Но как только Красная Армия, наученная горьким опытом, становилась в оборону, германская военная машина тут же начинала буксовать. Примеры тому — оборона Киева, Ленинграда, Москвы, Воронежа, Новороссийска, Сталинграда, Курска. И вот тут германская армия сталкивалась с проблемами. Она была катастрофически не готова к войне. В германской армии не было ни теории взлома обороны, ни соответствующего инструмента для такой работы.
Но и Красной Армии в первом периоде войны тоже не каждый раз удавалось прорвать вражескую оборону. После войны планы таких операций со стрелками, решительно рассекающими вражеские тылы, наши стратеги прятали в глубоких недрах недоступных секретных хранилищ. Прятали не только от современников, но и от грядущих поколений, выдавая дерзкие замыслы, которые не удалось осуществить, за бои местного значения.
А когда при сочинении официальной версии войны возникало непонимание, стратеги заявляли: да, мы тут уложили в землю сотни тысяч своих солдат, сожгли миллионы снарядов, потеряли тысячи танков и самолетов. Но мы делали это не ради взлома вражеской обороны, не для окружения и разгрома врага, просто нашими гигантскими силами отвлекали внимание небольших сил противника, которые тут стояли в обороне и никому не мешали.
Именно так поступали наши великие полководцы в отношении многих кровавых сражений 1942 и 1943 годов. Позорно проваленные наступательные операции они после войны в своих мемуарах мягко называли незавершенными, а то и вовсе объявляли отвлекающими действиями. Самый яркий пример — операция «Марс», которая началась в районе Ржева в ноябре 1942 года. Целью операции было окружение группы армий «Центр». Операция проводилась по настоянию Жукова и под его личным руководством; закончилась она грандиозным провалом и в мемуарах Жукова названа отвлекающей.
3
Но на заключительном этапе войны Красная Армия в совершенстве овладела искусством взлома любой обороны. Рецепт успеха был таким. Нужно было сосредоточить на участках прорыва 7–8 тысяч орудий. Плотность на участках прорыва — 300–350 орудий на километр фронта. Рекорд — 468 орудий на километр. Еще до сосредоточения артиллерии требовалось подвести к огневым позициям десятки тысяч тонн снарядов.
Вся эта огневая мощь внезапно обрушивалась на головы врагов. Артиллерийская подготовка на заключительном этапе войны обычно бывала короткой, полтора-два часа, а то и меньше, но исключительно интенсивной. Без всякого перерыва артиллерийская подготовка перерастала в артиллерийскую поддержку. Сначала пару часов обрабатывался передний край обороны противника, и момент завершения артиллерийской подготовки становился моментом начала атаки. Впереди шли тяжелые танки прорыва, следом за ними — тяжелые самоходные орудия, далее — густые цепи пехоты. Задача артиллерии — стелить огневой вал сплошных разрывов впереди наступающих войск. Огневой вал мог быть двойным. Дело в том, что пока от первой вражеской траншеи в глубину обороны противника катился один огневой вал, противник мог переждать артиллерийскую подготовку в укрытиях, а затем снова занимал огневые позиции для отражения атаки. Но следом за первым валом шел второй. А уж потом — танки, самоходки, пехота.
Когда пехота с танками и самоходками непосредственной поддержки продвигались на несколько километров вглубь обороны противника, через пролом вводились в сражение танковые и механизированные корпуса, а иногда и целые танковые армии.
В идеале следовало делать «чистый прорыв», то есть взламывать оборону противника на всю глубину с тем, чтобы танковые и механизированные соединения не тратили силы на завершение прорыва, а свободно без препятствий выходили на оперативный простор.
4
Метод великолепный, но у него были серьезные недостатки. Прежде всего — чудовищная растрата материальных средств. Во время войны для взлома обороны противника Красная Армия использовала в основном следующие орудия:
• 76-мм пушки ЗиС-З (масса осколочно-фугасного снаряда — 6,2 кг);
• 120-мм минометы (масса мины — 15,9 кг);
• 122-мм гаубицы М-30 (масса снаряда — 21,7 кг);
• 122-мм пушки А-19 (масса снаряда — 25 кг);
• 152-мм гаубицы М-10 и Д-1 (масса снарядов — от 40 до 51 кг);
• 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 (масса снаряда — от 43,6 до 56 кг);
• 160-мм минометы (масса мины — 41 кг);
• 203-мм гаубицы Б-4 (масса фугасного снаряда — 100 кг, бетонобойного — 146 кг);
• 280-мм мортиры Бр-5 (масса снаряда — 246 кг);
• 305-мм гаубицы Бр-18 (масса снаряда — 330 кг).
Каждому снаряду требуется гильза и заряд. Снаряды, гильзы, взрыватели и заряды перевозят в добротных и прочных — то есть тяжелых — деревянных ящиках. Даже один миллион снарядов, гильз, взрывателей, зарядов и упаковки — это в любом случае десятки тысяч тонн. Все это надо произвести, истратив тысячи тонн черных и цветных металлов, сотни тонн взрывчатых веществ, затратив труд огромного количества людей, — чего стоит производство одних только взрывателей!
Все это надо погрузить в вагоны и доставить на железнодорожные станции. Выгрузить из вагонов, погрузить в машины, отправить на фронтовые склады, снова разгрузить. Потом опять погрузить, отправить на армейские склады и там разгрузить. После этого — склады корпусные, дивизионные, полковые. И только после этого боеприпасы попадут на огневые позиции. Погрузка и разгрузка, как принято, производятся вручную.
Так вот, только на проведение артиллерийской подготовки только в одной наступательной операции только на одном фронте требовалось подвезти десятки тысяч тонн боеприпасов. Только представьте себе, каких организационных усилий, расходов и трудозатрат это требует.
5
Второй серьезный недостаток такого метода взлома обороны заключался в том, что он требовал слишком длительного времени на сосредоточение сил и самого кропотливого планирования боевых действий. Тыловое обеспечение, то есть подвоз десятков, а то и сотен тысяч тонн боеприпасов, горючего, инженерного имущества и запасных частей, было само по себе сложнейшей операцией. Например, при подготовке Висло-Одерской операции объем внутрифронтовых и внутриармейских перевозок на одном только 1-м Белорусском фронте составил 923,3 тысячи тонн (Советская военная энциклопедия. Т. 2. С. 148). Подготовка крупной наступательной операции занимала как минимум полтора месяца, которые уходили на подвоз материальных средств и подготовку войск.
Да и противник не дремал. Он наносил удары по нашим войскам во время их сосредоточения, благо их собирали столько, что промахнуться было невозможно — в любом случае в кого-нибудь попадешь. Противник по многим признакам пытался определить дату и время начала наступления Красной Армии, и если это удавалось, то в последний момент он тихо без шума отводил свои войска на вторые позиции.[11] На переднем крае оставались лишь небольшие отряды охранения, усиленные танками и артиллерией. В этом случае мощь артиллерийского удара Красной Армии обрушивалась на почти пустые траншеи. Наши войска, истратив десятки тысяч тонн снарядов, переходили в наступление, но пройдя несколько километров, вдруг попадали под разящий огонь главных сил противника.
Чтобы этого избежать, советские командиры перед каждым наступлением проводили разведку боем, прощупывая вражескую оборону снарядом и штыком. Разведка боем проводилась обычно на широком фронте для того, чтобы до начала наступления не раскрыть перед противником участки прорыва.
6
О том, как проводили разведку боем на заключительном этапе войны, Жуков доложил на секретной военно-научной конференции высшего командного состава Группы советских войск в Германии в декабре 1945 года. Материалы конференции были рассекречены лишь 40 лет спустя и опубликованы в 1985 году в спецвыпуске журнала «Военная мысль». Вот рассказ Жукова о небольшом эпизоде в ходе боевых действий 1-го Белорусского фронта во время Варшавско-Познаньской операции:
Проводя 30-минутный артналет для обеспечения действий особого эшелона, мы привлекали для этого очень много артиллерийских средств с целью, чтобы противник не мог разгадать нашего метода атаки. 400 000 снарядов из тех запасов, которые мы ассигновали на прорыв, мы могли выбросить на действия этого эшелона и ничего при этом не теряли.
Это еще не артиллерийская подготовка. Это только увертюра. Это только предварительный короткий огневой налет для обеспечения действий особого эшелона войск. Это своего рода разминка, для которой привлекается большое количество артиллерии, но расход боеприпасов незначительный — всего лишь 400 тысяч снарядов. Артиллерия работает только полчаса, бросая по 13 300 снарядов каждую минуту. Это то количество боеприпасов, которое не жалко выбросить на поддержку действий особого эшелона, ничего при этом не теряя.
