продукты питания, вино, домашнюю утварь, мебель и т. д., причем археологические раскопки и свидетельства древних говорят о богатом ассортименте и широком выборе этих товаров. В III в. все меняется: у оставшихся без работы городских жителей нет денег для покупки чего-либо, кроме самого необходимого, а сельские жители в условиях галопирующей инфляции переходят от производства на рынок к натуральному хозяйству — к производству лишь тех продуктов, которые им нужны для собственного существования. Подавляющая часть промышленных и ремесленных производств Галлии и Италии в III–IV вв. прекратила свое существование, фактически прекратился экспорт вина и оливкового масла из Испании, — то есть перестали существовать целые отрасли, дававшие работу и заработок большому количеству жителей этих провинций ([ПО] рр.540–555; [48] с. 164–165; [193]). Те немногие производства, которые сохранились, перешли на выпуск дешевых и примитивных изделий. Обнищание городов хорошо заметно по результатам археологических раскопок: историки отмечают разительный контраст между археологическим материалом II в. и второй половины III в.: повсеместное исчезновение импортных товаров, бедность захоронений III века по сравнению с предшествовавшими столетиями ([49] с.385). Резко сокращается и число надгробных надписей, что может свидетельствовать как о сокращении населения, так и о полном его обнищании. На фоне экономического кризиса разворачивается чудовищная инфляция. Так, в течение I в.н. э. и большей части II века уровень цен в стране почти не менялся. А за последующее столетие (к началу IV в.) цена на хлеб в римских денариях выросла в 200 раз ([161] р.242).
Характерной чертой ранней Римской империи были демократические выборы в местные (городские) органы управления — магистратуры. Но в III в. они прекратились — груз ответственности за поддержание нищающих и рушащихся городов и разваливающейся сельской инфраструктуры стал настолько тяжел, что никто уже не хотел выдвигать свою кандидатуру на выборы, или даже без выборов, по собственному желанию, брать на себя такую ответственность. Вместо этого было введено принудительное назначение на управляющие должности в магистратуры, причем, если ее член хотел оставить свой пост, то он теперь был обязан найти себе преемника, и выступал гарантом в отношении выполнения последним своих новых обязанностей ([161] р.100).
Резко возросли налоги, взимаемые с отдельных граждан. Но ввиду полного расстройства денежного обращения они начали взиматься уже не столько в денежной форме, сколько в натуральном виде, в частности, в виде обязательства по поставкам определенного количества продовольствия, поддержания Имперской почтовой службы [7], размещению в частных домах и снабжению армейских подразделений, поставке рекрутов для армии и т. д. Ответственность за выполнение этих повинностей была возложена на местные органы управления — магистратуры, но фактически они распределялись между большим числом граждан. Число и бремя этих повинностей (литургий) и налогов в течение III–V вв. непрерывно возрастало, что и неудивительно, учитывая продолжающееся снижение численности населения. Так, Аврелий Виктор, живший в середине IV в., отмечал, что в начале IV в. налоги были вполне терпимы, а вот в его время стали действительно разорительными ([130] р.68). Кроме того, сама система литургий создавала почву для всевозможных злоупотреблений, неравномерному распределению обязанностей и т. д., и на этой почве возникали как многочисленные жалобы, так и бегство жителей.
Одним из самых обременительных становится обязательство по обработке заброшенных земель, которое император возлагает на магистратуры, а они в свою очередь закрепляют за отдельными гражданами, как правило, собственниками соседних земель. На этой почве последние начинают отказываться от своей земельной собственности, лишь бы уехать и освободиться от гнета литургии ([49] с. 360–361). В дальнейшем, в начале IV в., император Константин Великий принял закон, по которому обязательство по обработке брошенных земель, находившихся в государственной собственности, было окончательно возложено на собственников ближайших частных участков. Одновременно с этим было введено правило о том, что продажа и наследование хороших (обрабатываемых) земель могло осуществляться лишь одновременно с плохими (заброшенными) землями. Это правило (эпибола) стало обязательным для всех и было закреплено в течение IV в. в целом ряде законодательных актов, включая кодекс Феодосия, принятый в конце IV в. ([179] р.312; [90] р.561). Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация, когда большая часть земель не только потеряла всякую стоимость, но и превратилась в обузу для собственников. За всю историю человеческой цивилизации, или по крайней мере, за последние 4–5 тысячелетий, которые нам более или менее известны, пожалуй, лишь в поздней античности мы видим такую ситуацию, когда благодатные земли Западной Европы и Средиземноморья, за обладание которыми во все остальные времена шли нескончаемые войны и распри, потеряли всякую привлекательность и всякую стоимость для тех, кто ими обладает. Именно эта ситуация предопределила дальнейшее развитие событий — расселение варваров на территории Римской империи.
В это же время (первая половина III в.) ведущий римский юрист Ульпиан, который играл ведущую роль в выработке новых римских законов, впервые сформулировал мнение о том (так называемое правило origo), что члены магистратур должны оставаться там, где они проживают ([49] р. 350–351, 227). Тем самым была предпринята попытка
воспрепятствовать отъезду граждан с целью уклонения от своих обязанностей перед государством. Фактически это правило затрагивало также всех, кого назначали для выполнения определенных общественных обязанностей, т. е. достаточно широкий круг горожан, и некоторых жителей деревень. В дальнейшем оно было распространено императором Диоклетианом (284–305 гг.) [8] и на всех без исключения крестьян: как арендаторов земли (колонов), так и собственников земли. Всем им было запрещено, под страхом сурового наказания, покидать свое место жительства ([130] р. 68–69). Законами и указами Диоклетиана и его преемников практически все граждане центральных и западных провинций Римской империи были прикреплены либо к определенному участку земли, либо к своему месту жительства, а также к определенной профессии, которая передавалась по наследству: сын кузнеца теперь мог стать только кузнецом, а сын торговца — только торговцем. Кроме того, и жениться теперь сын кузнеца мог только на дочери кузнеца, а сын крестьянина — только на дочери крестьянина, причем из своей деревни или местности ([151] рр.110–111; [179] р.315). Фактически это означало введение крепостного права для всех или большинства жителей Римской империи [9], за исключением высших государственных чиновников и богатых собственников земли и недвижимости.
Однако и последние не были в выигрыше от происходивших изменений. Как только римские императоры стали ощущать серьезную нехватку в сборе налогов с провинций, они начали прибегать к реквизициям собственности у богатых. В период ранней империи (вплоть до конца II в.н. э.) такие меры были исключением: к ним прибегали, например, Нерон и Домициан, за что их, собственно, и ненавидела римская аристократия и с тех пор оба считаются «плохими» императорами [10]. Однако с конца II в. безвозмездные реквизиции собственности у богатых и взимание с них специальных налогов в
