Хаддам обещал доложить обо всем этом сирийскому руководству.
— Мы стремимся к тому, — подчеркнул он, — чтобы во всем мире почувствовали: Сирия располагает таким военным потенциалом, опираясь на который она может дать отпор любым агрессивным действиям. И дать его не руками Советского Союза, а своими собственными. Мы против того, чтобы вовлекать наших советских друзей в прямую конфронтацию с Израилем.
После того как Хаддам ушел, Громыко отозвал Огаркова в сторону и сказал:
— Вы поняли? Это и был ответ на наше предложение о базах: хоть и не прямой, но негативный.
Более откровенным оказался премьер-министр Сирии Кассем. В начале февраля он прямо заявил советскому послу Юхину, что Сирия не может предоставить военную базу Советскому Союзу, так как вынуждена считаться с негативной позицией арабских стран.
Лед тронулсяВсего две недели прошло со времени визита Хаддама в Москву и позиция Сирии в корне поменялась. Что послужило толчком к этому? Скорее всего жесткие, воинственные заявления Израиля.
Вернувшись из США, министр обороны Израиля генерал Ариэль Шарон сделал несколько заявлений, суть которых сводилась к тому, что теперь Израиль будет наносить удары первым, чтобы свести на нет любую угрозу своей безопасности.
«Мы не можем больше соревноваться с арабами, — говорил он, — наша экономика больше не в состоянии нести бремя этой гонки вооружений». Через несколько лет у арабов будет на вооружении до 17 000 танков, более 3000 боевых самолетов, десятки тысяч пушек и сотни ракет класса «земля — воздух». Перед лицом подобной угрозы Израиль может избрать только одну линию поведения: нанести первым сильный удар, прежде чем опасность станет неминуемой. При этом Шарон подчеркнул, что располагает «конкретными фактами», показывающими, что Сирия готовится к войне с Израилем.[53]
И это были не просто слова. Практически одновременно по линии разведки поступили сообщения о тайном визите в Бейрут начальника Генерального штаба Израиля генерала Эйтана. Там в штаб-квартире фалангистов обсуждались планы совместных военных действий против палестинцев и Сирии.
Это, видимо, и повлияло на позицию Сирии в отношении создания советских военных баз. 14 февраля министр иностранных дел Хаддам передал в Москву обращение сирийского руководства, в котором говорилось о согласии «поддержать» советские предложения о заходе военных кораблей в порты Сирии. Но при этом сирийцы брали быка за рога:
«Сирийское руководство просит дружественное советское руководство разъяснить, будут ли советские военные контингенты, размещенные на территории и в территориальных водах САР, в соответствии с соглашением, о котором ведутся переговоры, участвовать в отпоре нападениям извне на Сирию в соответствии с Договором о дружбе и сотрудничестве между нашими странами».
Прочитав эту депешу из Дамаска, Громыко скривил губы:
— Ну что ж, лед тронулся, — сказал он. — Израиль неплохо помогает нашим военным заполучить базу в Сирии. Но с просьбой Асада соглашаться нельзя. Будем рассматривать ее как запрос, но торговля предстоит серьезная.
После этого последовало срочное указание вместе с военными подготовить ответ сирийцам. На этот раз военные не спорили, — видимо, перспектива оказаться втянутыми еще и в войну на Ближнем Востоке их тоже не устраивала. Поэтому 18 февраля Громыко и Устинов направили Записку в ЦК, в которой четко указывалось:
«В нашем ответе, не давая каких-либо обещаний относительно использования советского контингента в военных действиях в случае нападения на Сирию, сделать упор на том, что само по себе нахождение на территории Сирии советского военного персонала оказывало бы сдерживающее влияние на Израиль».
Политбюро без особых прений согласилось с этим и в Дамаск пошло такое указание для передачи сирийскому руководству:
«Заключение такого соглашения (о заходе советских военных кораблей. — О. Г.) сыграло бы значительную роль в повышении обороноспособности Сирии и укреплении ее позиций перед лицом израильских провокаций и нажима со стороны США. Всему миру было бы ясно, что это недвусмысленный ответ Советского Союза и Сирии на заключенное между США и Израилем соглашение о стратегическом сотрудничестве… Само по себе появление на территории Сирии советского военного персонала с соответствующим вооружением стало бы важным фактором сдерживания агрессивных устремлений Израиля. Руководителям Тель-Авива и их американским покровителям пришлось бы умерить свои агрессивные замашки и всерьез задуматься, стоит ли пускаться в авантюры.
Советский Союз — и это не раз говорилось сирийским руководителям, в том числе во время переговоров Л. И. Брежнева с президентом Асадом в мае прошлого года — оказывал и будет оказывать Сирии разностороннюю помощь в ее справедливой борьбе против израильской агрессии.
Вместе с тем было бы нереалистично пытаться предопределять заранее, в чем именно эта помощь может выражаться применительно к гипотетическим ситуациям. Для этого у нас есть предусмотренный Договором о дружбе и сотрудничестве и уже проверенный механизм консультаций, позволяющий находить решения по тем вопросам, которые могут возникать в связи с той или иной конкретной ситуацией».
Ответ этот был составлен достаточно уклончиво, и министр Хаддам, которому посол Юхин зачитал его слово в слово, скорчил недовольно физиономию и сказал дежурную фразу, что передаст его руководству. И добавил со значением:
— Возможно, возникнут вопросы.
После чего снова наступила пауза.
Женат на палестинской революцииКак ни странно, но меньше всего эта война нервов затронула тех, против кого она была нацелена, — Арафата и палестинцев. Слухи о неминуемом вторжении Израиля в Ливан они воспринимали философски спокойно, хотя заполонили арабский мир мольбами о помощи. Шли такие обращения и к Советскому Союзу, — но это скорее так, для порядка, и в надежде хоть что-то урвать.
На помощь извне палестинцы вовсе не надеялись, полагаясь больше на Аллаха и на Израиль, — не удержатся израильские генералы и ударят по Сирии, начнется большая война, и тогда вмешаются великие державы и остановят ее. А ООП, глядишь, опять уцелеет. Такая вот была тактика, — она же стратегия.
В те времена мне часто приходилось встречаться с Арафатом в Москве или Бейруте, и мы много разговаривали на эти темы. Особенно памятными были встречи в Бейруте. Гражданская война в Ливане была в самом разгаре с массовыми убийствами, грабежами и похищениями, совершаемыми, как тогда казалось, с несвойственной людям жестокостью. Со всем этим потом пришлось столкнуться в Боснии, Косово, Чечне…
А тогда нужно было посетить сначала президента Ливана Эльяаса Саркиса и для этого проехать весь Бейрут, где все время вспыхивали перестрелки. А главное, пересечь так называемую зеленую линию, рассекавшую город на две части: Западный Бейрут, где обосновались мусульмане и палестинцы, и Восточный Бейрут — оплот христиан.
Советское посольство находилось в Западном Бейруте, а президент и правительство в Восточном. Поэтому само по себе такое путешествие было делом рискованным. Тем более, что мы опаздывали и решили ехать напрямик, а не кружным, менее опасным, путем. Но «зеленую линию» проскочили благополучно и без особых помех добрались до президентской виллы в горах. Началось обсуждение ситуации в стране, и я заметил:
— Только что мы пересекли «зеленую линию», и никто не стрелял. Можно это рассматривать как признак начала нормализации обстановки?
Мудрый ливанец улыбнулся этой дипломатической хитрости и ответил:
— Благодарите Бога! Вам просто повезло.
Потом нужно было встретиться с Арафатом. Советский посол в Ливане А.А. Солдатов, милейший человек и опытный дипломат, предложил пригласить его в посольство. Это был обкатанный и наиболее безопасный способ общения с лидером палестинцев. Но я сказал, что поеду к Арафату сам с переводчиком. Мне давно хотелось побывать у него и посмотреть, как он живет и работает. Кроме того, визит к нему посланца могущественного Кремля должен был поднять его вес в глазах непокорных соратников.
Здесь, однако, возникала одна серьезная проблема: никто не знал, где в данный момент находится Арафат. Опасаясь нападений, он постоянно менял место пребывания. Но с ним удалось связаться по телефону, и он сказал, что пришлет проводников, которые покажут путь.
Этими проводниками оказались два бронетранспортера с палестинскими бойцами при полном вооружении. И вскоре от ворот советского посольства отправилась необычная дипломатическая миссия: впереди шел БТР с бойцами на броне, за ним черная посольская «Волга», а следом — еще один БТР.
