Вскоре мне объяснили, что девицы вовсе не умирали, а даже совсем наоборот. Но проблема шума от этого ведь не снижается. И вы это прекрасно знаете, сами, небось, любите вдвоём пошуметь. В общем, что-то надо делать. А что именно?
Интересную попытку предприняло заксобрание Красноярского края. Оно в первом чтении приняло проект закона, запрещающего жителям шуметь вообще (круглосуточно). Во втором чтении депутаты расслабились и предложили запрет на шум с 21 часа до 9 утра и полностью – в воскресенье. Видимо, поняли, что невозможное невозможно, и разрешили электорату крики и вопли любви. Депутат Марина Добровольская так и пояснила: «Кричите в экстазе хоть круглые сутки, кричите сколько угодно, получайте удовольствие».
Такой вот необычайный сексуальный эксперимент в Красноярском крае. Конечно, этого не может быть! Но – быть может?
А уж до чего же я обожаю трогательный, патриархальный, как бы символ России: извечный мужичок, умиротворённо склонившийся с удочкой над тихой водой. Куда ж ему ещё податься от сварливой жены и мировой закулисы? Вот ведь заповедное прибежище душе.
И вдруг Госдума вносит законопроект о введении в России[?] платной рыбалки. До такого даже премудрый пескарь не додумался бы. А знаете, кто додумался? Как это всегда бывает в России, виноватым оказался крайний, если точнее, Крайний. Это фамилия такая у главы Федерального агентства рыболовства. К тому же нынче «господин Крайний проверяется на причастность к совершению ряда преступлений». А давайте сразу в третьем чтении примем закон о платном собирании грибов «для простых людей с лукошком». Что значит – этого быть не может? А брать деньги за ловлю пескарика можно?
Но уж совсем я тяжко призадумался: в начале нынешнего года вступил в силу Федеральный закон «О донорстве…», отменяющий денежное вознаграждение за сдачу крови. То есть с доноров стали «пить кровь» бесплатно.
Прибегнем к цифрам. Надо, чтобы на каждую тысячу человек в стране приходилось 40 доноров. В 2007 году их было 12, в 2009-м – 14. И ведь – за деньги! А когда ввели бесплатность, из регионов раздались крики о том, что кровь на исходе. В Москве после введения этого закона почти половина доноров не пришла на станции переливания крови, и столичное правительство приняло решение сохранить платное донорство. Сбор крови для больных людей – это вопрос жизни и смерти. И вот на этом «вопросе» решили сэкономить? Но этого же не может быть! Конечно, не может.
Нет, я не против новаций! Например, для не особо злостных преступников ввели «домашний острог». То есть заключённый в уютных или каторжных (зависит от жены) условиях отбывает срок у себя в квартире. На него при этом надевают браслет, который сигналит в полицию о месте нахождения, так сказать, зэка-надомника.
Но не забывайте о нашей специфике! В ближайшие месяцы станут массово выходить из строя браслеты один за другим, срок эксплуатации заканчивается, поскольку они местного изготовления. А вы ведь знаете, как мы сами для себя чего-нибудь изготовляем. Конечно, можно бы заказать браслеты зарубежным компаниям. Но мы отказались от этих услуг! Знаете, почему отказались? Нет, вот уж этого точно не может быть! «Мы не могли бы сохранить секретность, – сообщил источник во ФСИН. – Ведь это значило бы, что иностранцы знали бы обо всех передвижениях каждого заключённого с импортным браслетом». То есть наш заключённый у себя дома пошёл, например, в туалет, а они там об этом уже знают. Впрочем, скоро это и для нас станет секретом, срок браслетов-то заканчивается.
Лично мне надоело поражаться.
Ну чему ещё поражаться, если в Ардатовском районе Мордовии врач выписал из больницы домой умершего пациента с пометкой «выписан в удовлетворительном состоянии».
Теги: общество , человек
Страшно звонить в детский дом
Татьяна Губина. Кузя, Мишка, Верочка[?] и другие ничейные дети. - М.: КомпасГид, 2013.– 264 с. – 3000 экз.
В детский дом звонить очень страшно. Это первый шаг к тому, чтобы изменить жизнь. И не только свою. Со звонка в детский дом начинается путь, который, если пройти его до конца, может полностью изменить жизнь ребёнка.
Как правило, звонящий не знает, к чему он готов. Ни в самом начале, ни даже когда (и если) пройдёт подробный и продолжительный тренинг, который обязательно организуют сотрудники детских домов. Татьяна Губина – одна из таких сотрудниц, она много лет работала в патронатном детском доме, цель которого – найти семью для ребят, оставшихся без родителей. Патронат – не усыновление, а форма опеки; такие воспитатели получают деньги за содержание ребёнка и сохраняют связь с детским домом. Бывает, что самый искренний энтузиазм испаряется через месяц. Бывает и так, что человек, который не ждал от себя никаких подвигов и взял ребёнка временно, на неделю, на две, просто потому, что "попросили помочь", оказывается самым чутким, самым терпеливым воспитателем на многие годы. Мы не знаем, на что способны.
«Вот просыпаюсь я утром, лежу с закрытыми глазами и думаю – мне приснился страшный сон. Потом открываю глаза – и понимаю, что это не сон…» – такими словами описывала своё состояние в первые месяцы женщина, взявшая двух девочек. Впоследствии это прошло. Период адаптации закончился. Но он может продлиться и год, случается, и более… Отчаяние: «Я не справляюсь!» Неодобрение родственников, непонимание соседей. Вот с чем нередко приходится сталкиваться людям, решившимся взять приёмного ребёнка. Эти дети – не такие, как родные. Дело даже не в крови. Просто между мамой, папой и родным ребёнком с самого рождения выстраивается система сигналов. Про него, своего дитятю, в общем-то, всё понятно. С приёмным ребёнком приходится начинать даже не с чистого листа – а с того исписанного, исчёрканного листа, который и есть сейчас его жизненный опыт. Всё проходит – пройдёт и это. Дети пластичны, дети сохранны, они оттаивают, ищут любви и признания. Дети готовы меняться. Но не сразу, нет. И то, что к «новым родителям» они привыкают не сразу, а медленно, постепенно, – показатель психического здоровья.
Представьте себе ребёнка, у которого нет понятий «моё» и «чужое». Откуда взяться этим понятиям у детей, которые всё получают на время? Все их вещи сегодня принадлежат им – ну а завтра, возможно, соседу. Впрочем, и у соседа нет ничего своего. Помните Тосю из фильма «Девчата»? Как она спокойно, без задней мысли открывает соседкины тумбочки, а потом широким жестом вытряхивает из сумки весь свой нехитрый скарб: «Берите, пользуйтесь!» Представьте себе ребёнка зажатого или, напротив, чрезмерно активного, склонного к депрессиям, истерикам. Предположим, это домашний ребёнок. Как будут названы такие его проявления? Особенностями характера, индивидуальностью. Но если это детдомовский ребёнок, его выкрутасы с большой долей вероятности будут объяснены «диагнозом». Что несправедливо, ведь это те же «особенности», только иногда обострённые перенесёнными несчастьями.
Книга Татьяны Губиной написана о самых разных людях. Например, таких: интеллигентной московской семье, в которой просто никому не было дела до ребёнка. Ну, он и рос, как Маугли. Если бы этот мальчик родился в семье дремучих алкоголиков – не было бы никакой разницы. Или таких: взяли ребёнка, а потом случился разлад между женой, мужем и бабушкой, ребёнка вернули в детский дом. Такое возвращение – страшно. Оно очень скверно для ребёнка, который непременно почувствует это как «я плохой, от меня отказались». Но тут ничего не поделаешь. Даже осуждать нельзя. Мы не знаем, на что мы способны.
Но гораздо больше в этой книге написано про других людей. Про тех, которые без громких заявлений, медленно-медленно выправляют трудные, исковерканные детские судьбы. Любят ли они своих приёмных детей? Отвечают ли дети такой же горячей привязанностью? Бывает, что любовь несомненна и велика, и дети становятся «как родные». Но бывает и так: «Иногда кажется, что люблю. Иногда – что тяну тяжёлую ношу. Я их взяла, потому что понимала – или я, или никто. Они были слишком большие, их было двое. Одно я могу сказать твёрдо – у этих детей есть только я. И я их никогда не брошу». Это слова женщины, которая когда-то взяла к себе брата и сестру, подростков, чтобы их не разлучили, не распределили в разные семьи. И та решимость, что звучит в её признании, – не меньше чем любовь.
Теги: детский дом , усыновление , патронат
«Хрустальный пеликан» для победителя
Фото: ИТАР-ТАСС
"Давайте, Андрей Григорьевич!"
«Срочная новость! Наш Андрей Григорьевич на проходящем в эти дни Всероссийском конкурсе «Учитель года - 2013» попал в число пятнадцати лучших педагогов страны, и теперь он поборется за звание лучшего в финале!!!» Эта запись, выделенная жирным и красным, появилась 28 сентября на сайте средней школы № 29 деревни Беляниново Мытищинского района Московской области. Объявление моментально обросло комментариями: «Даже не сомневался! Таких учителей, как наш Андрей Григорьевич, можно по пальцам перечесть. Теперь ждём с лавровым венком на голове!»; «Вам под силу стать победителем в России! Пусть родная подмосковная земля принесёт вам удачу!»; «Андрей Григорьевич, вы достойны быть лучшим! Верим в вашу победу!» Коллектив школы № 29 и остальные «болельщики» не ошиблись: преподаватель информатики Андрей Сиденко, самый молодой из пяти финалистов конкурса «Учитель года России – 2013», стал абсолютным победителем престижного состязания.
