Да, государство сегодня вынуждено поддерживать национальное кино материально — такова суровая реальность. Не без публичного скандала розданные летом гранты Минкультуры пошли на совсем буксующие сферы кинопроизводства: дебютное, детское и авторское кино. В этих проектах, увы, практически нет рыночной составляющей, но зато потом выстрелит пять-шесть картин на фестивалях. Остальное проходит по разряду долга государства, желающего растить собственную нестыдную кинематографию.
Вопросы возникают по системе финансирования через Фонд кино. Минкультуры помогает бедным, а фонд — богатым. Он призван придать ускорение производству кино с коммерческим потенциалом, то есть тех фильмов, что способны в какой-то момент начать окупать не только себя, но и другие работы своей студии. Если это не так, то между Фондом кино и Минкультуры в этом вопросе нет никаких различий — ни в фас, ни в профиль.
Я не вижу логики в господдержке, к примеру, производства мультфильма «Иван Царевич и Серый Волк 2». Первый мультик стал одним из главных лидеров бокс-офиса в прошлом году, собрав в прокате при бюджете в три миллиона долларов больше двадцати. А ведь еще была продажа прав, выпущена игра по мультфильму и т. п. В общем, браво, авторы и продюсеры, способные превратить кино в бизнес! Непонятно одно: почему на сиквел явно успешной теперь уже франшизы Фонд кино снова выделяет деньги на невозвратной основе, как инвалиду. Проект крепко стоит на ногах: основные персонажи уже раскручены, визуальное решение разработано. Производящие студии могут же скинуться из прибылей, запузырив и сиквел, и приквел за свой счет. А фонд обратил бы свое внимание на новый рискованный проект. Или тогда уж пусть все будет «как при матушке». При советской власти то бишь: государство дает деньги, государство и является правообладателем со всеми вытекающими убытками и прибылями.
Закрытый просмотр / Парадокс
Закрытый просмотр
/ Парадокс
Американские нейробиологи нащупали у человека ту кнопку, при помощи которой включается свет в конце тоннеля
Существуют данные, согласно которым 20 процентов перенесших клиническую смерть в подробностях описывают свои яркие воспоминания о путешествии в мир иной, после того как врачи фиксировали у них остановку сердца. Полет по темному тоннелю к свету, наблюдение своего тела со стороны, общение с душами родственников и высшими силами — именно эти образы встречаются в подобных рассказах. Научно объяснить феномен околосмертных видений решили американские нейробиологи из Мичиганского университета и выяснили, что секрет кроется в особой работе нейронов мозга в краткий период нахождения между жизнью и смертью.
Последний проблеск
В интригующем эксперименте использовали грызунов. При помощи энцефалографа ученые проследили за активностью различных областей мозга крыс в трех состояниях: при нормальном бодрствовании, под наркозом инъекций кетамина, а также во время клинической смерти вследствие искусственной остановки сердца. Как и предполагали исследователи, волны электроэнцефалограммы, характерные для бодрствования, после применения анестезии сменялись более медленными дельта-волнами. А вот опыт с клинической смертью преподнес сюрприз. Примерно через полминуты после искусственной остановки сердца ученые заметили неожиданную активизацию мозга и резкое увеличение частоты импульсов в нейронах у всех подопытных животных. Начавшая падать и замедляться электрическая активность мозга вдруг на несколько десятков секунд даже превышала уровень, характерный для бодрствования, демонстрируя всплеск в высокочастотном диапазоне гамма-ритмов. Частота наблюдаемых волн, охватывавших весь мозг и синхронизированных на разных его участках, составляла от 25 до 55 герц, что характерно для интенсивных мыслительных процессов. Увидев это, ученые предположили, что те яркие образы и впечатления, которые описывают пережившие клиническую смерть, не что иное, как продукт взрывообразного повышения активности нейронов, а попросту — галлюцинации. Неужели в этом и состоит весь фокус?
«В трактовке своих результатов американские исследователи были предельно корректными: полученные данные свидетельствуют о том, что в состоянии смертельного стресса мозг находит в себе резервы сделать последнюю попытку спасти организм, — комментирует Александр Каплан, доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией нейрофизиологии и нейрокомпьютерных интерфейсов биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. — Возможно, именно в этот кризисный момент человек слышит голоса находящихся рядом людей, пытается зрительно представить себе, что вокруг происходит, запоминает необычные ощущения, возникающие при усиливающемся кислородном голодании. По-видимому, эта синхронизированная по всем структурам вспышка гамма-ритмики, которую обнаружили исследователи, является тем объективным коррелятом последних проблесков сознания, который не так-то просто найти в обычном эксперименте. Таким образом, был сформулирован новый аргумент в пользу гипотезы о тесной связи сознания и нейронных процессов. Именно в этом временном диапазоне — 30 секунд — в последнее время исследователи все чаще наблюдают высшие проявления когнитивных функций: запоминание, внимание, акты мышления».
Впрочем, медики ранее неоднократно отмечали такое свойство, характерное для живой ткани и человека в целом, как предсмертная активация. «Давно замечено, что незадолго перед смертью тяжелобольной человек вдруг проявляет признаки временного выздоравливания, хорошего самочувствия, — отмечает доктор медицинских наук, профессор, врач-психотерапевт высшей квалификации, руководитель психофизиологической лаборатории МосГУ Вячеслав Звоников. — С приближением финала организм отчаянным образом активирует все свои системы и таким образом пытается вернуться к жизни. То же самое происходит и с мозгом».
И все же результаты исследований американских нейрофизиологов оставляют вопросы. И главный из них: насколько вообще корректно сравнивать реакции крысиного мозга с аналогичными реакциями человека? Нервные системы человека и крысы коренным образом различаются. У животных отсутствует вторая сигнальная система — система условно и безусловно рефлекторных связей высшей нервной системы. Она ответственна за речь, образное мышление и обобщение информации. Именно вторая сигнальная система, присущая только человеку, отвечает за самоосознание и рассудочное осмысленное поведение, благодаря чему мы и способны формировать у себя в голове образ, отвлеченный от обстоятельств. Даже природа формирования сновидений, как отмечают зоологи, у животных и человека различна: сны зверей связаны с физическими переживаниями, а не с мысленными образами, как у человека.
«Все-таки неверно проектировать на животных ментальные переживания, присущие человеку, — считает Вячеслав Звоников. — Всплеск нейронной активности может не означать, что в это время крысы находятся в состоянии ясного сознания. Корректный и качественный результат в исследованиях сознания можно получить только в том случае, если сочетать объективные данные — запись энцефалографии, физиологических параметров с субъективным описанием и рассказом самого человека, что он при этом видел и чувствовал. Ни о какой субъективной оценке увиденного крысами, как очевидно, речи идти не может, что делает выводы исследований американцев лишь околонаучными домыслами».
На пороге
У истоков же научного изучения феномена продолжения жизни после смерти стоял, как известно, американский психолог и врач Рэймонд Моуди. В 70-е годы он собрал множество историй околосмертных переживаний людей, которые либо испытали клиническую смерть, либо были очень близки к состоянию физической смерти в результате опасного ранения или болезни. В своей знаменитой книге «Жизнь после жизни», вышедшей в 1976 году, он систематизировал и представил широкой публике статистический материал, заметив, что, несмотря на разницу в социальном статусе, образовании, религиозной принадлежности респондентов, в их рассказах прослеживалось удивительное сходство. Всего автор выделил 15 общих элементов, характерных для большинства переживаний. Сюжетную линию околосмертного опыта в целом можно описать так. Сначала человек слышит, как сражающиеся за его жизнь врачи признают его умершим. Затем для него раздается громкий шум, похожий на жужжание или звон, в некоторых случаях музыка. В это время умерший с огромной скоростью несется через какое-то длинное темное пространство, так называемый тоннель. После человек якобы понимает, что его астральная проекция, или душа, отделилась от физического тела и испытывает при этом сильнейший шок. Он чувствует себя сторонним наблюдателем, лицезрея сверху свою физическую оболочку и попытки медиков вернуть его к жизни. Затем покинувший свое тело начинает привыкать к новому состоянию. К нему приходят души предков — умерших родственников и друзей, доброжелательно настроенные и готовые помочь. После появляется некое светящееся существо, от которого исходит необычайная душевная теплота. Оно без слов просит человека оценить свое земное существование. Удивительно яркие и реальные картины жизни в обратном порядке пролетают перед взором стоящего на пороге смерти. После он чувствует, что находится у некоторой границы, предела, разделяющего земную жизнь и последующую; по словам респондентов, это могли быть дверь, серый туман или ограда. Ощущения радости, теплоты и покоя переполняют человека, и он уже не хочет возвращаться обратно, однако в этот момент обнаруживает, что его час еще не настал, и он должен вернуться в свое физическое тело. Затем происходит воссоединение с телом. Как заметил Моуди, многие прошедшие через клиническую смерть и испытавшие нечто подобное, несмотря на полную уверенность в реальности всего пережитого, до последнего не решаются рассказать о своем опыте другим людям, опасаясь непонимания.
