лекарство, которое бы продлило мужскую силу лет до девяноста. Недавно, – говорит мой собеседник, – прочитал о виброакустическом аппарате «Витафон» он меня заинтересовал, т. к. лечит не только импотенцию, но и простатит, аденому, цистит и др. и, на мой непрофессиональный дилетантский взгляд, своим вибрирующим звуком он убивает в организме микробы. Деньги в заначке были, Настя не знает, где их прячу. И я решился. Купил. Выбрал время, когда в квартире никого не было, настроил аппарат, и в соответствии с инструкцией, установил и включил витафон в сетевую вилку. Аппарат своим пронзительным звуком не только возбуждает микровибрацию тканей организма, улучшает условия циркуляции крови, но за счет широкого диапазона меняющихся частот происходит скачкообразное изменение напряженности сосудов. На звуки меняющихся частот прибежали две мои сибирские лайки Пальма и Валет и кот Васька. Они некоторое время смотрели на меня, затем собаки завыли, в унисон меняющемуся звуку, как по покойнику. Слушай, что тут началось: соседи по квартире справа и слева, сверху и снизу начали стучать по батареям. Пришлось прекратить лечение. Я тебе так скажу, наверное, вернусь на старое место жительства, на природу, к речке, провались этот грязный, загазованный город с его цивилизованным образом жизни. Уверен, чистые природные продукты, воздух, вода, сосновый бор сделают то, чего не смогут сделать все лекарства от половой импотенции, вместе взятые.
Наивный человек... Угасание потенции, как и любви, лишь доказывает, что люди несовершенны, т. к. у сердца и других органов есть свои пределы. На мои аргументы Иван Михайлович в конце своего невеселого монолога заметил:
– У меня есть интересные идеи, я неплохо знаю травы Западной Сибири и составлю такой букет, такое снадобье, эликсир, после которого Настя и ваш покорный слуга помолодеем на двадцать лет. Несчастье человека состоит в том, что у него исчезает вера в себя; управлять собой в разных ситуациях – удел немногих и дается лишь опытом, нередко запоздалым...
Доктор философских наук, профессор Каргаполов Василий Андреевич последние пять лет вел неспешный, размеренный образ жизни. Несколько лет назад он вдруг почувствовал себя неважно – забарахлило сердце. До 45 лет он не знал, где оно находится: спал на любом боку, в любых условиях, мог работать сутками, забывая о сне и еде. И, как он выразился, «начал иногда ощущать соматический дискомфорт». Василий Андреевич был на редкость здоровым человеком, видимо, унаследовал физическую крепость от отца, который прожил 83 года, ни разу не пожаловавшись на какие-либо недомогания. Мать прожила тоже немало – 78 лет. И профессор собирался жить долго. В молодости ему пришлось освоить несколько рабочих профессий, требовавших от него физической силы и выносливости.
После службы в армии, став студентом университета, он выступал на соревнованиях в различных видах спорта. Для университета, факультета он был находкой. Силушкой его природа не обидела, он, например, брал две двухпудовые гири правой рукой и выжимал несколько раз, поражая и удивляя даже знатоков тяжелой атлетики и гиревого спорта. Однако от предложений сделать из него чемпиона по борьбе, тяжелой атлетике наотрез отказался. Так он и жил: учился, женился, воспитывал и учил своих и чужих детей и думал, что здоровья хватит ему если не на сто лет, то на 80 уж точно. Василий Андреевич читал лекции и вел семинарские занятия по философии у студентов технического вуза, работу свою любил, и студенты его любили за эрудицию, нестандартность мышления, знание своего предмета. Казалось, ничто не предвещало сбоя со стороны здоровья. За день до сердечного приступа он почувствовал вялость, нежелание сесть за стол и работать, даже не хотелось ничего читать. Состояние было такое, как словно он не спал несколько суток подряд, зевал, как после перетренировки. Такое иногда испытывают спортсмены, превысив дозировку физической нагрузки на организм. Ночью, в третьем часу, Василий Андреевич проснулся как от толчка. Он попытался встать, но рухнул на пол. Не понимая, в чем дело, он вновь поднялся, но не удержался на ногах, и снова слабость, головокружение придавили его к полу. Цепляясь за книжные шкафы, он еще раз попытался подняться на ноги, думая при этом: как же так, он, сильный человек, сибиряк, не может преодолеть слабости, ничего не может сделать с собой, не управляет своим телом, что же это творится? Борьба с самим собой, со своим духом продолжалась недолго: холодный пот заливал глаза, предметы и вещи в комнате теряли свои очертания, руки и ноги не слушались... Он потерял сознание. Странное ощущение испытывал профессор: он все слышал и понимал, слышал, как жена по телефону вызвала «скорую помощь», как ребятишки теребили его и просили проснуться, но сил не было даже открыть глаза. Василий Андреевич слышал, как вошли в квартиру два врача «скорой помощи», о чем они говорили, как сделали укол, измерили давление, сняли кардиограмму. У него было такое чувство, что это происходит не с ним, а что он тут же, рядом со всеми, и старается вникнуть во все происходящее. Такая непривычная отстраненность от себя, еще долгое время после этого случая, возвращала его к тому событию. Когда он потом рассказывал жене, кто что говорил, она поражалась тому, что он, будучи в бессознательном состоянии, запомнил один к одному все, что происходило в их квартире той роковой ночью. Для врачей «скорой помощи» это была обычная ночь, они привели в чувство профессора: предметы, вещи в квартире для него приобрели четкие очертания, перестали плавать и растворяться. Он сразу же поднялся на ноги и на все уговоры врачей и жены лечь в больницу отвечал: «Нет и нет, и не уговаривайте, чувствую себя уже неплохо, нормально». Даже слова жены о том, что он думает только о себе и не думает о ней и детях, не возымели на него никакого действия. В больницу он не поехал. Днем участковый врач– терапевт и кардиолог отметили, что пульс, давление повторная кардиограмма показали значительное улучшение работы сердечно-сосудистой системы. Врачи внушали Василию Андреевичу, что случай, произошедший с ним, это первый звонок, извещающий о том, что необходимо отказаться от интенсивной научной работы, больше бывать на свежем воздухе, ходить пешком и делать по утрам зарядку. Они убеждали профессора в том, что нужно не только развивать ум, но и укреплять физическое здоровье. Вот этому последнему совету и внял профессор.
Он стал ходить на работу пешком. До института было не более получаса ходьбы, и профессор стал выходить за час до лекции или семинарского занятия. Василий Андреевич выбирал улицы и
