Если не считать специального снаряжения, я отправлялся в дорогу налегке, захватив с собой только несколько смен нижнего белья, туалетные принадлежности и легкие шлепанцы. Мы ведь не собирались там долго задерживаться. По плану после прилета мы должны были потратить два дня на акклиматизацию, а на третью ночь отправиться на задание.
Вскоре подошли автобусы, которые доставили нас в ближайший аэропорт. На бетонном поле возвышалась серая громадина транспортного самолета «С-17 Globemaster». Двигатели были запущены, и механики проводили последние проверки. Вертолетные экипажи уже были на борту. Там же особняком сидела группа аналитиков Агентства национальной безопасности и ЦРУ.
Поднявшись в самолет, я почувствовал себя уютно и спокойно, как в хорошо знакомом месте, где уже не раз бывал. Это чувство появлялось при каждом выезде в командировку. Все наше снаряжение уже находилось на борту и было надежно закреплено ремнями. Вдоль стенок тянулись длинные ряды сидений. Я кинул рюкзак на пол и достал из него зеленый нейлоновый гамак. Пройдясь по салону в поисках места, где его можно было бы повесить, я увидел, что ребята разбрелись по всему самолету и тоже ищут себе удобное местечко, где можно вытянуться и поспать. Мы были экспертами в вопросах создания комфортных условий во время длительных полетов.
Я закрепил гамак между двумя контейнерами. Кто-то уже устраивался на самих контейнерах или в проходах. Многие предпочитали надувные матрасы, а я был одним из немногих, кто пользовался гамаком. Он был изготовлен специально для миссий в джунглях, и мне приятнее было лежать в нем, а не на холодном полу.
Нам предстояло девять часов лететь до Германии, а потом, после непродолжительной остановки, еще восемь часов до Баграма. Необходимо было как следует выспаться за время полета.
Перед взлетом экипаж самолета попросил нас сесть и пристегнуться. Ближайшее свободное сиденье оказалось рядом с Джен, аналитиком из ЦРУ. Пристегивая ремень, я почувствовал, как самолет сдвинулся с места и медленно покатился по рулежной дорожке в дальний конец аэродрома. Спустя несколько минут мы промчались по взлетной полосе и быстро взмыли в небо. Когда самолет набрал высоту, парни начали устраиваться поудобнее и глотать снотворное.
Я не чувствовал усталости, поэтому решил поговорить с Джен. Я часто видел ее в Северной Каролине, но как-то все не хватало времени для бесед, потому что мы были плотно заняты подготовкой к операции. Хотелось узнать ее отношение ко всему происходящему, так как она была одним из ведущих аналитиков группы, которая охотилась на бен Ладена.
– Как вы думаете, какова вероятность, что это именно он? – спросил я. – Только честно.
– Сто процентов, – ни секунды не задумываясь, ответила она с некоторым вызовом в голосе.
Она попала в ЦРУ сразу после окончания колледжа и последние пять лет посвятила поискам бен Ладена. Аналитикам обычно поручают самые разные задания, но Джен все время занималась только этой проблемой. После перехваченного телефонного звонка аль-Кувейти она пыталась создать полную картину из разрозненных фрагментов информации. Я опоздал на один день и поэтому пропустил выступление, когда Джен рассказывала, каким образом удалось проследить путь бен Ладена до Абботтабада. Ее прикрепили к нашей команде, и мы обращались к ней по поводу всей разведывательной информации, касающейся нашего объекта.
Разговоры про «сто процентов» мне уже не раз приходилось слышать в прошлом, и это всегда вызывало у меня легкое раздражение.
– Вы поосторожнее с такими заявлениями, – заметил я. – Если разведка говорит про сто процентов, надо мысленно уменьшать шансы в десять раз. А вот когда они сознаются, что шансы составляют всего десять процентов, тогда это на самом деле ближе к ста.
Она улыбнулась, ничуть не смущенная моими словами:
– И все-таки сто процентов.
– Как в 2007 году? – спросил я.
Джен, как и я, помнила ту историю, когда нас впопыхах отправили ловить человека «в развевающихся белых одеждах». Неловко поежившись, она сказала:
– Тогда информация была не вполне достоверной, хотя и исходила из нашего ведомства. В результате вся ситуация очень быстро вышла из-под контроля.
Мне понравилось, что она не пытается выгородить ЦРУ и свалить вину за провал на кого-то другого, хотя такая возможность у нее была. В тот раз миссия провалилась главным образом потому, что в ней хотели участвовать все, кто попало. Разница между событиями 2007 года и сегодняшним днем была очевидна, поэтому надежд на успех нашей операции было больше.
Джен не боялась высказывать свое мнение даже высокопоставленным чинам, в том числе и вице-адмиралу Макрейвену. Она с самого начала заявляла, что не является сторонником проведения операции силами групп специального назначения.
– Вы, спецназовцы, порой напоминаете слонов в посудной лавке, – сказала она. – Лично я предпочла бы бомбардировку.
Такое отношение к Объединенному командованию силами специальных операций было типичным для людей со стороны. У нас было немало недругов не только в армии, но и в разведке. Многие относились к нам с недоверием, но только потому, что плохо знали нас.
– Вы можете любить нас или ненавидеть, – ответил я, – но в данный момент у вас нет другого выхода. Теперь мы с вами одна компания.
– Да уж, компания что надо. Но не я ее выбирала. Вы просто вовремя попали под руку и оказались участниками большой игры.
Она была права. Эта операция была ее детищем. Джен и ее коллеги потратили пять лет, чтобы определить, где в данный момент находится бен Ладен. Мы должны были всего-навсего завершить эту работу.
– Вы сделали самую трудную часть работы, – сказал я, – но мы счастливы, что можем урвать хотя бы тридцать минут вашей славы.
– Должна признаться, вы совсем не такие, как я себе представляла.
– Вот видите, я же говорил, что мы с вами одна компания. Когда мы приземлились в Баграме, было уже темно. Самолет зарулил в дальний конец полосы, подальше от основного терминала авиабазы, и опустил рампу. Баграм – главная база НАТО на севере Афганистана. Она расположена недалеко от Кабула и уже разрослась до размеров небольшого города. Тысячи военнослужащих и гражданских лиц, работающих по контракту, считали эту базу своим домом. В Баграме почти не было боев. Здесь все было настолько спокойно, что единственная опасность, которая вас могла поджидать, – это штраф за превышение скорости на дороге или за отсутствие светоотражающих элементов на одежде в темное время. Пребывание в Баграме делало очень трудной задачу по сохранению секретности нашей миссии.
К счастью, мы сразу же направлялись в Джелалабад. Взлетная полоса там была слишком короткой для гигантского С-17, и командование организовало для нас С-130. Мы не рискнули показываться в главном терминале Баграма или столовой. Любая группа, прибывшая вне графика, вызывала ненужные расспросы.
Собрав вещи, мы молча вышли из С-17 и прямым ходом направились к С-130.
Мы уселись на оранжевые откидные сиденья в носу самолета. Экипаж тем временем закрепил три грузовых контейнера с нашим снаряжением в хвосте. Рампа закрылась, и мы взлетели. До Джелалабада оставался еще час полета.
Сиденья в С-130 были неудобными. В среднем ряду у них не было спинок, и если вы хотели на что-то опереться, то рассчитывать можно было только на другого парня, сидевшего к вам спина к спине. Если в С-17, где можно было даже повесить гамак, мы летели по военным меркам «первым классом», то С-130 можно было в лучшем случае сравнить с «эконом-классом».
Приземление тоже нельзя было назвать комфортным, хотя самолет садился на гладкую бетонную полосу. Колеса в С-130 расположены настолько близко к фюзеляжу, что напоминают скейтборд. Кроме того, звук при приземлении такой, что возникает впечатление, будто самолет цепляет брюхом за полосу. У главного терминала уже стояли автобусы, которые должны были доставить нас на базу Объединенного командования силами специальных операций.
База в Джелалабаде расположена всего в нескольких милях от пакистанской границы. Здесь размещается множество американских частей и подразделений, а также базируются вертолеты, совершающие боевые вылеты во все северо-западные провинции Афганистана.
Эта база существенно отличается по размерам от опорных пунктов, разбросанных по долинам вдоль всей границы. Она подчиняется региональному командованию «Восток», и отсюда получают снабжение и почтовую корреспонденцию все части, дислоцирующиеся на границе с Пакистаном. Здесь постоянно расквартированы около полутора тысяч военнослужащих и гражданских лиц, работающих по контракту. Охранять базу помогают афганские войска.
Взлетно-посадочная полоса делит базу на две части. Армейские подразделения располагаются к югу от нее, а северная часть находится в ведении ОКССО. Здесь есть своя столовая, спортзал, оперативный штаб и множество щитовых домиков, в которых обитают рейнджеры, DEVGRU и вспомогательный персонал.
