Если сегодня кур в Россию привозят из Голландии, а масло из Франции — дело тут явно не в зимах, не в составе почв и не в количестве осадков. Дело в той организации труда, которая делает конкурентоспособной продукцию сельского хозяйства крохотной перенаселенной Голландии и делает неконкурентоспособной продукцию из России.
3. То же самое приходится сказать, сравнивая разные республики бывшего СССР. Всякий, кто бывал в Псковской и Новгородской областях, ужасался — какая несказанная нищета! Но климат и почвы в соседней Эстонии точно такие же, если не хуже (а в Финляндии — определенно много хуже), но странное дело — уровень производства и уровень жизни в Эстонии всегда был выше, чем в Псковской области. И намного.
Интересно, что в 1939 году Эстония была заметно богаче Финляндии — может быть, и правда сказывались лучшие почвы и климат. Сегодня Финляндия намного богаче Эстонии — и неужели особенности политического строя тут ни при чем?!
В 1960–1980 годы россияне старались покупать одежду, белье, обувь, кожгалантерею в странах Прибалтики. В этих странах прилавки ломились от товаров, дефицитных в Новгороде и Пскове. В конце 1950-х годов случился экономический анекдот — выяснилось, что руководство Брянской области закупало мясо и молоко в Эстонии и выдавало их за собственные поставки.
У самих эстонцев бытовало два мнения:
— Русские т-тураки… Они не ум-меют рап-потать…
И второе:
— Довели людей… Им же не дают нормально работать!
Какое мнение ближе к истине — пусть судит сам читатель.
Русские, пытавшиеся выехать из Эстонии в конце 1980-х годов, чаще всего возвращались обратно — они не понимали, как можно вырастить детей в городе, где не продают молока и масла. Тоже климат виноват? И состав почв?
4. Россия вовсе не вся находится в зоне рискованного земледелия. Вовсе не вся она такая уж холодная и непригодная для жизни.
Кубань и Ставрополье, Дон и Воронежская область лежат в зоне самой южной подзоны умеренного климата. На Черноморском побережье климат близок к субтропическому, а комфортность этих мест для обитания человека сделала их курортами мирового значения. По мнению специалистов, Ницца и курорты Италии уступают по качеству курортам Черноморского побережья.
5. Россия — обладатель то ли 66 %, то ли даже 80 % мировых запасов чернозема. Таких черноземных областей нет даже в США с их прериями, и тем более нет нигде в Европе. Это — сказочное, неправдоподобное богатство, которое мы до сих пор по достоинству не оценили.
Остается добавить, что в этих очень теплых черноземных областях России, близ Черного моря, живет сегодня 30 % ее населения. Целая европейская страна, площадью и населением с Францию — и все в условиях великолепного климата и роскошных, уникально плодородных почв.
6. В наши дни производство очень многих видов продукции вообще не связано с климатом и с движениями сырья и товаров. Например, программный продукт — программы ЭВМ. Если Индия поставляет на мировой рынок в 5 или в 6 раз больше программ, чем Россия, дело тут вовсе не в климате.
7. Пора расставаться со сказками о «катастрофе» и «обвале», постигших Россию после 1991 года. Этот «обвал», ввержение в нищету десятков миллионов человек — попросту сказка, и очень опасная сказка.
Уже сказанного в этих семи пунктах достаточно, чтобы похоронить главную идею книги А. Паршина. Но какой смысл возражать автору книги, если он или не знает этих элементарных, в общем-то, вещей, или не хочет их знать? Если она разошлась десятками тысяч экземпляров — значит, есть много людей, которые тоже не хотят их знать. Так сильно не хотят, что в упор не видят очевидного — ни теплой Кубани, ни строек в русских городах.
Чего же хотят эти люди?
Книга… О чем?
Весь пафос книги Паршина направлен на идею изоляции России от остального мира. Тем, кто хочет этого, книга тут же пришлась по душе — они получили прекрасное идеологическое основание для того, чего бы им очень хотелось. Иррациональные стремления получили как бы рациональное подтверждение. Они получили ответ на свой главный вопрос — причем ответ простой и доступный даже для национал-патриота.
Такие книги, как «Почему Россия не Америка?», годятся только для двух целей: для пропаганды изоляционизма любой ценой и для использования в гигиенических целях. Впрочем, для последних целей крепированная туалетная бумага подходит все-таки лучше.
У нас же напрашивается только один, зато самый главный вопрос: действительно ли русские такие дикие?
Глава 2
КАКИЕ БЫВАЮТ РОССИЯНЕ
Откуда они, эти народы, эти горделивые нации, эти мощные государства, что встают передо мной?… Они называются разными именами и управляются по-разному, но все они англичане, ибо я слышу голоса одного народа… Я вижу огромную страну под другими звездами и чужое небо, но все-таки это Англия.
А. Конан-Дойл
Давайте внесем ясность в вопрос: русские бывают очень разные. И в историческом прошлом тоже мы бывали очень разные. В колоссальной стране, простершейся от Карпат до Тихого океана, в разное время жили разные люди, которые создавали разные общества и управлялись по-разному. Если уж судить о ментальности русских — так, наверное, в первую очередь учитывая этот исторический опыт.
Про Древнюю Русь
Люди всех четырнадцати восточнославянских племен не поняли бы наших теоретиков Большого Московского Мифа. Потому что во всех областях Руси политический строй был «сочетанием двух начал: монархического в лице князя, и демократического в лице веча»{37}. Не было на Древней Руси абсолютных владык, тирании восточного типа. Придумать, конечно, можно что угодно, а во что хочется, в то и вериться. Но веча были совершенно везде, а князья правили, советуясь со своей дружиной.
К тому же Древняя Русь поддерживала активные связи с остальной Европой и русских знали там хорошо. И не только в Скандинавии, откуда пошла сама династия Рюрика и откуда брали жен четверо русских князей (а еще четверо отдали в Скандинавские страны замуж дочек). Но и во Франции, куда Ярослав отдал замуж дочь Анну (кстати, во французской поэзии XI–XII веков часто упоминаются Русь и русские).
Русских жен имели четыре венгерских короля, двое русских князей — венгерских жен. Только одна русская княжна была замужем за чешским владыкой, но «зато» у трех русских князей были чешские жены.
У двух русских князей были жены из рода князей западных полабских славян. Живших близ Балтики называли поморянами — теми, кто живет близ моря. От славянского слова Поморье произошло и немецкое Pommern — Померания. Итак, две поморянские — померанские жены, а у трех померанских князей — русские жены.
Жен из Византии взяли семь князей Древней Руси. Двое из них сыграли исключительную роль в истории Руси — Владимир Красное Солнышко и Роман Галицкий — в 1200 году он женился на византийской княжне из рода Ангелов, родственнице императора Исаака II.
Четыре раза византийские императоры женились на русских княжнах.
К тому же очень многие земли и города Руси вели оживленную торговлю с остальной Европой.
Немецкие купцы часто приезжали в Смоленск, некоторые жили в нем постоянно. У них была своя церковь Святой Девы в Смоленске. В 1229 году Смоленск подписал торговые договоры с немецкими городами: Бременом, Дортмундом, Гронингеном, Сестом, Мюнстером, Любеком и Ригой.
В X–XII веках основной точкой русской торговли с Германией был Ратисбор. Здесь была особая корпорация купцов, торговавших с Русью, — «рузарии».
Летописец Титмар из Мариенбурга (975–1018) подчеркивал богатство Руси и ее торговые обороты.
В XIII веке каноник Адам из Бремена в книге «История гамбургской епархии» называл Киев соперником Константинополя и украшением христианского мира.
Русские купцы тоже постоянно ездили в Германию через Богемию-Чехию и Польшу, через Галич и Львов.
Уже Раффенфельштадское таможенное установление 906 года содержит упоминание о русских купцах.
Так вот: ни европейский служилый класс, ни купцы не заметили каких-то особых отличий Руси от остальной Европы. Наоборот — они отмечали богатство и честность русских купцов. «Анналы» Ламберта Херсфельда написаны около 1077 года — много сведений о Руси, и в самых лучших тонах.
А вот никаких общих черт со степняками у русских никто не заметил.
Господин Великий Новгород
Еще в XIX веке стало общим местом говорить о новгородской демократии. Сама демократия, честно говоря, выглядит несколько странно для современного человека: не такая уж она демократичная.
Новгородское вече было вовсе не десятитысячной буйной толпой, а узкосословным органом, демократией для избранных. Летопись размещает вече у Никольского собора, где на вечевой площади умещалось не более 400–500 человек, — очевидно, преимущественно крупных землевладельцев. Немецкий источник 1335 года свидетельствует даже, что новгородское вече называлось «тремястами золотыми поясами».
