатайте. Только вот…"
Переходя от "знаете ли" к "только вот", Аверинцев не только сохраняет отношения со Страдой, но и ставит Страду в ситуацию цугцванга. В самом деле, те самые "гуси", которых Аверинцев не хочет "дразнить", не могут не понимать репутационных последствий отказа от напечатания статьи "самого Аверинцева". Так что, помимо осторожности, Сергей Сергеевич проявляет еще и незаурядную способность к ведению азартной игры — причем игры политической. Ведь что значит напечатать статью против Бахтина в альманахе, опекаемом Страдой? Это значит "атаковать врага на его территории". Корректно ли говорить о том, что Аверинцев атакует Бахтина как врага? Пусть читатель сам вынесет вердикт. Я же лишь предоставлю материал для вынесения оного.
Статья С.С.Аверинцева "Бахтин, смех, христианская культура" была впервые напечатана в №6 альманаха "Россия/Russia" за 1988 год. С чего начинает Аверинцев статью? С адресации к Рабле: "Это не статья о Бахтине. Это разросшаяся заметка на полях книги Бахтина о Рабле" .
Тем самым, задается неявная, но понятная для серьезного читателя преемственность по линии "Лосев — Аверинцев". Задав такую преемственность, Аверинцев отмежевывается от постмодернистской всеядности. Неслучайным образом апеллируя к роману Умберто Эко "Имя Розы", он заявляет о своем отказе поклоняться тому духу игры, которому поклоняется Эко. Что противопоставляет Аверинцев отвергаемому им духу игры? Дух некоей наивности, без которой, как он утверждает, "обсуждение вещей духовных и жизненных рискует превратиться в интеллектуальный парад" .
О чем же вопрошает дух наивности, призванный себе на помощь Аверинцевым? О том, как сказанное у Бахтина о смеховой культуре, карнавализации, мениппее соотносится с "правдой старой традиции" . Какой же именно старой традиции? Той, говорит Аверинцев, "согласно которой Христос никогда не смеялся" .
В дальнейшем, следуя Аверинцеву, мы будем называть книгу Бахтина "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" — ТФР. Вот какой фрагмент из ТФР предлагает к рассмотрению Аверинцев, противопоставляя восхваляемую Бахтиным смеховую культуру — "правде старой традиции":
"В противоположность смеху средневековья серьезность была изнутри проникнута элементами страха, слабости, смирения, резиньяции, лжи, лицемерия или, напротив, — элементами насилия, устрашения, угроз, запретов. В устах власти серьезность устрашала, требовала и запрещала; в устах же подчиненных — трепетала, смирялась, восхваляла, славословила. Поэтому средневековая серьезность вызывала недоверие у народа. Это был официальный тон, к которому и относились как ко всему официальному. Серьезность угнетала, пугала, сковывала; она лгала и лицемерила; она была скупой и постной…" (ТФР, стр. 105).
Я надеюсь, что читатель не забыл о том, что именно, по мнению Юлиана Семенова, вызывало у Суслова недоверие к Бахтину. То, что Бахтин "бьет аллюзиями". В приводимой Аверинцевым цитате из Бахтина аллюзия и впрямь носит достаточно очевидный характер. Серьезность — это "совок". Это партийное советское начетничество, которому не верит народ.
Да за одну такую аллюзию "приличные люди" могли простить Бахтину все его антисемитские заходы: "Плевать на антисемитизм! Какой блестящий удар наносит этот антисемит по ненавидимой нами совковой серьезности! Он трижды прав! По этой серьезности надо бить смехом! Бить и бить, пока не рухнут строй и страна!"
Только ли страна и строй? Если бы Бахтин всего лишь "бил аллюзиями" по СССР и советскому строю, то Лосев и Аверинцев не стали бы "бросаться грудью на амбразуру". Но они понимали, что Бахтин бьет и по церкви, и по абсолютной монархии (чья легитимность через институт помазанничества задается именно церковью), и по Идеальности как таковой. А Кожинов и прочие этого не понимали и не понимают до сих пор? А как это можно не понимать? Если черным по белому написано о СРЕДНЕВЕКОВОЙ СЕРЬЕЗНОСТИ! СРЕДНЕВЕКОВОЙ! Что? Написанное касается только католической церкви? С чего вы взяли? А как быть с особо акцентируемой (сотни томов об этом написаны) средневековой серьезностью именно русского православия? А также с византийской средневековой серьезностью? А как быть с литургией, с церковной службой? Если серьезность — это болезнь, то для излечения церковного богослужения надо вносить и в него здоровое карнавальное начало?
Именно этот вопрос задает Бахтину Сергей Аверинцев, обсуждая соотносимость бахтинских проклятий в адрес серьезности с… Нет, не с церковью даже, а с личностью самого Христа! Который, согласно "старой традиции", "никогда не смеялся".
Не желая быть заподозренным в огульном отрицании смеха, Аверинцев начинает обсуждать диалектику смеха. Он противопоставляет обычный взрывной смех, "весь смысл которого — в его мгновенности", смеху затянувшемуся. Он пишет: "Сама мысль о затянувшемся акте смеха непереносима, не просто потому, что нескончаемые пароксизмы и колыхания скоро становятся постылой мукой для утомившегося тела, но еще и потому, что смех, который длится, есть "бессмысленный смех"… … Любая "смеховая культура", чтобы быть культурой, принуждена с этим считаться; и как раз народ со свойственным ему здравомыслием не забывал об этом никогда" .
Далее Аверинцев противопоставляет народную трезвость — бравадам утробного плебейского юмора. Так и хочется сказать: "новорусского" юмора. Того юмора, который склонен бравировать и эксцессами смеха, и эксцессами обжорства, и эксцессами пьянства, и сексуальными эксцессами. Но народная трезвость противопоставляется Аверинцевым не только такому плебейскому эксцессионизму, но и изысканным мечтаниям рафинированных элитариев о некоем "вечном смехе". Приведя в этой связи заключительную строку из стихотворения Г.Гессе "Бессмертие" ("Холоден и звездно-ясен наш вечный смех"), Аверинцев далее пишет: "Здравомысленная традиция христианских народов может отыскать место для вечного смеха — разве что в Аду, а для непрекращающегося смеха — в непосредственном соседстве Ада, например, там, где адское существо принуждает человека хохотать до смерти" .
Куда там Лосев! Тот про Рабле говорит с пророческой прямотой, граничащей с грубостью: это — сатанизм. И тем самым нарывается на упрек в прямолинейности, ортодоксальности. Кроме того — поди-ка еще прострой связь между Рабле и Бахтиным! "Может быть, Рабле и сатанист… Но Бахтин — литературовед. Вы ему что, запрещаете исследовать религиозно небезупречного автора? Ну, батенька, Вы даете! Этак Вы много что не позволите исследовать — не только Лотреамона и Бодлера, но и Байрона!"
Предвидя подобные возражения, Аверинцев обвиняет в сатанизме не какого-то там Рабле, а самого Бахтина. Превратная интерпретация изысканной статьи Сергея Сергеевича? Отнюдь нет. Аверинцев цитирует бахтинское кощунственное восхваление смеха, проводит параллель между этим восхвалением смеха и вечным смехом Гессе, переходит от вечного смеха Гессе к смеху как адской стихии.
А значит — обвиняет Бахтина (не Рабле, а Бахтина!) в прославлении "вечного смеха", место которому в Аду или там, где "адское существо принуждает человека хохотать до смерти".
Плебейские эксцессы смеха (а также обжорства, пьянства, секса, сквернословия — мало ли чего еще) плюс элитарное смакование адского "вечного смеха". Это ли не формула нынешнего нашего бытия, которое вполне можно назвать "русским адом"? "Единство во смеху" между обыдленной элитой и обыдленным охлосом… Разве не это явлено нам в череде телевизионных кривляний, названия которых могут меняться при сохранении главного — эксцессно-смехового начала в каждом из этих кривляний? "Аншлаг", "Дом-2", "Comedy Club"… Сколько же всего этого! А пресловутые "гы-гы-гы", сопровождающие каждую реплику героев пошлых фильмов?
Да, это заимствовано нашими пошляками у западных пошляков. Ну, и что? Бахтинская смеховая культура, превращенная в большое политическое действо, в мистерию общемирового масштаба — только это и надо обсуждать. Только это соразмерно выдвинутой идее о стратегическом и метафизическом союзе между нашими псевдоконсервативными элитариями, вызвавшими из небытия "великого Бахтина", и их западными собратьями.
