Либерализм кажется всепроникающим, как плесень, но даже плесени требуются условия для выживания. Так, например, либерализм не может выжить без либералов, а либералы не могут выжить без демократии. Как только демократия гибнет, либералы обычно первыми превращаются из свободных граждан в украшение для уличных фонарей. Тот факт, что они сами активно помогают разрушить демократию, дает им право не на помилование, а только на титул «полезных идиотов». Какая ни мощная вещь демократия, она не всесильна. Она выдерживает издевательства, но только до определенного предела. И как только она дает слабину, фашизм, либо под красным знаменем, либо под зеленым, всегда готов заполнить образующийся вакуум.
Люди в окнах Северной башни за несколько минут до того, как она рухнула.
Давайте поговорим об издевательствах над демократией. Посетив проездом город с красивым названием Нью-Полц в штате Нью-Йорк, я заметила книгу комиксов в витрине местного книжного магазина. Книга называлась «В тени башен, которых нет». Ее автор, Арт Спигельман, стал знаменит после публикации другой его книги комиксов, «Maus» в которой жертвы Холокоста изображены в виде мышей. Обложка его новой книги украшена силуэтом Торгового центра и забавной картинкой, на которой куча мультяшных человечков, смешно кувыркаясь, сыпется вниз из рушащихся башен. На самом деле, эти «маленькие геббельсы», как назвал жертв 9/11 Уорд Черчилль, выглядели совсем не так забавно в последние мгновения своей жизни, но дело даже не в этом. Дело в том, что никто не пришел в магазин и не сказал его владельцу: «Послушай, дружище, мы живем в маленьком городе. Мы все уважаем Первую поправку и все такое, но это — все равно, что гадить на могиле собственной матери. Мы здесь таких вещей не делаем. Если ты хочешь продавать книги в этом городе, не пытайся продать эту.» В действительности наше уважение к Первой поправке превышает наше уважение к материнской могиле. Могила, даже изгаженная, никуда не денется. Можно ли то же сказать о Первой поправке, остается под вопросом. Откуда берется ваша уверенность в том, что мы выживем как страна, как демократия, как цивилизованное общество?
Если вам кажется, что с американской демократией все в полном порядке, задайте себе два простых вопроса: (1) Все ли в полном порядке с европейской демократией? (2) Что делает Америку более устойчивой против исламизации, чем Европа. Я на эти вопросы отвечаю соответственно «Нет» и «Ничего». Если у вас есть причины для большего оптимизма, я буду признательна, если вы ими со мной поделитесь.
Ислам, безусловно, не единственная опасность, угрожающая нашей демократии. Демократия — вещь многогранная, и одним из ее важнейших инструментов в нашей стране является двухпартийная система. Идея двухпартийной системы проста и прекрасна: две школы политической мысли соревнуются за лучшее решение социальных проблем. Народ при этом выступает в роли верховного арбитра, провозглашая свой вердикт на избирательных участках. Но это — в идеале. На практике это выглядит совершенно иначе.
Сегодняшних демократов заботит одна проблема: как отнять власть у республиканцев. На первый взгляд, это должно быть не так уж и трудно, потому что республиканцы, несмотря на то, что им принадлежит большинство в Сенате и Конгрессе, не говоря уже о Белом доме, не дали стране абсолютно ничего.
Прогнившая система пособий, породившая поколения тунеядцев и способствующая росту преступности, продолжает существовать без каких-либо изменений.
Система расовых квот, увековечивающая расизм под предлогом устранения его последствий, продолжает существовать без каких-либо изменений.
Границы страны остаются незащищенными, несмотря на то, что мексиканцы, при полной поддержке своего правительства, не только сами ежедневно пересекают их тысячами, но и прихватывают с собой арабов.
Наша «война с террором» не смогла ни на йоту уменьшить постоянную угрозу террора, с которой мы живем, начиная с 11 сентября 2001 года. Если вы в этом не уверены, то вы, по-видимому, каким-то образом пропустили последние новости из Лондона. Внутренняя безопасность существует только в названии вновь созданного департамента. Враг, неспособный сопротивляться нашей мощи, нанес нам подлый, жестокий, ничем не спровоцированный удар. Что мы делаем в ответ? Реорганизуем правительственные департаменты.
Единственной страной, которой наша война в Ираке идет на пользу, является наш злейший враг, Саудовская Аравия, чей царек необъяснимо оказался закадычным другом нашего президента. Наши враги дорвались до ядерного оружия, и мы ничего не сделали, чтобы их остановить. ООН разъедена коррупцией, словно мусульманская страна, но мы продолжаем оплачивать наше участие в ненашем раздолье.
В процессе демократизации Ближнего Востока Израиль оказался брошен на съедение арабам. Израиль, кстати говоря, был не только единственной демократией, возможной в этом регионе. Он был единственной страной в мире, кровно заинтересованной в выживании и процветании Соединенных Штатов. Благодаря Соединенным Штатам, Израиль перестал быть демократической страной, и вероятность его собственного выживания быстро становится мнимой величиной.
Тем временем наш президент додумался решать африканские проблемы посредством золотого дождя. У нас нет никаких причин сомневаться в успехе этой затеи. Знаете почему члены племени Хуту искрошили своими мачете в капусту больше миллиона членов племени Тутси? Потому что у Хуту не было денег на автоматы Калашникова. Теперь будут. Президент Буш окружил себя блистательными советниками, экспертами во всех областях, но ни один из них почему-то не объяснил ему, что проблемы Африки, включая ее феноменальную нищету, происходят оттого, что африканцы не хотят и не могут жить так, как, по нашему мнению, надлежит жить в XXI веке всем культурным людям, и никакие миллиарды этого факта не изменят, так же как раздача презервативов не смогла замедлить катастрофического распространения СПИДа по всему континенту.
Как демократы предлагают исправить все эти и многие другие исторические ошибки республиканцев? Никак. Вот вершины демократических достижений с тех пор, как Рональд Рейган покинул Белый дом.
Они отдали ядерные секреты США Китаю в обмен на финансирование избирательной кампании Клинтона.
Они открыли, но не обнародовали тайный смысл слова «is»
Они сумели посредством пустой, нескончаемой говорильни заблокировать большинство выдвинутых Бушем кандидатов в судьи.
Они отвергают все, что республиканцы делают и говорят, но не ждите, что они предложат хоть что-нибудь взамен. Из интересы лежат в другой плоскости.
Чтобы понять, где лежат интересы демократов, вспомните избирательную кампанию 2004 года, в которых Демократическая партия была представлена тщательно отобранной группой заведомо обреченных кандидатов. Почему? Потому что победа демократа на президентских выборах в 2004-ом году помешала бы Хиллари стать президентом в 2008-ом. За время, минувшее со дня его поражения, Джон Керри всем своим поведением убедительно продемонстрировал, что является воистину изощренным политиком. Он до сих пор думает, что ему позволят выставить свою кандидатуру на следующих выборах, и не понимает, что ему придется до конца своих дней довольствоваться бесплатным кетчупом.
Но прежде, чем злорадствовать по адресу глупых демократов, давайте подумаем, что ожидает нас в 2008 году. В 2008 году нас ожидает вот что: мы изберем Хиллари, потому что она будет единственным избираемым кандидатом от всех представленных на выборах партий, включая не только республиканцев, но даже Ральфа Надера и всех остальных Россов Перо, жаждущих выбросить на ветер несколько миллионов долларов за пятнадцать секунд сомнительной славы.
Я никогда не забуду, как я была потрясена, когда мне объяснили, что «Дженерал Моторс» была создана не для того, чтобы обеспечивать американский народ недорогими автомобилями высокого качества, а для того, чтобы несколько человек могли разбогатеть. Автомобили, заводы, где их делают, рабочие, которые работают на этих заводах — все это всего лишь побочный эффект основной операции. Шок, вызванный пониманием того, что Клинтоны и Кеннеди хотят управлять страной так, словно это — вариант «Дженерал Моторс», был гораздо слабее. К какому выводу я могла прийти, услышав заверения президента, что ислам нам не враг, хотя каждый, у кого есть хоть капля мозгов, включая всех без исключения мусульман, знает, что ислам нам смертельный враг? К какому выводу я могла прийти, видя, как президент лижет не скажу что фюреру ваххабистов? К какому выводу я могла прийти, видя, как американские солдаты гибнут в Ираке за то, чтобы саудовцы могли возглавить джихад против нас? К какому выводу пришли вы?
Если я все еще недостаточно оскорбила ваш патриотизм, если ваша приверженность линии партии оказалась недостаточно сильна, чтобы заставить вас бросить мою писанину на середине слова и гневно потребовать чтобы я исключила вас из списка подписчиков, вы можете спросить, что можно сделать, чтобы спасти нашу страну и наш мир. К сожалению, я — не пророчица. Я не знаю, что можно сделать, и можно ли еще сделать хоть что-нибудь. Вот, что собираюсь сделать я. Я собираюсь никогда больше не голосовать за кандидата, которому я не доверяю, только потому что его сопернику я не доверяю сильнее. Я больше никогда не буду голосовать за кандидата, которого не уважаю, только потому, что его соперника я презираю еще больше. Я больше никогда не буду голосовать за меньшее из двух зол. Если я когда-нибудь снова приму участие в выборах, я проголосую за кандидата с позвоночником, который не побоится сказать избирателям, что ислам — наш смертельный враг. И если такого кандидата в списках не окажется, то вам придется избирать, кого угодно, но без моего участия. При этом мою ссылку на позвоночник следует понимать буквально. Мне не только безразлично, какую партию будет представлять мой кандидат, мне совершенно все равно, к какому биологическому виду он будет принадлежать. Если он — позвоночное, я буду удовлетворена, хотя должна признаться, что я бы чувствовала себя более комфортабельно, если бы он/она/оно оказался/ась/ось млекопитающим, как я сама. Но я не собираюсь на этом настаивать.
