Какие мои роли дороги мне особенно? Я очень любил спектакли по Диккенсу. Кстати, роль в "Пиквикском клубе" - одна из моих первых ролей. Этот потрясающий спектакль В.Я. Станицына, поставленный в 1934 году в декорациях П.В. Вильямса, собрал замечательных актёров: Грибов, Массальский, Блинников, Топорков, Кторов. В создании этого спектакля принимал участие Михаил Афанасьевич Булгаков, и, приходя на репетиции, он всё время чего-нибудь подкидывал режиссёру, более того, сыграл роль президента суда, чем поразил и Станиславского, обратившего внимание на замечательного исполнителя.
Я в этом спектакле работал с 1947 года. И судьбе было угодно, что совсем скоро Станицын вновь обратился к Диккенсу, в постановке "Домби и сын" я получил роль Уолтера Гея. Моей партнёршей была Валентина Калинина, моя однокурсница, замечательная дочь Домби Флоренс.
Почему я заговорил об искусстве перевоплощения? Да потому что, если посмотреть перечень моих работ времён наивысшей творческой зрелости, там видно, насколько широк диапазон моих творческих включений: Себастиан, "Двенадцатая ночь"; Тистер Тутс, "Домби и сын"; офицер "Три сестры"; Окелли, "Мария Стюарт"; почмейстер в "Ревизоре"; барон Клинген, "Плоды просвещения"; Агностос, "Лиса и виноград"; Калганов, "Братья Карамазовы"; Миловзоров, "Без вины виноватые"; Алексей Достигаев, "Егор Булычёв"; Тушкевич, "Анна Каренина"; Лорд Горинг, "Идеальный муж"; Манилов, "Мёртвые души"; Лестер, "Мария Стюарт"; Шервинский, "Дни Турбиных"; Джорж Скуллер, "Сладкоголосая птица юности"; Геннадий Иванович, "Деньги для Марии"; Кумак, "Утиная охота"; Коротков, "Живой труп"; Городулин, Мамаев, Крутицкий, "На всякого мудреца довольно простоты". И это далеко не всё.
Подводя итоги, не могу не сказать о том периоде в жизни МХАТ СССР им. М. Горького, который, по моему глубокому убеждению, нуждается в переосмыслении. История искусства должна сохранить драму второй половины ХХ века в жизни великого театра с позиции исторической справедливости, а не передавать из поколения в поколение небылицы. Я говорю о периоде жизни театра, когда насильственно в его руководство был внедрён О.Н. Ефремов, которого корифеи театра - ведь они все были его преподавателями - по окончании студии в труппу не приняли. Тогда театром руководил триумвират - М.Н. Кедров, В.Я. Станицын, Б.Н. Ливанов, актёр, которого обожал Станиславский, был просто влюблён в этот талант. Это то поколение, которое 30 лет держало репертуар. Последующие 30 лет пришлись на наше поколение. К тому времени, когда в начале 70-х годов по решению министра культуры СССР Е.А. Фурцевой была предпринята смена руководства театра, Кедров был уже очень нездоров, Ливанов - напротив, очень много работал и замечательно проявил себя как режиссёр. Один за другим он выпустил шесть спектаклей. Чего только стоит его постановка "Братья Карамазовы"! Станицын был самым результативным из режиссёров - им создано 34 спектакля! Но, оказалось, не всех это устраивало: пошли пересуды о якобы устаревших методах руководства театром, о необходимости "новой крови".
И появился Ефремов, тогда руководитель театра "Современник". До мелочей помню, как привела его в театр Фурцева. Представила. Аплодисментов не было. Это было на общем собрании в здании на Тверском бульваре. Я хорошо знал Ефремова, мы учились в одно время в Школе-студии. А уже в его бытность главным режиссёром МХАТ СССР им. М. Горького мы как-то зашли с ним в кафе, и, сидя там, он сказал: "Костя, я трагическая личность. Я пришёл уничтожить Художественный театр". А потом состоялось другое общее собрание, на котором зачитали список тех, кого брал Ефремов в обновлённое после ремонта здание театра в Камергерском переулке. Они встали разом и быстро вышли из зала. Об этом страшно вспоминать. Ни Георгиевская, ни Зимин, ни Губанов, ни Пузырёв, ни Пеньков, ни Кошукова, ни Хромова, ни Стриженова, ни Коркошко, ни Трошин, ни Ростовцева, ни Градополов, словом, те, кто последние 30 лет держали репертуар, приглашены в историческое здание театра в Камергерском переулке не были. На следующий день, когда мы пришли в театр на Тверском бульваре, повсюду были следы разора - валялись какие-то обрывки, осколки, тряпки, обломки. Дежурный сказал: "Ночью приходили машины, и весь реквизит, все декорации и костюмы увезли". Вспомнил ефремовское: "Я пришёл уничтожить Художественный театр". Он сделал это.
Мы выбрали художественным руководителем МХАТ им. М. Горького народную артистку СССР Татьяну Васильевну Доронину. Вот уже 25 лет театр работает под её руководством. Талантливейшая актриса, умный, проницательный режиссёр, великолепный организатор жизни театра, личность высокого гражданского мужества и удивительной самоотверженности, Татьяна Доронина стала поистине нашей Доброй феей. Благодаря её героическому стоицизму театр жив и здравствует. Несмотря на невзгоды и козни, мы уверенно идём своим курсом русского реалистического театра, для которого нет искусства, если театр не утверждает "жизнь человеческого духа".
Создан прекрасный репертуар, взращена сильная талантливая труппа. Татьяна Васильевна снова восстановила "Три сестры" в том, великом рисунке Немировича-Данченко. И когда раздвигается занавес и перед зрителем открывается залитая солнцем гостиная, убранная ландышами в день рождения Ирины (декорация художника первого спектакля 1940 года В.В. Дмитриева), сердце по-прежнему замирает от восторга.
2 марта, в день бенефиса, я выйду на сцену в спектакле "Полоумный Журден" в роли дю Круази, актёра, по пьесе - философа Панкрасса. Это один из спектаклей, поставленных Т.В. Дорониной по пьесам М.А. Булгакова. Весёлый, остроумный, искрящийся юмором!
Приходите в Художественный театр!
Галина ОРЕХАНОВА
Обсудить на форуме
Свет небесный
КНИЖНЫЙ
РЯД
Кристина Кондратьева. Икона XXI века. Кузнецовское письмо . - М.: Игра слов, 2011. - 360 с.: ил. - 500 экз.
Одна из главных бед современности - когда правильные мысли и высочайшей пробы ценности не доходят до человеческой души. И не только потому, что эта душа заскорузла, погрязла в суете и знать не хочет ни о чём, кроме самых примитивных развлечений и страстишек. Просто у многих людей нет необходимых знаний, чтобы воспринимать духовное наследие предков. Вот и кажутся намоленные иконы далёкими, пугающе грозными и потому чуждыми. Если при взгляде на икону не согреется душа, то никакие правильные слова не помогут. А если разум перестал метаться в поисках ответа на тысячу проклятых вопросов и душа замерла от неземного счастья при виде прекрасного лика, то считайте, что её коснулся луч небесного света.
"Умопостигаемый свет наполняет небесный ум, то есть ум, превзошедший самого себя, - говорил святитель Григорий Палама. - Око видит Бога не при помощи чуждого символа, но видит Бога как символ".
Эта книга посвящена творчеству современного иконописца Юрия Кузнецова. Слово "творчество" тут весьма условно - ведь полёт фантазии художника строго подчинён православному канону. Тем не менее живописцу удалось разработать новый приём, который уже получил у специалистов название "кузнецовского", или "бисерного", письма. Нанесение не слитных мазков, а множества точек позволяет получать невероятно лёгкие, прозрачные, переливчатые цвета.
"Другой план восприятия - это не логическое умозаключение на основе увиденного и даже не эмоциональное, а духовное переживание жизненного пути святого, - пишет автор книги. - Такое переживание возможно только без участия "ума" или анализа, оно интуитивно и действует на нас изнутри в обход логических рассуждений. Мы приобщаемся к жизни святого всем своим существом одновременно. Поэтому и цвета, и их сочетания в иконах "кузнецовского" письма не условные, рассчитанные на подготовленного зрителя (например, золото - это божественный свет, голубой - небо и т.д.)[?] Ю.Э. Кузнецов видит и может передать в цвете любое событие, явление или состояние. Вера, добро, святость - для него эти понятия существуют не оторванно от видимой реальности, а являются её непосредственной частью. И эта реальность - переливающийся мир цвета с бесконечным количеством сочетаний и оттенков".
Ликующая праздничность кузнецовских икон совсем не так новомодна, как можно подумать, - она заставляет вспомнить о временах, когда в церковь надевали лучшее платье. Теплом и любовью веет от этих ликов, которые отнюдь не внушают нам мысли, что мир безнадёжно пал, - да вот же, свет небесный с нами, он защищает нас от эсхатологического ужаса, которым пропитана современная медиакультура, утешает и зовёт к вершинам духа.
