Вероника Крашенинникова - Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России

В данном контексте под «обычным умом» понимается любое сознание, которое не практикует критический взгляд и научный подход, нацеленные на раскрытие нового, неизвестного, не принятого обществом. Способность видеть объективную реальность подразумевает постоянную практику интеллектуальной дисциплины, которой обладают немногие — и еще более редки те, кто стремится применять ее в повседневной жизни.

Процесс ассимиляции новой информации происходит за счет ее адаптации к существующим убеждениям — эта базовая закономерность определяет сущность человеческого восприятия. «Мы игнорируем информацию, которая не соответствует нашим убеждениям, искажаем ее так, чтобы она подтверждала или, по крайней мере, не противоречила им и не отрицала их состоятельность», — пишет Роберт Джервис, один из самых влиятельных исследователей международных отношений, чьи работы по влиянию убеждений и предубеждений на процесс принятия решений революционизировали науку.[148] На неосознаваемом уровне ранее сложившиеся образы могут иметь такую силу и устойчивость, что исследователи говорят о «тирании прошлого над воображением».

Транзакционная школа восприятия делает акцент на то, что восприятие всегда является выбором или предположением истинной натуры стимула (события, действия, образа). При этом человек не отдает себе отчет в том, что он делает выбор: он видит лишь одну-единственную интерпретацию. Политический психолог Джозеф де Ривера подчеркивает, что главный вопрос в этом контексте состоит в том, как осуществляется выбор той единственной интерпретации. Ривера демонстрирует, что выбор делается в пользу той интерпретации, которая соответствует существующим убеждениям наблюдателя.[149] Далее, при принятии решения, человек отвечает не на все событие, а только на его избранную интерпретацию.

Убеждения человека влияют не только на то, какую интерпретацию события он выбирает, но даже и на то, видит ли он его вообще. Воспринимая реальность в заданном собственными убеждениями ключе, человек может не заметить события, не отвечающего его ожиданиям и убеждениям. Неверие Сталина в возможность войны с гитлеровской Германией заставило его не принимать во внимание активную подготовку к войне, разворачивавшуюся у советских границ. Глава Военно-морского флота США, получив информацию об атаке Японии на Пёрл Харбор, воскликнул: «Боже, этого не может быть. Это сообщение, должно быть, имеет в виду Филиппины».[150]

Поистине «Я увижу это, когда поверю в это».

В плоскости политического процесса, и в особенности политической риторики, прошлые события и образы часто используются для квазиисторического обоснования текущих задач. Британский историк Алан Тейлор говорил, что «люди используют прошлое, чтобы снабжать подпорками свои собственные предубеждения». Профессор Гарвардского университета, историк Стэнли Хоффман наблюдал, что американцы склонны использовать историю как «мешок, из которого каждый может выудить „урок“ в доказательство своей позиции».[151] Исторические аналогии используются в подкрепление уже существующих предпочтений и для обоснования уже избранной политики.

Неприязненное отношение ко всему новому диктуется инстинктом самозащиты, который пытается предохранить человека от психологических потрясений, связанных с разрушением устоявшихся систем верований и убеждений. Для убежденных в своей правоте людей новая информация не ставит под сомнение существующие убеждения, она, более того, используется в их подтверждение. В случаях когда противоречащая информация замечена, ее правдоподобность может быть поставлена под вопрос. Отрицать информацию проще, когда она исходит из «ненадежного» источника, тем более от оппонента или врага. Правдоподобие и синонимичные ему термины не принадлежат выступающим; они принадлежат суждению слушателей. Наконец, когда человек не может ни игнорировать, ни отрицать свершившийся факт, этот факт будет отнесен к категории «исключений» из правила — так и не поставив под вопрос само правило.

Степень устойчивости существующих убеждений варьируется. Самые устойчивые из них, согласно Роберту Джервису, формируются в четырех случаях: увиденного «своими глазами»; на основе опыта, полученного в начале жизненного пути и карьеры; в случае важных последствий для самого человека и для страны; в зависимости от возможности наблюдать альтернативные собственным убеждениям развития событий.

Когда человек видит нечто, это нечто может стать реальностью. Явление self-fulfilling prophecy, самореализующего предсказания, не имеет научных доказательств, но дает справедливое описание эмпирических ситуаций. Роберт Мертон определяет самореализующее предсказание как «ложное описание ситуации, которое ведет к реальному воплощению первоначально неверного предположения». Уверенность в своих ожиданиях заставляет человека действовать так, как будто события уже произошли, и эти действия могут создать предпосылки для настоящей реализации ожидания. Воспринимая государство Б как врага, государство А мобилизует военные ресурсы, нагнетает риторику, готовится к войне — и война начинается.

В процессе конструирования образов и реальности, особенно в антагонистическом контексте, активируется механизм, называемый mirror-imaging, «зеркальное отображение». Юрий Бронфенбреннер, автор термина, выдвинул его в 1961 году для описания особенности советско-американского взаимного восприятия, когда стороны подсознательно проецировали друг на друга негативные стереотипы, чаще всего описывавшие их собственные черты.[152] Обвинения в экспансионизме, милитаризме, эксплуатации и многие другие звучали с обеих сторон и отражали ту часть действительности, которую ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не желали в себе признавать. Сегодня этот термин используется в более широком смысле, описывая тенденцию наблюдателя наделять наблюдаемого собственной логикой и образом мышления. Бывший заместитель главы Пентагона Пол Вулфовиц описывал mirror-imaging как «величайшую ошибку, состоящую в уверенности, что люди ведут себя (…) рационально в соответствии с нашим определением рациональности».[153] Собственные черты, а также их количественные характеристики неосознанно проецируются на другие государства: например, чем выше собственная подозрительность, тем большей подозрительностью наделяется другой. Неспособность поставить себя на место другого, мыслить в его контексте и оперировать его категориями повлекла множество военных и внешнеполитических просчетов.

Ожидания формулируют устойчивую оценку того, что есть мир и что он готовит. Ожидания питают склонность наблюдателя замечать одни факты и игнорировать другие, немедленно (и часто неосознанно) делать выводы из избранных фактов и отказываться принимать альтернативные варианты — исследователи называют это явление «персептивной готовностью» (perceptual readiness).

Исследователь Джером Брунер предлагает рассмотреть механизм и последствия персептивной готовности на простом примере. Допустим, человек настроен на то, чтобы встретиться с каким-либо предметом, скажем, яблоком, то есть категория «яблоко» имеет устойчивое место в его представлениях. Степень доступности категории «яблоко» во внешнем восприятии этого человека может быть измерена силой стимула, который необходим для получения ответа «это — яблоко». Чем выше доступность категории:

1) тем более слабый стимул достаточен для того, чтобы категоризация состоялась;

2) тем шире диапазон характеристик, позволяющих зачислить предмет в данную категорию;

3) тем вероятнее, что наличие другой категории, более соответствующей качествам предмета, останется незамеченной. Возвращаясь к яблокам, это означает, что: яблоки будут легче и быстрее распознаны, большее количество предметов будут верно или ошибочно идентифицированы как яблоки и что верная или наиболее подходящая категория для этих предметов окажется замаскированной.[154]

Во внешней политике это означает, что если аналитик ориентируется, например, на «авторитарность», то он будет находить ее признаки легче, быстрее и чаще, и что «авторитарности» будут приписаны действия, которые бы при объективном рассмотрении могли бы быть предметом другой оценки. Ожидания также формируют будущее при планировании. Если члены правительства потратили много времени и ресурсов на подготовку к определенному кризису, то повышается вероятность того, что некоторая другая ситуация в будущем будет интерпретирована как ожидаемый кризис и что подготовленный план будет реализован.