Попытки ответить на вопрос «Если бы на Земле вместо христианства возникло что-то другое?» предпринимались в мировой литературе не раз, поэтому Лукьяненко добавляет к происхождению мира дилогии еще парочку допущений. Первое: «Что если в результате произошедших событий людям дано было некое Слово?» (несмотря на явно трансцендентную, даже магическую природу Слова, рука не поднимается написать, что мир «Искателя небес» фэнтезийный). Еще одно «если» пришло со школьных уроков физики: «Что станет с миром, в котором мало железа, а сталь встречается реже, чем медь и золото?» Таковы три источника, три составных части мира, в котором начинается восхождение главного героя, вора Ильмара, к Истине. И именно это восхождение, поиск Небес, стало главной темой романа. Ведь насколько бы не был «вкусен» мир дилогии, Лукьяненко неоднократно (и скорее всего умышленно) подчеркивает некую искусственность этого мира. Аллюзии и пересечения с реальностью, персонажи, весьма напоминающие аналогов из нашей действительности, — все это напоминает литературную игру.
Собственно, Ильмар-вор не совсем вор. Подобных героев довольно много в мировой литературе, и особенно в фантастике. Симпатичный авантюрист, «благородный жулик», в нужную минуту поступающий крайне этично, всегда был любим читателем. Однако, несмотря на множество чисто квестовых приключений, вполне типичных для героев такого рода, здесь Ильмару уготована еще одна непростая роль. Искать. Бога. Небо. Истину. Или себя?
«Искатель небес» для Лукьяненко весьма необычное произведение. Во-первых, дилогия, особенно вторая книга, писалась довольно долго, что большинству современных писателей несвойственно — сказывается давление рынка. Во-вторых, Сергей здесь явно экспериментирует со стилем. Манера изложения весьма нетипична и сильно отличает дилогию от других произведений автора.
Почти любому фантасту хочется «поиграть в мэйнстрим». Не избежал этой участи и Лукьяненко. Герой дилогии «Черновик» / «Чистовик» удивляет сразу — ничем не примечательный менеджер ничем не примечательной компьютерной фирмы с ничем не примечательными именем и фамилией Кирилл Максимов. Обычно герои Лукьяненко либо обладают необычными способностями, либо практически сразу их обретают. С первых страниц их закручивает вихрь событий, в результате приводящий к ответственности за судьбу мира. Здесь же писатель, пользуясь инструментарием фантаста, гиперболизирует (скорее даже гипоболизирует) традиционную для русской литературы тему «маленького человека».
Кирилл в первой трети «Черновика» становится все более незаметным. В прямом смысле. Его перестают узнавать друзья и знакомые. В его квартире поселяется посторонняя девушка. Его забывают родители. Записи о нем исчезают из домовых книг, его паспорт рассыпается в труху, но даже милиция его не замечает. Герой мечется в тщетных попытках осознать происходящее, однако писатель-фантаст, к которому Кирилла заносят поиски истины, в состоянии лишь показать, как эту ситуацию описали бы его коллеги по перу. Здесь Лукьяненко под именем Зарова (как и в «Осенних визитах») поминает себя, предрекая герою обретение всемогущества и отказ от него.
И герой обретает всемогущество. Локальное, в рамках своей функции — быть таможенником между мирами. Вся процедура исчезновения де-юре была нужна функционалам — то ли секте, то ли правящему вселенной сословию, чтобы сделать из Кирилла такого же функционала — с единственной функцией охранять пятигранную башню на северо-востоке Москвы, из каждой грани которой открывается дверь в один из параллельных миров.
И герой отказывается от всемогущества. И это после калейдоскопа головокружительных приключений в самых неожиданных местах! Именно такая концовка «Чистовика», столь необычная для коммерческой фантастики и вполне типичная для мэйнстрима, вызвала недовольство целого ряда читателей. Читатель — он почти всегда жаждет «продолжения банкета» и ему сложно принять позицию героя, ищущего свое место в жизни.
Несмотря на жанровое разнообразие, можно все же выделить три основные темы в творчестве Лукьяненко: тема чуда, тема свободы и история будущего.
Несколько раз краеугольным камнем произведений Лукьяненко становилась картина нашего общества, современного или в недалеком будущем, изменившегося в результате неожиданного «чуда» — будь то нечто мистическое, или неожиданное научное достижение или визит пришельцев. В «Лабиринте отражений» фактором, изменившим человечество, стало изобретение дип-программы, позволяющей погрузиться в виртуальность даже с самого примитивного компьютера. В дилогии «Звезды — холодные игрушки» / «Звездная тень» группа ученых МГУ изобретает «джамп» — возможность на обычной современной космической технике перемещаться сразу на несколько парсеков. И все государства начинают работать на космическую промышленность, земляне становятся банальными космическими извозчиками… В «Спектре» Земля изменилась в результате прилета инопланетян-ключников, расставивших по всей планете Врата в другие миры и потребовавших сделать доступ к Вратам полностью свободным. Единственной платой за проход на другие планеты становится интересная нетривиальная история, которую требуется рассказать ключнику. Наше общество довольно своеобразно реагирует на неожиданно свалившуюся с неба свободу перемещения.
Тема свободы также неоднократно поднималась автором. Свободы выбора. Свободы личности. Свободы социума. Последствий такой свободы. В «Звездной тени» мы видим общество, где идеи свободы доведены до абсолютизма. Причем совершенно естественным образом. Сотни тысяч планет и каждый может выбрать планету по себе. Воевать за правых и неправых. Убивать. Умирать. Творить. Фермерствовать. Летать. Создавать теплый семейный мирок. При этом оставаясь практически бессмертным. Нужна ли нам такая свобода?
В «Лабиринте отражений» свобода совсем другая, но тоже почти абсолютная. Виртуальность позволяет стать кем угодно и делать что угодно. Готовы ли мы к такой свободе? Видимо, нет. Недаром всесильные маги из Дозоров серьезно ограничены в свободе применения своего могущества, а роддеры из повести «Прекрасное далеко» хоть и свободны, но в чем-то ущербны.
Миры будущего у Лукьяненко весьма разнятся. Здесь и Империя, противостоящая Чужим из «Линии грез»; и могущественные земляне, скакнувшие в прошлое и расставившие на планетах храмы Сеятелей, дабы в будущем получить союзников-людей в иных мирах, а себе оставить нетронутый рай, в котором спокойно существуют те же роддеры; и мир «Танцев на снегу», тоже имперский, впоследствии трансформировавшийся в мир «Генома», где преобладают генетически измененные люди-спец… Лукьяненко любит создавать, «строить» в своих книгах интересные миры, и большинство из них получаются «вкусными».
Но популярность Лукьяненко заслужил не только миростроительством. Каждая его вещь — многослойна, рассчитана на разные аудитории. Его книги могут читать и дети, находящие занимательный сюжет и героев-ровесников, и люди постарше, увлеченные этическими уравнениями, предлагаемыми к решению почти на каждой странице, эстеты же могут получить удовольствие от емкого метафоричного языка. Лукьяненко прекрасно умеет одной фразой создать настроение, постоянно расставляет в тексте «якоря» затягивающие, не дающие ослабевать вниманию читателя. При всем этом писатель прогрессирует, постоянно идет на эксперименты с формой, содержанием, жанром. В том же «Спектре», гастрономическо-философской космоопере, притчи, рассказываемые главным героем за право пройти Вратами, стоят издания отдельной книгой. Этот роман, а также дилогия «Черновик» / «Чистовик», еще раз доказывают, что Лукьяненко не остановился, не собирается почивать на лаврах, которых у него достаточно: Сергей становился лауреатом практически всех существующих сейчас литературных премий в области фантастики. Премий, вручаемых как профессионалами («Странник», «Аэлита», «Фантаст года»), так и любителями фантастики («Интрепресскон», «Роскон», «Сигма-Ф»). В 2003 году на «Евроконе» в г. Турку (Финляндия) писатель объявлен лучшим фантастом Европы, а в 2007 году роман «Танцы на снегу» получил престижную баварскую премию Corine — за лучшее произведение для юношества на немецком языке. Пусть большинство премий субъективны, но когда их так много (а их уже более двадцати!) это о чем-то и говорит! Когда человек, искренне любящий настоящую фантастику, еще и неплохо умеет ее писать — тогда и возникает феномен по имени Лукьяненко.
[1]
[2]
[3]
[4]
[5]
