Пока мы решали свои проблемы, взбунтовалась чета Бобана. На 11 декабря была намечена большая операция по прочгсыванию района к северу от Вышеграда. Вместо выхода на задание Бобан привгл свою чету в штаб, где заявил, что ни он, ни его люди не пойдут никуда, пока не получат новую униформу и жалованье за два месяца, которые им задолжали. Вид у "четников", явившихся в полном вооружении (даже с пулеметами), был весьма впечатляющим. После нескольких часов ругани у командования откуда-то нашлись и новая униформа, и деньги, а меж тем всего за пару дней до того они клялись, что у них ничего нет и в помине.
12 декабря чета Бобана начала новый "напад" на долину Закрсница. Наша группа (пять русских и шесть сербов с броневиком) двигалась вниз по левому берегу Дрины вдоль дороги, осматривая пустые сгоревшие села. Противника мы не обнаружили, хотя зашли на "нейтралку" довольно глубоко. На обратном пути группа несколько углубилась в ущелье, где броневик дал несколько очередей из крупнокалиберного пулемета в сторону Закрсницы, где шгл (судя по звуку) интенсивный бой. На этом наше участие в операции и ограничилось. В общем, сербы и на этот раз Закрсницу не взяли, хотя и отошли без потерь.
В тот же день поминали покойного Андрея Нименко (9 дней). Ходили на кладбище. С большим интересом осматривали памятники, среди которых попадались кресты солдат, павших в Балканских и 1-й мировой войнах. По словам священника, на месте, где сейчас хоронят погибших, когда-то была братская могила семидесяти черногорских добровольцев, погибших в боях с австрийцами в 1914 году. Теперь здесь было 35 "свежих" крестов (ныне их втрое больше).
13 декабря отряд выехал в Белград на отдых, где пробыли 5 дней. Город оставил по себе не слишком приятное впечатление. Хотя нас и хорошо принимали (мы жили в частном доме в Ново-Пазово и гостили в клубе Сербской Народной Обновы - монархической партии), неприятно поразили после Вышеградской патриархальности "интернациональный" базар, обилие юных русских проституток, стычки с отдельными сербами ("Убирайтесь домой!") и т.д. Должен сказать, что в изрядно надоевший Вышеград возвращались с радостью, с чувством, что мы там нужны.
Возвращение было тревожным: накануне город обстреляла вражеская артиллерия - несколько снарядов упали в районе церкви. Две девочки были ранены, легкое ранение получил и один из священников - отец Марко.
На следующий день по возвращении наш отряд снова объединился - все мы переехали на левый берег Дрины в Околишты (окраина Вышеграда). К нам присоединился Женя Мальготин ("Одесса", впоследствии был дважды ранен), попавший в Вышеград случайно. До этого он торговал елочными игрушками в Ужице.
К вечеру отряд вышел на усиление позиций к селу Почивал. Сербы ждали нападения, - утром на противотанковой мине подорвался "джип", подвозивший продукты. Мины были заложены чуть ли не "под носом" у сербов. Взрывом уничтожило полмашины. Другую половину отшвырнуло метров на восемь. По обочине были разбросаны куски железа, автоматные рожки, окровавленные тряпки. Погибли два серба (оба были нам знакомы).
В течение суток занимали окопы на Почивале. Село разрушено почти до основания - кругом воронки от снарядов и мин, валяются неразорвавшиеся бетонобойные бомбы - следы непрерывных обстрелов сербской артиллерией. Сербы укрепились плохо. В основном, использовали мусульманские окопы, а новых отрыть у них не доставало желания. Маскировка отсутствовала напрочь, "ратники" палили костры прямо на гребне высоты, не утруждая себя даже чем-нибудь скрыть огонь. Несколько раз мы будили спящих сербских часовых. Словом, караульную службу в эту ночь несли, как положено, только мы. Промерзли и пропитались дымом. К счастью, противник никак себя не проявил. Глядя на поведение стражи, Ас принял решение впредь выставлять на ночь дневального у входа в казарму, где нас разместили. Последнее неукоснительно соблюдалось все время, пока мы пребывали в Вышеграде. Позже мусульмане "наказали" сербов за подобную халатность. В феврале хоронили двух погибших на Почивале.
По возвращении в казарму из отряда был отчислен Михаил. Отчисление сопровождалось угрозами последнего "разобраться с нами", что вызывало лишь усмешки - Миша наглядно доказал свою "храбрость", пьянствуя по тылам. В тот же день (21 декабря) отряд пополнился четырьмя новыми людьми. Эдуард С. четыре года воевал в Афганистане, имел боевой орден и несколько медалей. Дослужился до звания майора и должности начальника артиллерийской разведки десантной дивизии. Отмечу, что Эдик не раз наглядно демонстрировал свою выдержку и высокий воинский профессионализм. Василий А. служил лейтенантом милиции в Петербурге. Спокойный "как слон", он позже завоевал большой авторитет как корректировщик нашей батареи.
Игорь А. ("Хозяин"), типичный, на мой взгляд, нагмник, приехал воевать по "привычке". Он успел побывать в Приднестровье и Карабахе. Храбрый и профессиональный солдат, он обладал одним недостатком, разом перечеркивавшим его достоинства, - пил запоями, в пьяном состоянии становился совершенно неконтролируемым.
Последний из новоприбывших, Александр Р. ("Птица-говорун") отличался хитростью, подлостью и длинным языком, "блистая" этими "качествами" ещг в Приднестровье. Пополненный отряд получил от сербов броневик. Уважение к нам, кстати, всегда возрастало по мере увеличения нашей численности, хотя, надо сказать, Ас к тому времени уже обладал в городе легендарной известностью. 23 декабря отряд вместе с четой Бобана прочгсывал район сгл Закрсница, Туста-Мед, Церны Врх. Мусульмане оставили свои позиции, и ушли из этих сгл никого обнаружить в них нам не удалось. 24-го началась крупная (для наших масштабов) операция. Сербы решили взять большое село Джанкичи, расположенное примерно в семи километрах к западу от Вышеграда. По их сведениям, в селе стоял значительный гарнизон, а подходы к нему были заминированы.
Всего для атаки было выделено около восьмидесяти бойцов (в том числе 12 русских), при поддержке вооруженного двумя безоткатными пушками гусеничного бронетранспортгра, броневика и тргх минометов (2 - 120 мм, 1-82 мм). Выступили в 8 часов утра. В густом тумане долго шли по заснеженной горной дороге, серпантином взбиравшейся в гору. Впереди шли разведчики с миноискателем, русские и двое командиров - Бобан и капитан Перицо Маркович начальник разведки бригады. К 11 часам колонна вышла на небольшое плато Добро Поле. Туман стал почти непроницаемым - на 10 метров уже нельзя было различить фигуру человека. Подошедшие сербы показали на карте гору Заглавак (высота 1366) и сообщили, что нам ставится задача занять эту высоту и прикрывать выдвинутую на нее технику, а сербы тем временем должны через г.Столац атаковать Джанкичи в лоб. Убеждая нас, что у нас "самая легкая задача" сербские командиры проявляли показавшуюся нам подозрительной живость. Чтобы развеять наши сомнения, они сказали, что сегодня на Заглавке побывала их разведка, и что мусульман там нет. Последнее показалось убедительным. Оставив двух человек для связи и взяв сербов-проводников, Ас приказал двигаться к Заглавку.
Утопая по колено в снегу, в густом тумане, мы минут двадцать осторожно продвигались по довольно ровному полю. Казалось, всг в порядке. Мы уже начали подъем, когда раздалась пулеметная очередь, и над нами засвистели пули. Отряд рассыпался: кто-то залгг за кучами камней (видимо, обозначавших границы частных участков земли), кто-то просто вдавился в снег. Стрельба продолжалась, хотя стрелявшие явно нас не видели - туман стал ещг гуще. Бойцы спешно изготовлялись к бою - передергивали затворы автоматов, готовили тромблоны. Ас принял решение идти впергд, но, когда он сказал об этом сербам, те возмущенно закивали головами и заявили, что "туда не можно, тамо пуцают!" Махнув на них рукой, Ас приказал развернуться в две "цепи" (по пять человек) и перебежками продвигаться вперед. Сербы так и остались лежать в снегу. Медленно, с трудом перебегая по глубокому снегу, мы продвигались вверх. Стрельба то прекращалась, то начиналась снова - пули свистели то выше, то ниже. Мы не отвечали. Шли молча. Туман уже стал редеть, когда мы, обойдя высоту левее, вышли к ее длинному узкому гребню, поросшему густыми кустами горного дуба. И тут туман резко упал - над нами было голубое небо с ярким солнцем. С матерками, громкими криками, но не стреляя, русские полезли на гребень. Там - никого. Ас поднялся на пригорок, и тут же вокруг него запрыгали фонтанчики пулеметных очередей. Мы ответили тромблонами, и пулемет замолчал. Заглавок был взят. Мы осторожно осматривали неровный, покрытый скалами и изрытый впадинами гребень. Везде были долговременные, с каменными брустверами окопы, огневые точки. На снегу - россыпь свежих гильз, догорают костры - вокруг них ящики, пеньки для сидения. Четыре, пять, шесть... И ещг больше - следов, убегавших по снегу.
Под нами расстилалось, постепенно отступая, море тумана. Вот обнажились склоны: тот, по которому мы шли, и тот, что лежал с другой стороны. На первом ярко чернели в белом снегу фигуры обоих наших "водичей" (стреляй - не хочу), на другом - фигуры удалявшихся мусульман. Они уже вышли за пределы нашего огня, но уходили поспешно - 12 человек... Если бы мы остались с сербами, - вряд ли кто-нибудь из нас ушгл от этих стрелков. Стало предельно ясно: если сербы и не сочинили свою разведку как таковую, то уж здесь-то разведчиков не было со времен прошлой войны. Тем не менее, высота была в наших руках. Мы расположились вдоль гребня и стали ждать, когда подойдут броневики. Ждали три с половиной часа, время от времени обстреливая тромблонами лесок на склоне, куда скрылись бежавшие мусульмане. Техника так и не подошла - у гусеничного броневика заклинило управление и другой "бов" на буксире потащил его назад. Сербская пехота после пятиминутной перестрелки также торопливо отошла. Мы долго ждали поддержки, прислушиваясь к шелесту тяжглых мин, пролетавших над нашей головой, пока не получили, наконец, приказ на отход. На обратном пути колонну обстреляли, но, к счастью, неточно.
