– Вы смотрели сериал «Ликвидация» Сергея Урсуляка – он же очень близок «Месту встречи…»?
– Это правильно – хорошие образцы надо брать как пример для подражания. Я увидел там Жеглова и сказал Володе Машкову: «Ты знаешь, мне показалось, что ты сыграл Жеглова лучше, чем Высоцкий». (Улыбается.) Он же чистый Жеглов! Галифе, сапоги, пиджачок, только ордена Красной Звезды не хватает. Очень хорош. Он мне ответил, что это самый большой комплимент, который только можно себе представить. Дальше они, правда, хотят снимать про каких-то повстанцев в лесах Одесчины… Перепутали Западную Украину с Одессой. Под Одессой лесов-то нет вообще! Ещё Пушкин писал:
…Пошёл бродить с своим лорнетом
Один над морем – и потом
Очаровательным пером
Сады одесские прославил.
Всё хорошо, но дело в том,
Что степь нагая там кругом… (Смеётся.)
– Станислав Сергеевич, вернёмся к вашему новому фильму – вы сами довольны результатом?
– Не очень. Я никогда не бываю доволен результатом. В данном случае для меня как режиссёра такое кино в новинку. Фильм «Артистка» сделан примерно в том же ключе, но здесь я добавил ещё и джаз. Впервые я услышал джаз после войны, когда смотрел в кинотеатре трофейные фильмы, и люблю его всю жизнь. Важно было точно попасть музыкой в цель. Мне кажется, нам удалось. Во всяком случае, все, кто картину видел, пришли в восторг. Но в прокат её не купят. Мой предыдущий фильм «Пассажирка» полтора года лежал, прежде чем выйти на экраны, потом шёл в 30 кинотеатрах Москвы, в зале сидели по пять–шесть человек… Да, потом его посмотрят на DVD, по ТВ – мой зритель меня посмотрит. Но мы говорим о прокате. Какие фильмы сегодня пользуются успехом? Попкорновые. То есть «набор аттракционов». Какие отечественные фильмы получили максимальную прибыль в прошлом году? «Любовь-морковь-2» и «Любовь в большом городе». Остальные прогорели, кому-то удалось слегка компенсировать затраты на рекламу. И всё.
– Молодёжная аудитория сегодня – основной зритель в кинозалах.
– Американские режиссёры и продюсеры не стесняясь говорят, что они снимают фильмы для 14-летнего цветного подростка. И у нас всё так теперь выстраивается.
– Несформировавшееся сознание глотает всё подряд. Но это кино чревато тем, что именно по его заданным стандартам человек и сформируется. В дальнейшей жизни он будет ориентироваться и мыслить в этих суженных рамках.
– Правильно, это замкнутый круг. Приходит в зал малообразованный подросток, а фильм его ещё ниже опустит. Если бы все не были так озабочены тем, чтобы кино обязательно давало прибыль, оно имело бы шанс быть высоким искусством. Это положение могут дать дотации государства, как, скажем, в советские годы.
– В последние годы, как и в «золотые» для нашей кинематографии советские годы, появилось множество экранизаций – и на ТВ, и в полном, и в коротком метре. По большому счёту удач маловато, а денег было вложено немереное количество. В вашей фильмографии экранизаций больше, чем у любого другого режиссёра, и они всегда удачны. Поделитесь секретом: как переносить на экран литературу?
– Секрет? Если экранизирую книгу – будь то «Дети капитана Гранта», «Робинзон Крузо», «Приключения Тома Сойера», «Десять негритят», «Эра милосердия» или «Не хлебом единым…», – я должен быть в неё влюблён. Но я вижу, чувствую, что большинство режиссёров не любят книгу, которую переносят на экран. Помню, режиссёр Витаутас Жалакявичюс начал экранизировать «В августе 44-го» Владимира Богомолова – мой любимейший роман. Потом фильм закрыли, с помощью Богомолова. Спустя некоторое время я посмотрел отснятый Жалакявичюсом материал и порадовался за Богомолова, что этой картины не будет. Первое, что я увидел, – режиссёр не влюблён в книгу, как я. Материал, может, и неплохой, но он не тронул мои чувства… Мне вообще не понравилась ни одна экранизация моей любимой книги, потому что у меня в мозгу она уже тысячу раз поставлена. Я тебе расскажу историю, она есть в моей книжке, которую я сам достать не могу: звонил сегодня издателю, он говорит, весь тираж давно раскуплен, ни одного экземпляра не осталось, будет допечатывать… Ну так вот. Я мечтал снять «В августе 44-го», потом был опыт Жалакявичюса, потом я уже побоялся, потом – новое время и надо было искать деньги на этот фильм… Роман же очень многие любят, и я побоялся, что не справлюсь, не смогу сделать эквивалент. Вышел Мишин (кинорежиссёр Михаил Пташук. – А.А.) фильм, который мне, конечно, не понравился. Но я прочитал сценарий и подумал: «Вполне приличный сценарий. Чего я так боялся этого фильма? Сам уже давно бы всё сделал!» И после всего этого я звоню Богомолову. Просто сказать ему «спасибо» за то, что доставил мне столько радости и этим романом, и другими своими произведениями – «Зосей», «Иваном», по которому Тарковский поставил фильм «Иваново детство»… И знаешь, что он мне сказал? Мне достаточно много отпускали комплиментов, а тут я услышал такое… Пауза. Он мне сказал: «Станислав Сергеевич… если б вы знали, сколько лет я ждал вашего звонка…» А я ему боялся звонить, потому что все говорили – он человек невозможный, с ним нельзя работать, он придирается по любому поводу!.. И вскоре после этого нашего разговора он умер. Это самый грустный и самый счастливый момент в моей творческой биографии. Конечно, он меня расстроил безумно, но, с другой стороны, и окрылил. Меня же по-всякому называли в прессе, что я, там, к примеру…
– Я не хочу это писать, Станислав Сергеевич, зачем глупости за кем-то повторять!
– Ну почему? (Улыбается.) Если бы ты сейчас подняла рецензии за 1999 год на фильм «Ворошиловский стрелок», то убедилась бы, что так именно и писали: это не кино, это не режиссёр… А возвращаясь к теме экранизаций – во-первых, нужно любить литературный материал. Во-вторых, нельзя, конечно, стоять перед автором на коленях, но нельзя и буйствовать, самовыражаться на предмет романа. «А я вот так вижу!» – это всегда ужасающе. Если ты такой же гений, всё равно этого нельзя делать! Если ты такой гений, как Диккенс, к примеру, Бальзак или Богомолов, ты всё равно не имеешь права так поступать. Я помню, Борис Фёдорович Андреев, народный артист СССР, говорил: «Прочесть на экране книгу по-своему – это значит пренебречь тем, что написано для всех». У него были записные книжки, там много замечательных афоризмов! Поэтому я никогда не насилую роман, но, конечно, я что-то дополняю. Например, эпохальный роман «Не хлебом единым» начал писаться до смерти Сталина, а в 1956 году, сразу после ХХ съезда партии, вышел на страницах журнала «Новый мир». И вся страна сошла с ума – стояли очереди в библиотеки, все хотели прочитать! Самая популярная книга, которая была издана в Советском Союзе. Никакая другая не вызывала такого энтузиазма масс и повышенного читательского интереса. И после того, как миллионы читателей книгу прочитали, её умудрились фактически запретить! Писатель на долгие годы оказался лишён возможности печататься, понимаешь?.. Но писал-то он свою книгу в 1953-м, многое ещё не мог сказать, о чём-то просто немыслимо было даже подумать. Поэтому в фильме мне пришлось догадаться о том, что Дудинцев хотел написать. А в случае с Жюлем Верном, Марком Твеном или Даниэлем Дефо в подобном «додумывании» не было никакой необходимости. Ты попробуй сделать эквивалент! Такой же интересный рассказ на экране, как и чтение этой книги, – вот и весь секрет! Но сейчас в кино приходят поколения не читающих, не любящих книгу людей… Моё поколение, я – мы не мыслим свою жизнь без книги! Вот мне одна врач говорит: «Вы знаете, я люблю читать больше, чем есть». Мы вот такое поколение! Я без книжки не могу обходиться.
– Чем было вызвано появление на свет вашего нового двухтомника?
– Первый том – «Чёрная кошка» – небольшие рассказики, миниатюры, эссе мемуарного плана, второй – «Воровская страна» – публицистика. С юности я мечтал стать журналистом, и я им был! Подрабатывал в газете, учась в университете. Учась во ВГИКе, работал в «Советской культуре». Вся перестройка прошла у меня в журналистской работе, написал множество статей, которые взбудоражили общество. И те статьи легли в основу моих фильмов «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли». Вместе с фильмом «Великая криминальная революция» они составили трилогию. Чисто журналистская работа: я там выступаю как интервьюер, езжу по стране, разговариваю с людьми…
– А про сегодняшнюю Россию вам не хотелось бы сделать публицистический фильм?
– Нет. Мне бы хотелось, чтобы сегодня показали на большом экране фильм «Великая криминальная революция», но кто его будет смотреть? «Так жить нельзя» в 1989-м смотрела вся страна! В очереди за билетами стояли ночами! Жгли костры, чтобы не замёрзнуть. А когда выходили из кинозала, бросали в костёр партбилеты. Другое общество, энтузиазм, все верили, что вдруг действительно всё наладится. В прошлом году в «МК» вышла моя статья, которая называлась «Так жить нельзя. 2009-й год». То есть после фильма прошло 20 лет…
