* * *
Начиная второе действие, Горький делает совершенно неожиданный сюжетный ход, вводя новых действующих лиц -дачных сторожей Кропилкина и Пустобайку. Возникшие в первом действии жизненные и философские конфликты и столкновения вдруг освещаются в неожиданно комическом ракурсе и получают новое, казалось бы, незакономерное для пьесы истолкование. Этот сюжетный ход поистине достоин драматургии Шекспира. Он один, пожалуй, допускал в своих драмах и трагедиях игру таких разительных контрастов, перемежая самые драматические сцены ярко и откровенно комическими, как бы высмеивая все самые сокровенные переживания основных действующих лиц шутовскими высказываниями простонародных комиков, которым все эти тонкие драматические переживания чужды и непонятны. Но у Шекспира все-таки в этих комических сценах видны народная мудрость, народный юмор и народный опыт и выражают их умные и хитрые, плутоватые и острые на язык представители простонародья, в то время как у Горького мудрый смысл, остроумная оценка драматических событий принадлежат только самому автору, а не комическим персонажам пьесы.
Дачные сторожа останавливают развитие действия как бы для того, чтобы через свои нелепые высказывания по-новому осветить смысл пьесы, внести в ее построение еще один план -вполне достоверный по своей жизненной правде. Ведь и Кропилкин, и Пустобайка - персонажи вполне правдоподобные, взятые из живой русской действительности.
При открытии занавеса Кропилкин и Пустобайка кончают расставлять скамейки перед любительской сценой. Кропилкин старается, спешит, все делает бегом. Он в лаптях, и походка у него легкая. Пустобайка - принципиальный лодырь. За время первых шести реплик сцены Кропилкин принес из-за кулис три скамейки, Пустобайка успел донести одну. Свои рассуждения о дачниках он произносит, уже отдыхая на скамье. Потом к нему подсаживается Кропилкин.
Проход молодежи с мандолинами и гитарами лучше сделать не оживленным, как сказано в ремарке, а серьезным и сосредоточенным, как репетицию музыки к любительскому спектаклю. Эта же мелодия старого вальса может потом прозвучать и в финале второго действия (ею начинается репетиция будущего любительского спектакля), и в финале третьего. Так будет создана основа музыкального фона, который имеет большое значение в этом спектакле. Важен здесь и второй план дачной жизни, который должен придать достоверность месту действия и событиям: кто-то говорит и зовет собаку: "Баян, Баян!", прошли нищие и так далее. Все это должно быть сделано художественно, тщательно.
На этом фоне и начинается сцена - дуэт Суслова и Двоеточия. Очевидно, вчера, когда Двоеточие впервые появился на даче Суслова, у него не было возможности объяснить цель своего приезда, рассказать как следует о себе. Сейчас настал этот момент, и Двоеточие впился в племянника, как пиявка. Со свойственной ему откровенностью он посвящает Суслова во все свои секреты, делится своими планами и надеждами.
Он наивно убежден, что все происходящее с ним должно быть важным, любопытным для окружающих. Он надеется, что сейчас же все бросятся к нему и будут заниматься им, его планами, устройством его дел. В этой первой своей сцене Двоеточие, проситель с миллионом в кармане, - фигура парадоксальная, странная и во всяком случае совершенно оригинальная. Весь его напор разбивается о равнодушие Суслова.
Суслов занят своим личным, горьким, непоправимым. Он ревнует жену. Вот только что она сказала, что уходит к Марье Львовне, но, оказывается, там ее нет и никто не видел, куда и с кем она ушла. Значит, опять Замыслов, значит, та дикая сцена, которую он, Суслов, устроил жене всего четыре дня назад, не привела ни к каким результатам, значит, опять он обманут.
'Царь Потаи' А. Копкова. Ленинградский Большой драматический
театр имени М. Горького. Художник А. Босулаев. 1940. Сцена из
спектакля
'Царь Потаи' А. Копкова. Ленинградский Большой драматический театр имени М. Горького. Художник А. Босулаев. 1940. Сцена из
спектакля
Режиссерские работы. Б. Бабочкина
'Нора' Г. Ибсена. Ленинградский театр драмы. Художник Г. Белецкий. 1935. Нора - Е. Карякина, Крогстад - Н. Черкасов
'Кубанцы' В. Ротко. Ленинградский Большой, драматический театр имени Горького. Художник А. Лентулов. 1938. Сцена из
спектакля
Клаверов... еще в школе в нем бросалось в глаза какое-то молодеческое желание блеснуть изворотливостью совести.
'Тени' М. Е. Салтыкова-Щедрина. Московский театр имени А. С. Пушкина. 1953. Постановка А. Дикого. Художник Ю. Пименов.
Клаверов - Б. Бабочкин
Какие же принципы могут быть там, где есть только наслаждение?
'Тени'. Клаверов - Б. Бабочкин, София Александровна - М.
Медведева
Бобырев (Б. Смирнов). Да, ты подлец, подлец и подлец! Трезвый
я не сказал бы тебе этого
Бобырев (Б. Смирнов).
День и ночь болит моя совесть... но в чем собственно моя вина, не понимаю.
Иванов А. Чехова. Государственныи академическим Малый театр. 1960. Постановка Б. Бабочкина. Художник Е. Куманьков
Сарра - К. Роек, Иванов - Б. Бабочкин
Сарра - К. Роек
Веровал я не так, как все, женился не так, как горячился, рисковал...
все,
Лебедев - М Жаров, Иванов - Б. Бабочкин
...я взвалил на себя ношу, от ко порой сразу захрустела спина и потянулись жилы.
'Иванов'. Иванов - Б. Бабочкин, Сарра - К, Роек
'ИвановФинал спектакля
Неужели это сон, и я скоро очнусь с огромной горечью в сердце...
am
'Браконьеры' Э. Раннета. Государственный академический Малый театр. 1961. Постановка М. Жарова. Художник Б. Волков
Аадам - Б. Бабочкин
Ветхозаветный пророк и комсомолка под одной крышей
Аадам сквозь призму абсурдности
'Браконьеры'. Меела - Р. Нифонтова, Аадам - Б. Бабочкин, Яагуп
- М. Жаров
'Браконьеры' Меела - Р. Нифонтова
Аадам. Стойте. Задор, гордость... пожалуйста, сохраните это
выражение
Яагуп. Дни и ночи я думал, как отомстить ему... библия помогла.
Аадам. Что ты наделал.
'Браконьеры'. Яагуп - М. Жаров
Меела - Р. Нифонтова. Аадам - Б. Бабочкин
Меела. Вы же художник, Аадам, вы человек
Половина твоей жизни пошла к чертям, потому что вместо сердца у тебя маленькая черная книжица
Из всех измов романтизм наиболее близок мне
Режиссерские работы Б. Бабочкина в Государственном академическом Малом театре.
'Деньги' А. Софронова. Художник А. Матвеев. 1956 Прасковья Шарабай - В. Пашенная, Татарников - М. Жаров, Василий
Шарабай - Н. Анненков
'Весенний гром' Д. Зорина. Художник Б. Волков. 1957 г. На
репетиции
Б. Бабочкин в роли: Самосад, 'Крылья' А. Корнейчука. 1955
Б. Бабочкин в роли: Генерал Рыбаков, 'Иван Рыбаков' В. Гусева.
