Имеют ли привидения запах? Одни утверждают, что от них исходит запах несвежей или даже гниющей пищи. Другие – что в присутствии призраков ощущали зловоние. Но это, возможно, не более чем игра воображения, напоминание о связи призраков со смертью.
Комнаты внезапно наполняются запахом свежего сигарного дыма. Неизвестно откуда распространяется аромат духов. Иногда в помещениях, которые раньше использовались для какого-нибудь ремесла, возникают летучие запахи, к примеру, выделки кож или пивоварения. В некоторых церквах и аббатствах вдруг появляется запах ладана. Особенно часто это ощущение возникало на развалинах Гластонбери. В старинных зданиях витает запах трав. Считается, что запах тимьяна указывает на убийство. Отмечены случаи появления мимолетного аромата цветов.
Иногда привидения видят в момент смерти человека. Бывают призраки живых людей, которых видят далеко от места, где те находятся. Призраки живых появляются также, когда человек спит или грезит. Некоторые призраки принимают облик животных. Черный пес, или shuck, был известен задолго до того, как Джонсон сделал его воплощением меланхолии.
Одни призраки возвращаются на землю, потому что не были должным образом погребены. Другие приходят, чтобы исправить зло или исполнить обещание. Третьи просто для того, чтобы устроить разгром и поднять переполох. Но огромное большинство привидений, кажется, не преследует никакой цели. Многие очевидцы называли их бестолковыми и безмозглыми.
Привидения чаще являются одному человеку, чем нескольким. Они могут коснуться вас, но вы лишены такой возможности.
Для обозначения действий, направленных на то, чтобы утихомирить или удалить привидение, наши предки не употребляли слово «изгнать».
Они говорили «уложить», как будто просили привидение не столько убраться вон, сколько уснуть.
В прежние века эта процедура проводилась в соответствии с установленным правилом. Священника, вызванного для избавления от духа, просили его отчитать. При свете свечей тот читал отрывок из Библии, и в ходе этой процедуры призрак уменьшался в размерах до тех пор, пока его не могли заключить в бутылку или короб. Другим способом избавления от духа была непрерывная молитва, порой продолжавшаяся несколько дней и ночей. Имеется сообщение о призраке, «отказавшемся войти в бутылку из-за того, что некий человек поблизости ел хлеб с сыром… бедный священник был так изнурен своей задачей, что скончался». Затем бутылку с привидением бросали в пруд либо отправляли привидение на дерево или в дымоход. Ссылка обычно продолжалась шестьдесят шесть или девяносто девять лет. Однако призрак под Ирдислендским мостом в Херефордшире лежит там уже две тысячи лет.
Другой способ уложить привидение – задать ему невыполнимую задачу. К примеру, соткать одежду из песка или вычерпать пруд решетом. Однако существуют призраки, которых нельзя утихомирить. Им разрешалось вернуться туда, где они были пойманы, двигаясь со скоростью «одного петушиного шага» в год.
В некоторых областях верили, что лучший способ избавиться от привидения – швырнуть в него кладбищенской землей. Земля считалась действенным средством, так как способна растворять человеческую плоть. Утверждают, будто привидения питают отвращение к железу. Этот предрассудок говорит о многом. Он, вероятно, возник в период неолита, когда минералы были предметом удивления и страха, а их свойства считались магическими. Если это так, то вера в призраков и духов коренится в далеком прошлом.
Форма заклинания, с которым обращались к привидению в прошедшие века, также установлена обычаем. «Во имя Господа, кто ты?» Священник мог сказать: «Во имя Господа, зачем ты беспокоишь нас?»
«Не сыскать такой страны, дикой или цивилизованной, – заявляет Имлак в книге Сэмюэла Джонсона „История Расселаса, принца Абиссинского“, – где не рассказывали бы о явлениях мертвецов и не верили бы в эти рассказы. Люди, никогда не слыхавшие друг о друге, не создали бы столь сходных рассказов, если бы не почерпнули их из опыта». Исходя из этого и были собраны истории, вошедшие в эту книгу. Нельзя не заметить того, что люди, пережившие встречу с привидением, твердо верили в реальность происходящего. Другой вопрос – поверит ли их свидетельствам читатель.
События в поместье Хинтон
В январе 1765 года мистер и миссис Рикетс арендовали поместье Хинтон в Гэмпшире. Ранее там проживал его владелец, Генри Билсон-Легг, скончавшийся в 1764 году.
Как гласит надпись на могильной плите, он «пользовался редким преимуществом необычайно острого ума». Его дочь, после замужества леди Стоуэлл, не собиралась жить в особняке и с радостью сдала его внаем.
Поначалу Рикетсы счастливо жили в своем доме, но вскоре их покой был нарушен хлопаньем дверей по ночам. Миссис Рикетс, опасаясь, что виной тому нерадение слуг, провела строжайшее расследование, и в результате отказалась от этой мысли. Затем ее муж, испугавшись, что ключами от дома завладел чужой человек, приказал поменять все замки. Но двери хлопали, как прежде. Происходили и другие странные события. Два человека, посетившие дом, независимо друг от друга заявили, что видели мужчину в сюртуке табачного цвета, проскользнувшего в дом или из дома. К тому же перед ужином слуги видели в кухне женщину в темном шелковом платье, которая быстро прошла мимо них во двор. Входивший в это время в ту же дверь столяр никого не видел.
Затем все прекратилось. Два или три года в поместье Хинтон не случалось ничего необычного или необъяснимого, и в 1769 году мистер Рикетс отправился по делам на Ямайку, где владел землей и недвижимостью. Он оставил в поместье жену с тремя детьми и восемью слугами.
Вскоре после его отъезда шум возобновился. Миссис Рикетс была настолько уверена в реальности этих звуков, что начала вести записи. Летом 1770 года, лежа в спальне, она «услышала тяжелые мужские шаги, приближавшиеся к изножью кровати». Испугавшись, она вскочила с постели и бросилась в находившуюся рядом детскую. Вернувшись к себе вместе с няней и с зажженной лампой, она не заметила ничего подозрительного. Звук тяжелых шагов неоднократно повторялся не только в ее спальне, но и в комнате горничной. В доме раздавался и другой необычный звук, который миссис Рикетс описывает как «замогильный шепот, заполнявший весь дом. Он не был вызван ветром, так как звучал даже в самую тихую ночь».
Следующей ночью миссис Рикетс услышала, как входная дверь хлопнула с такой силой, что ощутимо задрожали стены ее спальни, расположенной над холлом. После осмотра оказалось, что дверь, как обычно, заперта на замок и засов.
В то лето необычные явления участились и стали проявляться с большей силой. «Звуки раздавались еще до того, как я отправлялась в постель, – писала миссис Рикетс, – и с перерывами продолжались и после рассвета». К шуму присоединились человеческие голоса. «Начинал пронзительный женский голос, затем к беседе присоединялись два более низких, похожих на мужские».
Однажды ночью, лежа в постели, она «услышала неимоверный грохот. Казалось, что-то с огромной скоростью перемещается по полу в холле и бьется о него». Затем раздался «пронзительный крик, леденящий кровь… он повторился три-четыре раза».
В конце концов миссис Рикетс почувствовала, что сложившееся положение угрожает благополучию семьи и прислуги. Ее муж по-прежнему был на Ямайке, но, к огромному счастью, ее брат, адмирал Джервис, только что прибывший в Портсмут, захотел посетить поместье Хинтон.
Выслушав рассказ миссис Рикетс, он усомнился во вмешательстве сверхъестественных сил и вознамерился провести в доме несколько ночей вместе со своим другом мистером Латтреллом. Вооружившись пистолетами, они разместились в разных комнатах и стали ждать.
Как прежде, раздались шум, крики и шаги. Мужчины выскочили из комнат с пистолетами наготове, но никого не обнаружили. Убедившись в правдивости сестры, адмирал Джервис посоветовал ей поскорее покинуть дом. Больше она туда не возвращалась.
К этой истории можно добавить несколько слов. Следующий арендатор поместья Хинтон писал, что его «теща вспоминала, как лет шесть назад [около 1786 года], находясь в Хинтоне, она проснулась среди ночи и перебралась в дом пастора; шум был таким ужасным, что леди Стоуэлл не могла оставаться в доме».
Воспоминания Эдварда Лентола Свифта, хранителя Королевских регалий в первой половине XIX века.
«В 1814 году я был назначен хранителем Королевских регалий в Тауэре, где проживал с семьей вплоть до моей отставки в 1852 году.
Однажды вечером в субботу в октябре 1817 года я ужинал в гостиной Сокровищницы вместе с женой, ее сестрой и нашим маленьким сыном. Это помещение неправильной формы с тремя дверями и двумя окнам в толстых, почти девятифутовых стенах. Между ними расположен сильно выступающий камин, над которым висела большая картина.
